— Да идите уже, — поднимаясь в полный рост, послал я обоих. — Посторожу. По возможности кричите, чего и как. Правда, слышимость не очень, но хоть знать буду, что с вами все в порядке.

Лена первой шагнула к лестнице, за ней, коротко окинув меня непроницаемым взглядом, начал спуск Кузьмич. Девчонка восприняла мои слова как руководство к действию, я только улыбался, слушая, как подруга комментирует каждый шаг — свой и вынужденного напарника.

— Мы спустились!

— Стена все еще приоткрыта!

— Ищем знаки!

И все это громко и четко, чтобы до меня долетало. На одну секунду даже захотелось посочувствовать Сидору Кузьмичу. Это здесь, наверху, реплики Лены звучат приглушенно, мне даже пришлось спуститься на пару ступенек в тоннель и присесть, чтобы чётче разбирать слова. А Кузьмичу не позавидуешь: такой ор в замкнутом пространстве почти под ухом. Ну да ладно, потерпит. Сам втравил нас в это муторное приключение, вот теперь пусть сам и выкручивается.

Пока мичман и Лена пытались расшифровать тайны очередного входа, я решил поизучать старую карту города, которую отец вручил мне утром. Краем уха прислушиваясь к голосу Лены, поднялся наверх, достал из рюкзака невзрачную потрепанную папку.

Бумаг оказалось несколько, и все разные. Нет, город-то на них один и тот же, наш Энск, а вот отметки отличались, как и масштаб изображенной местности. Я задумчиво перебрал желтоватые грубые листки. Старинная схема города восемьсот пятьдесят первого года. Часть географической карты с указанием лиана, залива и прочих мелочей. И более современный чертеж.

Лена продолжала комментировать свои действия, но все реже и реже. Время от времени, как будто вспомнив, подавала голос, чтобы быть на связи. Видимо увлеклась поисками и стало не до меня. Сидор Кузьмич тоже что-то бубнел то вопросительно, то что-то уточняя.

Я развернул первую схему на коленях и всмотрелся в пометки. Черт, хорошо бы сравнить с той картой, которую я обнаружил у архивариуса. Но не судьба. Ладно, попробую прикинуть по памяти.

На старинном генеральном плане Энска кто-то отметил красным цветом все старинные площади и церкви. Некоторые из них сохранились в моем будущем времени под новыми названиями, другие перестроили, заняли зданиями. На одной построили целый завод. Покрутив и так и эдак, я не нашел ничего необычного в схеме и отложил её в сторону.

— Эй, вы там как? — крикнул вниз, сообразив, что слишком долго не слышу Ленин голос и бубнеж мичмана.

Мне прилетела ответочка из серии: «Не мешай!»

«Как скажете, товарищи, как скажете», — усмехнулся про себя и развернул следующую бумагу. На ней оказалась карта Энской и Глафировской кос с пометками, где лиман, а где залив и море.

Уже понимая, что ошибся в своем недавнем предположении, я все-таки повертел карту и так, и эдак, но, в конце концов, разочарованно чертыхнулся. Пришлось расстаться с идеей о том, что точка входа в эту часть подземелья находится между лучей перевернутой звезды.

Энская коса на карте острым наконечником выступала вперед, разделяя залив и лиман. А вот Глафировская загибалась вовнутрь. Какая уж тут звезда? При хорошей фантазии на карте можно разглядеть мужское лицо с тяжелым квадратным подбородком, но никак не символ демонизированного церковью Бахомета, который я представил в прошлый раз, стоя на берегу.

«М-да, Леха, не желает сова на глобус натягиваться. И глобус на сову, впрочем, тоже. В чем же все-таки загадка? В чем суть этого безумного количества карт? Спрятать настоящую? Но тогда как её отличить от остальных? Сравнить все?» — я дернул плечом, на секундочку представив объем работы. У меня точно не хватит терпения. А вот Сидор Кузьмич с Еленой, пожалуй, справятся. Дотошные они, любят все по полочкам расставлять. Меня вот накроет на третьей бумаге, проще мотор по винтику перебрать и собрать на скорость, чем вот это вот все.

Я оглянулся на листочки карт, которые мичман сложил аккуратными стопочками возле одной из стен, покачал головой, прогоняя мысль о том, сколько ему пришлось возиться, разбирая схемы по одинаковости. Подумал, подумал, но решил проверить догадку.

Поднялся, прислушался к возне на нижнем ярусе, удостоверился, что процесс идет нормально, и пошел к небольшим бумажным башенкам. Взял одну, другую, сравнил. Первое, что бросилось в глаза, точно такие же пометки, как и на схеме, что вручил мне Степан Иванович.

Красным цветом художник отметил те же самые городские площади и церкви. Черт, а ведь я не помню, какие храмы снесли в советское время. Вроде все, а может и нет. Этой стороной истории я как-то мало интересовался, скорей всего, здесь потребуется консультация отца и Николая Николаевича. Они точно знают, что, где, когда, как и кто.

Пересмотрев первые пару-тройку листков во всех стопках, я убедился, что красные точки на всех рисунках расположены одинаково. Не нашлось ни одной, которая отличалась бы от пометки на моей карте, и на схемах, которые разложил Сидор Кузьмич. Уверен, он пересмотрел все досконально, и перебирать после него необязательно. В профессиональной педантичности своего начальника я был уверен на двести процентов.

Я поколебался, но все-таки взял по одной штучке, свернул и уложил в рюкзак. Если сегодня мы ничего не отыщем, пригодятся обязательно. Не думаю, что Сидор Кузьмич захочет тащить Блохинцева и моего отца в эту часть подземелья. Но проконсультироваться обязательно пожелает. Историки-любители против малолеток-авантюристов — выбор явно не в нашу с Леной пользу.

Оно, конечно, оба товарищи вряд ли обрадуются столь пристальному вниманию глубоко нелюбимых органов. Но почему-то я уверен, что особист придет пообщаться как частное лицо, и корочкой махать вряд ли будет. Сначала попробует поговорить по-человечески, и договариваться о встрече будет через нас. Хотя да, скорее через Блохинцеву младшую.

Я настолько углубился в перспективы ближайшего будущего, что ненадолго потерял связь с реальностью, прикидывая вариации развития событий и разглядывая карты. Поэтому громко с чувством выматерился вслух, когда возбужденный женский голос радостно меня окликнул.

— Леша! Леша! Алексей!

— … твою дивизию! — оборачиваясь на зов, четко выразил я свою мысль.

Елена, наполовину показавшаяся из тоннеля, покраснела и растерялась, не зная, что мне ответить.

— Извини, — покаялся я, собрал бумаги, которые принёс с собой, сунул их в рюкзак. Все-таки отцовские, не стоит ими разбрасываться, да и светить лишний раз перед особистом.

— Ну что? Домой? — поинтересовался у Лены.

В глубине души надеясь, что Сидор Кузьмич уже до маковки наигрался в кладоискателя. Осознал, наконец, что тут рыбы нет, в смысле казны и прочих княжеских бриллиантов, и мы все дружно разойдемся по своим домам-делам, как в море корабли.

— Ты что! Мы нашли! — воскликнула Лена. — Давай сюда свои ключи! — и нетерпеливо протянула ко мне ладошку.

— Какие ключи? — в первую секунду я совершенно не въехал, чего девчонка от меня хочет? И за каким лешим ей понадобились ключи от моей комнаты в общежитии.

— Леш, ну те самые! — девушка округлила глаза, и до меня дошло: брелок она от меня желает получить, а не ключи от тумбочки, где деньги студенческие лежат.

— А, брелки, что ли? Еще один знак отыскали? — переспросил я, засовывая руку в карман и доставая связку, которую забрал у Анны Сергеевны.

— Да-да, давай скорее! — от нетерпения Лена похлопала ладошкой по камню.

— Да успеешь, куда нам торопится. До пятницы мы совершенно свободны, — пошутил я, вручая девчонке ключи. — Пожалуй, я с тобой спущусь. Где нашли-то?

— Нет, — девушка покачала головой. — Сидор Кузьмич велел тебе оставаться здесь. Мы не знаем, как отреагирует сундук на наши попытки пройти дальше. Вдруг опять закроется, — подруга поежилась, представив перспективу, забрала связку и повернулась, чтобы начать спуск вниз.

Спорить я не стал, согласившись с доводом мичмана. Подземелье мы знаем не просто плохо, а очень и очень хреново, я бы сказал. Пожалуй, пока жду искателей, зарисую по памяти все места, где мы с Леной побывали. Тем более, и батя об этом просил.