Она так исступленно просила, с такой страстью и соблазнительной хрипотцой в голосе шептала мое имя, что я поддался ее безумию, шагнув в спальню Розали и закрыв за нами дверь.

Существовало лишь ее гибкое податливое тело, ее нежные требовательные руки, которые жадно рвали на мне одежду, оставляя снова абсолютно беззащитным перед ее блуждающим взглядом.

— Остановись, мы не должны, — попытался я отстраниться, но Розали не дала мне и шанса, с силой, которую демонстрировала лишь в минуты абсолютной собранности, толкнув меня на свою кровать. Я споткнулся о собственные штаны и нелепо распростерся на покрывале, пытаясь подняться, но Розали оседлала меня, сжав бедра ногами. Я застонал, запрокинув голову и больно прикусив губу. Разум вопил о том, что следует остановиться, но тело не желало этого, оно давно капитулировало, оно давно мечтало и жаждало тепла и ласки рук Розали.

— Я попробую тебя везде, — жадно произнесла она, и я позабыл обо всех запретах, хватая ее руками и притягивая ближе, желая раствориться в ней и погрузиться так глубоко, как она позволит. Я жадно целовал податливые сладкие губы, слыша собственное рычание, и дикая спираль огня закручивалась где-то внутри, готовая развернуться в любое мгновение.

— Ай, ты жжешься! — с обидой в голосе вскрикнула Розали, скатываясь с меня и дуя на покрасневшие ладони. — Больно же!

— Прости, — хрипло выдал я в ответ, не соображая и не видя ничего вокруг. Пришлось лечь головой на одеяло и несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть. Когда шум в ушах прошел, а магия немного стабилизировалась, я приподнялся на локтях. Розали хлопала глазами, как загнанная в ловушку лань, дико таращась на то, что вздымалось у меня между ног, свидетельствуя о желании обладать ею здесь и сейчас.

— Форг? — она потрясла ладонью и закрыла ей глаза. — Всеотец, как же больно. Что происходит?

Она еще сильнее вжалась спиной в стену, а я, наконец, понял, что произошло. Моя магия взбунтовалась против всего происходящего, посчитав неправильным, и «привела» Розали в чувство. Уж не знаю, как, но она совершенно точно больше не видела нити моей магии и не желала попробовать ее на вкус.

— Форг, — задушено произнесла Розали, чуть не плача. — Объясни, что тут происходит?

Я завернулся в покрывало, яростно выдернув его из-под девушки, и встал на ноги, знатно пошатываясь. Качало так, как будто я стоял ногами на борту корабля, терпевшего крушение, и небо с землей путались местами, как недавно, когда я практически исчерпал весь свой магический резерв, выплеснув его на Карриена.

— Недоразумение, — ответил я сдавленно.

Слова давались мне с трудом, качка не прекращалось и появилось чувство тошноты. Я бы распрощался с остатками ужина прямо в комнате, если бы не стыд и первостепенная задача убраться отсюда подальше.

— Твоя спальня напротив, — зачем-то сказала она, но я, вроде бы, даже кивнул и поблагодарил. Точно не помню, но до собственной комнаты я все же добрался, хватаясь за стены, потому что штормило изрядно.

Приложив голову к прохладному изголовью кровати, я несколько минут глубоко дышал, успокаивая магию, которая никак не желала мириться с тем, что чуть не случилось. Я почти инициировал совершеннолетнюю нимфетту, неприкосновенность и девственность которой принадлежит стихиям и Всеотцу. Да, Розали не совсем нимфетта а, посему, последствия нашего необдуманного поступка могли бы быть плачевными.

— Или мы упустили единственный шанс просто побыть счастливыми, — вслух произнес я, зарычав от досады.

Биться головой в приступе самобичевания мне не позволило физическое состояние, которое срочно требовало принять горизонтальное положение и уснуть. Так я и сделал, вспомнив, что все так хорошо начиналось. Я лежал в горячей воде, растворившись мыслями в ароматной пене…

Медитация помогла окончательно успокоить магию и уснуть, оставляя все мысли на потом. Жаль, что это потом наступило слишком быстро.

(Розали)

Не спать всю ночь и прислушиваться к каждому шороху — это не самое привычное занятие для меня, поэтому часы тянулись мучительно долго, а рассвет, по-моему, не наступал целую вечность. Чувства, которые одолевали меня, оказались настолько новы и сладостны, что я пыталась усилить их яркими образами и воспоминаниями.

Вот наступает осознание, что мы с Форгом в моей спальне и на моей кровати. Я ощущаю тяжесть его тела, вижу шрам от пореза перьями темного эльфа на голой груди Форга, который зашивала и обрабатывала собственными руками. Порез хорошо затянулся и теперь белел широкой полосой. Неожиданно запястье обжигает потоком яростной боли, жжется так, словно огонь лижет кожу, и тут же я понимаю, что Форг обнаженный. В моей спальне! На моей кровати!

Эти мысли не столько пугали меня, сколько рождали все новые эмоции — тянущую истому в груди, жар внизу живота, головокружение и звездочки перед глазами, так сильно я зажмуривалась, прокручивая эти мгновения вновь и вновь.

Взгляд Форга потемнел, но в зрачках полыхало настоящее пламя, и он часто дышал, а воздух хрипло вырывался из его груди, словно он снова болен.

Никогда еще я не видела Форга в подобном состоянии, но разве это должно меня волновать, когда я не помнила ничего с того момента, как оказалась обнаженной в купальне нимфетт? Лея вылила ароматную смесь в воду, от которой шел пар, и я вдохнула полной грудью, расслабляясь и втирая пахучее масло в кожу. Мысли о тяжелых неделях в пешем походе по Запретному лесу и Смертельному ущелью начали испаряться, а приятная истома разлилась по всему моему телу, а дальше? Я абсолютно ничего не помнила до того самого момента, как кожу запястья опалило огнем, и Форг не пристал передо мной во всей своей мужской красе.

«А он красив, — отметила я, вспомнив не только шрамы, но и обозначенные рельефы на его груди, которая всего несколькими днями назад казалась мне впалой, бледной и совершенно неприметной. — И идеально сложен».

Я тяжело вздохнула, в который раз взбив перьевую подушку и укрывшись тонким покрывалом с головой, словно это могло помочь избавиться от странных и сбивчивых воспоминаний, в которых темными пятнами сквозили дыры. Желание прямо сейчас сорваться с кровати и рвануть в комнату к Форгу за объяснениями перемежалось с трусливыми и жалкими попытками это сделать. В итоге, я даже ног с кровати не спустила, боясь увидеть лицо парня, которого всегда считала только другом.

«А только ли он мне друг?»

Застонав, я отчаянно впилась пальцами в волосы, оттягивая их с такой силой, что на глаза навернулись слезы. Мне бы о встрече с отцом думать, о его решении насчет меня, о странном поведении Нанды в последнее время и о том, что случилось в купальне. Неужели я заснула, и Лея несла меня домой на руках, а Форг заволновался, вошел ко мне в спальню и… и что? Разделся?

— О, Всеотец, — взмолилась я, стукнув кулаком по подушке.

В таком состоянии меня и застала Лея, вошедшая без стука и без приглашения. Бледным призраком она встала посредине спальни, подсвеченная предрассветными солнечными лучами, падающими на ее тонкую фигурку из круглого окна. Я села на кровати, свесив ноги и ощущая теплые деревянные доски пола босыми ступнями. Колтун из волос упал мне на спину, а покрывало, в которое я тщетно куталась, служило не то одеянием, не то защитой от угрюмого и даже злого взгляда Леи.

— Ты всего лишь человеческое дитя, — заносчиво сказала она, наклонив голову вперед, словно тараном решила пробить мою защиту, которую я еще даже выстроить не успела, так путались мысли.

— Ты права, я рождена от человеческой женщины, — пожала я плечами.

— Именно поэтому на тебя так странно действуют наши снадобья, — прищурилась Лея и добавила презрительным тоном. — Ты отрубилась в бассейне и едва там не утонула.

— Оу, — я широко распахнула глаза и покивала головой. Это объясняло провалы в памяти, но никак не объясняло голого Форга в моей кровати.