Синее пламя второго фонтана рассказало о храбрости и силе духа предков, давно сгинувших в борьбе с этим древним злом. Они приняли решение, держать его здесь и ни при каких условиях не выпускать, даже если бы оно сбежало за тридевять измерений. Нельзя было допустить гибели невинных народов, где бы они ни находились. Эта планета, это место, стало вечной тюрьмой для чужеродной сущности.

И когда битва закончилась, а тюрьма захлопнулась, прошли тысячи лет, прежде чем произошла та самая сказочная история, что подтолкнула к активации недостающих ключей. Те самые дочери Солнца, из мести решили возродить монстра, чтобы он поглотил их отца. Тупорылые ведьмы не понимали, что они сгинут вместе со всем живым на планете. Месть и злость, затмили их разум. Они уже давно мертвы и нет у них шанса вернуть ту жизнь, о которой ещё недавно мечтали.

Во всех этих образах я видел так много, и даже Веру. Её отец тоже был носителем-хранителем. Он погиб. Поэтому её мать уехала подальше из этого места и вышла замуж за москвича. Она была обычной женщиной, но вот Веру всё время тянуло сюда. Она так часто говорила об этом, а я не придавал значения. Вот, что значит забвение. Я так напрягся, пытаясь найти ответ, есть ли в ней осколок ключа, получил странный ответ, в виде образа, белого голубя. Я видел, как её рука касается ледяной стены, а потом возникает белый ослепляющие свет.

У третьего фонтана я начал приходить в себя. Даже не понял, как я оказался возле него. Всё происходило само собой. Мои мысли вернули из прошлого в настоящее. В голове буквально загружалась карта местности, каждый алтарь, замок, вход и выход. Инструкция, что нужно сделать и с чем смешать, куда воткнуть и как положить. Меня трясло от избытка информации, казалось, мозг не выдержит и лопнет.

— Егор, ты чего? — вернул меня в реальность Лысый, что схватил меня за плечо и слегка потряс.

Связь с фонтаном мгновенно оборвалась. Из носа у меня текла горячая кровь, капая на белый снег.

— Я теперь всё знаю… — прошептал я, предвосхищая вопросы Лысого, что удивлённо уставился на меня.

В голове звенело от наплыва образов, что лавиной обрушились на моё сознание. Понимание происходящего вселяло уверенность в своих силах. Внутри закипал праведный гнев за всё случившееся с этим городом, его жителями, моими родными. И ещё больше от того кипела внутри кровь, что ждёт мир, если грёбанные ведьмы смогут отомкнуть замок, где дремлет та чёрная сущность.

Я всю жизнь чувствовал себя отщепенцем, из страха остаться одному стремился заслужить “звание“ в обществе. Я никогда не был частью того, к чему пытался дотянуться. Чувствовал себя особенным, но в самом кривом смысле. А теперь, я нашёл ответ, кем я был на самом деле и почему меня жизнь так часто била под дых.

Ключ, то есть его осколки, что носили в себе мои предки, не был совершенно буквальным. Он передавался отчасти духовно, и отчасти физически, сохраняясь в крови по родовой линии хранителей из поколения в поколение. Но, мой случай, оказался крайним. Окаменение руки было плохим признаком, как я понял из образов. Такое случалось при условии, если кровь хранителя пропитывалась ненавистью, страхом, отчаяньем и другими губительными чувствами и эмоциями.

Как раз мой случай, чтоб его…

Таких как я легко использовать. Мы материализуем ключ, который можно в буквальном смысле отобрать. Из представленных образов, мне запомнился мужчина с каменным сердцем. Колдуны в золотых масках вырвали его. То есть, попадись мне на пути эти хмыри, то они сразу же примутся за мою руку. Оторвут не глядя.

Хрен им.

— Что знаешь? — спросил Лысый, ёжась от холода.

И я вкратце описал ему то, что увидел. Смешно, что пройдя такой трудный путь, сталкиваясь с противоестественным и потусторонним, мой друг косился на меня с недоверием. Мол, конечно, ты избранный, ага, удачи.

Да я и не претендовал на признание. Напротив, сейчас я понял, что испытывал Рыг, принимая родовую ношу. Хранители-носители частей ключа, должны вести буквально монашеский образ жизни, не зависеть от материальных благ и страстей. А я жил как последний мудак в моральном плане, не зная, как жёстко подставлялся, сигналя в темноте потусторонним тварям, мол, придите и сожрите меня на закуску, после того, как возьмёте недостающий осколок ключа. Ворона пыталась предупредить, а я ничего не понял. А как понять, если вообще не в теме всей движухи? Спасибо, что ноги довели меня до этих фонтанов, и я всё увидел, хотя сам до сих пор до конца не верил в реальность происходящего.

Я подошёл к Вере, что с отрешённым взглядом сидела на ступеньке, глядя на свои исцарапанные ладони. Лицо её осунулось, выделяя острые скулы на и так худеньком лице. Бледная, покрытая царапинами и ссадинами кожа с синеватыми кругами под глазами, заставляла меня волноваться. Присев рядом, осторожно обнял за плечи, опасаясь, что она оттолкнет меня. Но, она сидела не двигаясь.

— Вер, а ты знаешь, кем был твой отец? — не совсем удачно начал я разговор, но уже не отмотать назад момент.

— К чему такие вопросы? — раздражённо прозвучал её голос.

— Я… — набрав воздуха в грудь, решался сказать ей, — видишь, тот необычный фонтан?

Она бросила в ту сторону бледный взгляд и слабо кивнула головой.

— И что? — хмыкнула она.

— Возможно, если коснешься его, то узнаешь правду, как я. Они показали мне многое, что невозможно передать словами.

— Кто они?

Вера с недоверием посмотрела на меня, мол, что за чушь ты несёшь, придурок. В её глазах царила вселенская усталость и печаль.

— У нас немного времени. Прошу, попробуй. Я думаю, это многое прояснит и поможет выжить.

Я выжидающе глядел на неё, мысленно умоляя последовать совету. Ведь лучше один раз увидеть, чем слушать мой рассказ.

Она встала и пошла вниз к огненным фонтанам. Остановившись, с недоверием бросила на меня взгляд, но всё же решилась дотронуться. Глаза её наполнились слезами, губы затряслись. Я испугался, что ей больно, что фонтан действует на неё не так как на меня. Бросился вниз, скорее отняв её руки от белого камня.

— Что такое? Больно?! — осматривая её, вопрошал я.

— Нет, — сипло ответила она, утирая слёзы, — это… просто…

— Ты видела?

— Угу, — всхлипнула она. — Это невероятно…

— Понимаю. Я тоже до сих пор поверить не могу, — прошептал я, гладя её по голове, обнимая содрогающееся всхлипами тело жены.

Друзья смотрели на нас с большим вниманием, по всей видимости, ожидая объяснений.

— Егор, я… у меня… — заикаясь от всхлипов, пыталась сказать Вера, подняв на меня заплаканное лицо с ясными глазами.

— Что? — ощущая, что волнение взрывает мне мозг, вопрошал, стараясь сдерживать эмоции.

— Я беременна.

Мгновение мы смотрели друг на друга так, будто этот кадр нашей жизни поставили на паузу, чтобы получше рассмотреть образующиеся эмоции на лице.

Неужели от Джона… — пронеслась первая мысль в голове, больно кольнув сердце.

— Я поняла, — мрачно сказала Вера, отодвинулись от меня.

— Что? Подожди.

— У тебя на лбу всё написано, — обиженно фыркнула она, и пошла за рюкзаком к ступенькам.

— Это мой ребёнок?

Я шёл за ней, понимая, насколько неуместен мой вопрос. Но, я должен знать.

— Спроси у фонтана, — дерзко ответила она, не оборачиваясь ко мне.

— Вера! — рявкнул я, развернув её за плечо к себе лицом.

— Это. Мой. Ребенок. — с каменным выражением лица процедила она. Столько ненависти в её взгляде я не видел никогда. Глаза её искрились ледяными молниями. Отшвырнув мою руку в сторону, она, развернувшись, пошла вперёд.

— Куда ты? — рявкнул я, ощущая как стремительно утекает то просветление, что недавно озаряло душу.

Она не ответила.

— Верочка?! — спохватилась Катя. — Подожди. Постой!

— Ну ты и дебил, — сказал Лысый, торопливо зашагав вслед за моей женой.

Согласен. Я… не знаю, что сказать. Ребёнок. И радостно, и горько… если не мой.

— Ну, чего стоишь? Догоняй! — громко прошипел над ухом Миха, толкнув меня в спину.