-- Покажись, если хватит мужества! -- ревет Романов.

Его глаза светятся магией, золотая подвеска на мундире, напитавшись маной владельца, готова отразить любой удар.

Зал сотрясается от гремящего хохота:

-- ХВАТИТ ЛИ МУЖЕСТВА ТЕБЕ, РОМАНОВ, ПОСМОТРЕТЬ НА МЕНЯ?

Княжича поражает догадка, и он невольно отступает вглубь зала. Он косится на свою невесту, к которой уже подлетели ее мать и голубоглазый дружок.

Они, как и все, испуганно озираются по сторонам. Притворяются?

-- К-кто… ты? -- спрашивает Романов пустоту.

И голос гремит:

-- Я ЛЮБИМЫЙ ДРУГ, БРАТ И СЫН!

Княжич прикрывает веки и судорожно выдыхает. Контроль над магией утекает сквозь пальцы, остается только защитный артефакт на мундире.

Голос гремит:

-- Я ХОЗЯИН!

Он гремит:

-- Я ПАТРИАРХ! Я…

Он шепчет:

-- МЕРТВЕЦ.

Какая-то барышня падает в обморок. Среди дворян начинается шевеление.

Волосы на загривке Романова встают дыбом. Он делает шаг к выходу из зала. Сквозь кровоточащие губы вырывается боязливый шепот:

-- Гоголь…

Хрустальные люстры моргают. Одна из дворянок наконец замечает, что паркет под ногами превратился в смоляное болото, а к ее лодыжке тянется теневая рука.

Леденящий душу визг пронзает зал.

И засуетилась моль, и заиграла музыка.

-- Навестили мы, значит, могилку нашего друга, собираемся уже уходить, как вдруг видим неподалеку: могила разрытая, а рядом какой-то парень трется.

Пожеванные жизнью барышни, одна со ржавыми волосами, другая с грязно-черными, слушают с поддельным интересом. Зуб продолжает:

-- Он патлатый был, бледный, как смерть, и воняло от него, как от псины дохлой. Мы его раньше на кладбище не видели, так что спрашиваем: ты кем будешь и откуда? А он на могилу кивает и говорит: оттуда я. Ну, мы сразу поняли: нежить!

Барышни театрально охают и спрашивают, что было дальше.

-- Упокоили мы его! А останки в Службу реагирования на аномалии сдали.

Барышни удивленно переглядываются. Зуб с самодовольным видом откидывается на стул. Конечно, теперь эти шкуры заинтересовались.

Рыжая недоверчиво спрашивает:

-- Так вы, мальчики, маги? Чистильщики?

-- Мы? -- удивляется Тихоня.

-- А то! -- находится Рябой и тут же подливает новым подругам еще ликера.

-- Кхм, да, -- кивает Зуб. -- Но мы не служим ни в ВКЧ, ни в дворянских родах.

Рыжая разочарованно поджимает губы. Зато брюнетка медленно подается вперед, ее внушительная грудь ложится на столешницу. Особа явно не привередливая.

-- Выходит, вы наемники? -- чарующе улыбается она.

-- Вроде того, -- скалится Зуб и наклоняется навстречу.

Их прерывает звонок телефона.

Зуб кривится, оставляет барышень на своих товарищей и отходит к барной стойке. В кабаке стоит гомон, пьяный хохот и табачная дымка. Бармен занят другими клиентами, которые в ночной час забили весь зал. Вряд ли кто-то станет целенаправленно подслушивать.

Голос из трубки говорит:

-- Вы должны были привезти тело Гоголя еще час назад. Возникли проблемы?

Голос пропитан звериной силой, которая заставляет поджаться тестикулы. Но Зуб берет их в кулак и отвечает:

-- Нет, если для вас не проблема оживший труп!

-- О чем ты?

-- Не надо делать мне мозги! Я разнюхал про этого парня: одаренный дворянин, перед смертью побывал в разломе, в котором сгинул целый отряд. Не знаю, какую вошь он там подцепил, что и мертвому покоя не дает, но я точно знаю другое. Простолюдинам, вроде меня и моих ребят, лучше не ввязываться в дворянские разборки! Прощайте. Аванс пойдет в уплату морального ущерба.

Зуб бросает трубку. Чувствуя себя королем джунглей, он возвращается за стол. Компания продолжает развлекаться, мужики пропускают еще по бутылке дорогого виски. Пока их не прерывают.

Какой-то тип в черном классическом костюме подходит к столу. Барышни тут же прикидывают стоимость костюма и, подобравшись, стреляют глазками.

Парень окидывает сидящих презрительным взглядом и небрежно спрашивает:

-- Ты Зуб? С тобой хочет поговорить мой господин.

Зуб по-пьяному храбро отмахивается:

-- Раз хочет, пускай приходит сам и го…

Голова наемника с грохотом впечатывается в столешницу. Осколки разбитого бокала хрустят и впиваются в лицо. Барышни, вскрикнув, выпрыгивают из-за стола. Товарищи Зуба подскакивают и бросаются на помощь.

К столу подскакивают двое других мужчин в черных костюмах и ловко скручивают наемников.

Кабак затихает. Кто-то смелый и пьяный выходит из толпы и шагает к столу. Но его тут же останавливают более трезвые и наблюдательные.

Зуб рычит, пытается освободиться. Но парень в костюме только сильнее вжимает голову жертвы в стол, который уже опасно трещит.

Парень наклоняется и злобно цедит на ухо жертве:

-- Его Высочество Романов не любит, когда бросают трубку.

В глаза наемнику бросается кольцо на безымянном пальце "костюма".

Перстень слуги дворянского рода.

— П-простите, молю, п-пожалуйста! — хнычит Зуб. — Я ошибся! Это не повторится! Мы с парнями сейчас же вернемся на кладбище и…

Слуга дворянского рода затыкает его ударом поддых.

Черные костюмы хватают троих наемников и под тяжелые взгляды пьянчуг покидают кабак.

***

Музыканты разбежались, но рояль поет.

Дворяне испуганными мухами вылетают из зала, но находятся и храбрецы.

Мужчины, реже женщины, они пропускают к дверям кричащую массу, а сами остаются.

Рояль поет.

Кто-то из смельчаков заявляет в пульсирующую светом тьму:

-- Жалкий призрак! Тебе не напугать чистильщиков!

Рояль все поет.

-- Тебя заждались на том свете! Молись, нечисть!

Глаза смельчаков вспыхивают разноцветным огнем, вокруг их тел поднимаются вихри магии. Они встречают тянущиеся к ним тени, пытаются отогнать их, развеять, точно ночной кошмар.

-- Прочь! -- приказывают они. -- Изыди!

Но контроль теряется, заклинания схлопываются, магия предает их. И бывшие храбрецы, толкаясь и падая, присоединяются к кричащей убегающей массе.

Вместо приказов теперь одна лишь мольба:

-- Изыди!

Рояль поет. Быстрее.

В зал влетает чья-то охрана. Пять или шесть человек, они достают огнестрельное оружие. Сквозь моргающий свет они рыщут глазами в поисках угрозы. Но когда их собственные тени начинают хватать их за ноги, телохранители даже не пытаются стрелять.

Рояль поет. Все быстрее.

Что, если сделаешь только хуже? Попадешь в себя или, что совсем не годится, в кого-то из дворян? Одни цепенеют от шока, другие в панике, третьих держат тени.

Рояль поет. Быстрее и быстрее.

Прыгая, точно на углях, охрана помогает выбраться своим хозяевам из зала и уносится следом. Рояль провожает их визгом си пятой октавы, а тени учтиво захлопывают двери.

Когда незванные гости наконец-то покидают мой особняк, я захлопываю клавиатуру и разражаюсь смехом.

Признаться, я надеялся, что местные колдуны и ведьмы смогут меня удивить. Но первобытное чувство страха перед тьмой победило. А какая может идти речь о магии, когда у тебя трясутся поджилки, кровь леденеет, а сердечко вот-вот остановится?

Хотя это вполне показывает ничтожный уровень местных колдунов. Ведь избавиться от оков страха легче легкого. Достаточно, к примеру, стать бессмертным!

Отдышавшись, я поднимаюсь из-за рояля и смахиваю слезинку:

-- Эта пугливая моль такая смешная.

-- Не знаю, чего вы добиваетесь, прикрываясь именем моего пасынка, но это не сойдет вам с рук!

Я ухмыляюсь. Если не знаешь, кто это говорит, то наверняка обманешься праведным гневом, которым переполнен голос.

Темное облегающее платье с высоким разрезом. Аппетитные бедра. Глубокий вырез магнитом притягивает взгляд к груди, которая даже на размер больше, чем у ее дочери.