Я притягиваю Ольгу к себе, она врезается в мою грудь. Моя правая рука ложится на нежное бедро. Юная Зимина пытается отстраниться, но я, поддерживая за ее талию, делаю подшаг, и девушка оказывается подо мной.

После бурного танца молодая грудь Ольги часто вздымается. Блестящие от возбуждения, лазуритовые глазки изучают мое лицо, скрытое зачарованной маской. Влажные розовые губки призывно распахиваются.

Это было легко.

Я впиваюсь в губы своей невесты и, кажется, зря. За мгновение до поцелуя, который должны были увидеть все гости, все приглашенное высшее общество, бальный зал погружается во тьму.

Заклюй меня вороны, все насмарку! Еще и эта вредная девчонка до боли кусает меня за губу, чтобы я отпустил ее!

Позволив Ольге отпрянуть, я облизываю губы. Кровь уже остановилась. Как и музыка. Так что гостям теперь ничто не мешает услышать грохот стрельбы и заклинаний снаружи поместья.

Но, стоит отдать должное, местные аристократы умеют в выдержку. Пока гвардейцы Зиминых просят оставаться на местах и уверяют, что все под контролем, дворяне тихо переговариваются или связываются с личной охраной.

Впрочем, и среди аристократов находятся возмутители спокойствия.

-- Где Буран Казимирович?! -- вопрошает какая-то женщина. -- Он вообще в курсе, что здесь происходит?!

-- Прошу, не беспокойтесь! -- раздается грубый уверенный голос. -- Я Ледовикин Вячеслав Антонович, начальник родовой гвардии Зиминых. Буран Казимирович сейча лично разбирается с нападающими, а мне поручил…

-- Мне плевать, кто ты! Куда пропал свет?! -- перебивает какая-то невежа.

-- Похоже, нападающие оборвали сеть, -- не особо вежливым тоном отвечает этот Ледовикин. -- Мы с моими людьми отведем вас в бункер, как только дадут аварийное…

-- Нет! Я имею в виду, почему нет света в окнах? Ни в окнах, ни в телефонах! Куда пропал свет?!

В зале воцаряется гробовая тишина. Которую прерывает тихий, но вполне слышимый шепот одного из гвардейцев:

-- Гарнитуры тоже не работают. Вот гов…

Вспомнив, что среди нас дамы, кто-то затыкает коллегу. Но поздно.

Вот теперь дворяне начинают нервничать. Мне даже приходится остановить Живую Тьму, которая собирается ущипнуть какую-то дамочку за мягкое место.

Обычно я люблю мелкие шалости, но прямо сейчас паника в стаде мне не нужна. На то есть веская причина.

Одно из незначительных, но приятных свойств Таинства гримуара Тьмы -- это способность видеть в темноте. Однако в захватившей нас темноте эта способность не работает.

Это, как и поглощение любого света, означает, что бальный зал и, скорее всего, все поместье Зиминых погрузилось не в простую темноту, а во Тьму.

Выходит, среди нападающих есть некто, кто, подобно мне, владеет Живой Тьмой.

Еще один посланник Мары? Нет, ее гримуар-то у меня. Но тогда кто это?

Отмахнувшись от бесполезных размышлений, я прикладываю немного усилий и маны, чтобы вернуть себе зрение. Получается откровенно паршиво.

Моя Живая Тьма проигрывает чужой в открытой борьбе. Поэтому остается только прогрызать себе путь в теле чужой Тьмы.

Она буквально расступается, и часть пространства в виде прямого тоннеля раскрашивается для меня в серые тона. Невесть что, но благодаря этому удается хотя бы найти Маргариту с Анной.

С ними все в порядке. Насколько могут быть в порядке испуганные женщины. Их жизни меня не особо волнуют, но, раз уж я настоял на посещении приема Зиминых, приходится отвечать за Гоголят.

Моя невеста тоже оказывается в относительном порядке. Стоит в паре метрах от меня, обняв себя руками, и нервно оглядывается. Будто ждет кого-то. И я даже знаю, кого…

Когда я оказываюсь рядом с Ольгой, моя рука ложится на ее стройную талию.

-- Держитесь меня, и будете в безопасности, -- говорю я и перехожу на шепот: -- Возможно, тебе даже повезет, и я захочу поцеловать тебя еще раз.

Ольга не должна меня видеть. Прозреть сквозь Тьму могут лишь заклинания из гримуара Тьмы и, возможно, гримуара Света.

И все же она расправляет плечи, вздергивает подбородок и с присущей аристократкам гордостью заявляет:

-- Вы слишком большого о себе мнения, Ворон.

С этими словами девица толкает меня ладонями в грудь, мои ноги отрываются от паркета, и я отправляюсь в настоящий полет через весь зал.

Приземление оказывается на удивление мягким. Рядом раздаются возмущенные голоса задетой мною моли.

-- Ай! Кто это?

-- Что случилось?

-- Благодарю, господин наместник, -- бросаю я своей "подушке" и поднимаюсь на ноги.

-- Не… стоит… -- сипит распластавшийся по полу толстяк и, как та черепаха, пытается перевернуться на живот.

Судя по всему, чужая Тьма сильно сковывает мои возможности. Чего не скажешь о моей невесте. Иначе я бы легко погасил ее толчок, который она усилила простейшей магией.

Пока я отряхиваю свой сюртук, наместнику Петрограда удается встать на четвереньки. Однако, чтобы окончательно привести себя в вертикальное положение, он начинает искать вокруг помощь.

К сожалению или к счастью, тут уж как посмотреть, под руку толстяка попадается какая-то дамочка с шикарным бюстом.

Понятное дело, опора из ее корсета никакая, так что наместник при попытке подняться падает обратно и заодно оголяет великолепные груди аристократки.

-- Ах! Помогите! Насилуют! -- вопит девица, прикрывая срам руками.

Я отхожу подальше, так как на зов тут же прибегают гвардейцы. Вот теперь поднимается настоящая суматоха.

Некоторые из дворян даже плюют на приличия и, наступая другим на пятки, пробиваются к выходу из зала. Однако двери сами распахиваются перед их носами.

Внутрь, сбивая аристократов с ног, залетает группа из десятка вооруженных бойцов. Они тут же открывают целенаправленный огонь по гвардейцам Зиминых.

Похоже, видеть во Тьме им помогают эти штуки на их головах, приборы ночного видения. Явно зачарованные, иначе даже продвинутые технологии этого мира не помогли бы прозреть в окружающей темноте.

Какая-то часть дворян с криками разбегается в стороны, какая-то падает на пол. Со всех сторон фонит активированными защитными артефактами и заклинаниями.

Хоть у гвардейцев и есть оружие, но им остается только обороняться. Потому что, в отличие от вторженцев, они ни ворона не видят.

Я же стою у стола и, поглядывая одним глазком, чтобы вторженцы не зацепили Маргариту с Анной, с упоением наблюдаю за происходящим, попутно закидывая в рот оливки.

Правда очередная маслина встает поперек горла, когда один из бойцов напавшего отряда подскакивает к Ольге, одним ударом лишает ее сознания и закидывает себе на плечо.

Нет, я конечно слышал о варварской традиции похищать у жениха невесту... но не до свадьбы же!

Живая Тьма чувствует мой гнев и бурлит от радости. Она нашептывает мне, молит дать ей волю, чтобы наказать зазнавшихся червей.

Она права.

Я ослабляю "поводок", и Живая Тьма с радостным визгом срывается с места.

Обрываются стрельба и крики.

Замирает моль.

Ко мне возвращается зрение.

Моя Тьма пожирает чужую и в мгновение ока захватывает бальный зал.

Поскуливая побитой собакой, остатки чужой Тьмы убегают к похитителям Ольги. Они накрывают отряд защитным покровом, и к бойцам возвращается контроль над их телами.

Похитители тут же сбиваются в кучку, пряча за собой Ольгу.

Я делаю к ним шаг, и меня тут же берут на мушку с десяток автоматов.

-- Ты еще… что за хрен… -- спрашивает, судя по всему, глава отряда.

Его голос хрипит, а дуло его автомата, как и у других бойцов, ходит ходуном от дрожи в конечностях.

Вторженцы боятся. Потому что они единственные из людей, кто сейчас видит.

Видит, как Тьма вырывается из моего тела, из-под моих ног. Видит, как она кружит вокруг меня, ластится ко мне. Видит и то, как пасти чудовищ, прячущихся в темноте, отрывают от защитного покрова чужой Тьмы кусок за куском.

Еще совсем чуть-чуть, и куски будут отрывать уже от вторженцев.