Я отняла от лица ледяные пальцы и, смахнув слезы, посмотрела на неподвижное тело Клауса в полосе света. Поднялась и склонилась над ним: дышит или нет?

Слабый магический импульс осветил кончики пальцев голубым сиянием, и я направила руки на место удара. Магия заструилась в рассеченную рану, соединяя и зарубцовывая края пореза, рассасывая кровоподтек. Через пару минут я была уверена, что Клаус будет жить. На душе значительно полегчало.

Я поднялась и посмотрела на дверной проем. Теперь нужно уходить отсюда. Есть ли в доме кто-нибудь еще, кто сможет меня остановить и вновь запереть в холодном погребе?

— Аста? — раздался сверху до боли знакомый детский голосок. — Мама, мама, здесь Аста! Почему она в подвале⁈ — удивленно вопрошал мой маленький кузен Гуди, стоя в проеме открытой двери.

— Гуди, что ты здесь делаешь? — всполошенный голос тёти Бригитты донесся откуда-то издалека. — Почему ты не в постели? Я ведь тебя уложила, дорогой! Иди сюда!

— Мама, здесь Аста! — стоял на своем ребенок возмущенно, а я лишь растерянно хлопала глазами, не в силах вымолвить ни слова.

Загородив свет дверного проема, тётя Бригитта с высоты метнула в меня предостерегающий взгляд и потянула Гуди за руку, оттаскивая его подальше от двери в подвал и увещевая:

— Аста пошла за вареньем, Гуди! Ты же знаешь, какая она сладкоежка! Всегда доедала за тобой все твои пирожные!

— Но почему Аста приехала и не повидалась со мной? — продолжал вопить мальчик, оборачиваясь и пытаясь вырваться и вернуться.

— Она приехала только что, Гуди, ты уже спал. И сразу же пошла за вареньем! — раздраженно и невесело щебетала тётя Бригитта, практически силой уводя мальчика.

Так вот, значит, как! Тётя в курсе, что Клаус запер меня в подвале. Или тётя не просто в курсе, но и помогала Клаусу? А дядя? Тоже в курсе?

Совершенно незнакомое мне раньше чувство горечи поднялось откуда-то снизу и затопило меня с головой. Мои родные всегда обращались со мной не лучшим образом, но я прощала их, понимая, что им непросто, они ведут дела моего дома и я обязана им. Но то, что они сделали сейчас — не вписывалось ни в какие рамки и представления.

Мне не хотелось плакать. Мне хотелось просто уйти отсюда, вернуться в, ставшую мне домом, академию. Смогу ли я так просто уйти отсюда?

— Клаус! Клаус! — голос тёти Бригитты вывел меня из переживаний и вернул в реальность. Она ищет Клауса. Если Клаус сейчас очнется, то я останусь здесь навсегда. Нужно выбираться отсюда.

На не совсем твердых ногах я поднялась по ступеням и выглянула за дверь.

В небольшом коридоре над дверью напротив горела лампа. Я шагнула за дверь и пошла вдоль коридора в поисках выхода. Помещение было небольшим и по дешевым, местами порванным, обоям и тонким дощатым, расположенным напротив друг друга, дверям, я догадалась, что это крыло для прислуги.

Послышались тяжелые шаги, словно кто-то грузно спускался по лестнице. Сердце мое, и без того загнанное в бешеном ритме, ухнуло куда-то в пятки. С трудом переставляя, сделавшиеся вдруг ватными, ноги, в отчаянии я толкнула внутрь одну из дверей и поспешно скрылась за ней. На моё счастье, дверь оказалась не заперта, и отворилась без скрипа и шума. Я быстро прикрыла ее за собой и, боясь привалиться спиной к тонкой ненадежной створке, осторожно перевела дыхание.

В комнате было пусто и темно, лишь свет от уличного фонаря проникал сквозь узкое окно под потолком, освещая, крайне скромно обставленное, маленькое помещение с двумя кроватями, комодом и стулом.

Тяжелая поступь за дверью возвестила о себе визжащим скрипом половых досок. Кто-то прошествовал по коридору в сторону подвала.

Вытянувшись в струну, я прислонилась спиной к стене, в волнении ожидая того, что за этим последует и, не решаясь выглянуть в коридор.

Через минуту за дверью раздался пронзительный женский крик. Кричала, подвывая, тётя Бригитта. Мне было понятно, что она обнаружила Клауса.

Подавив в себе дикое желание, покинуть свое убежище и броситься ей на помощь, я, закусив ладонь, буквально силой оторвала себя от стены и шагнула вглубь комнаты. Мне нужно оставаться здесь, иначе эти люди снова запрут меня в подвале. Представить не могу, зачем им это, но, по всей видимости, у них есть какие-то причины так поступать со мной. Я должна сама позаботиться о себе и не позволить им причинить мне вред.

За Клауса я не переживала. Я неплохо его подлечила, и вскоре он должен прийти в себя. Главное, чтобы они не начали искать меня. Оставаться здесь было страшно, и я понимала, что мне нужно уходить, но идти куда-то одной посреди ночи, не зная, где я нахожусь, было еще страшнее.

Нервное напряжение достигло пика, меня затрясло, и я обессиленно опустилась на край кровати, у изножья которой стояла. Тонкое покрывало было постелено прямо на матрас, но я потянула его на себя, пытаясь укрыться и хотя бы немного согреться.

Внезапная усталость укрыла меня вместе с пледом волной толстой, упругой ваты. Из коридора явственно, но уже, словно издалека, доносились крики, шум, беготня, но отчего-то меня это больше совсем не волновало. Повалившись боком на кровать, я подтянула к себе колени и свернулась клубочком, словно эта поза могла как-то защитить меня от жестокого мира. Немного согревшись, я провалилась в сон.

Проснулась я от абсолютной, гулкой тишины и еще от того, что что-то под платьем обжигало мне грудь. Потянув за цепочку на шее, вытащила из горловины платья подарок Ёрдис — маленький золотой ключик. Украшение было горячим наощупь и тускло светилось в предрассветном мареве, льющемся в узкое окно под потолком.

Встрепенувшись, я села на жесткой кровати и тут же вспомнила все произошедшее.

Мне нужно уходить. Срочно, пока рассвет не поднял на ноги дом.

Я встала, заплела потуже косу и поправила на кровати покрывало, убирая следы своего пребывания. Мне просто повезло с ночлегом, видимо, дядя и тётя, как и прежде, экономят на прислуге. Осторожно подойдя к двери, приоткрыла ее и выглянула в коридор.

Коридор был пуст. Я шагнула за дверь, стараясь ступать бесшумно, и двинулась в сторону лестницы, по которой, по звукам, слышимым мною вчера, спускалась тётя Бригитта.

Голодный желудок напомнил о себе так не вовремя, что я готова была согнуться пополам, чтобы унять его ворчание. Другие физиологический потребности тоже требовали от меня найти выход в сложившейся ситуации.

Я помнила, что еда есть в подвале, но не стала бы туда возвращаться, даже если бы знала, что больше другой еды не будет никакой.

Невысокая лестница закончилась, и я оказалась в небольшой кухне с несколькими дверями. Скорее всего, одна из них выходит на улицу.

Взгляд мой зацепился за небольшое блюдо на широкой полке буфета. Черешня, лежащая на нем, выглядела так аппетитно, что я, почти не осознавая, что делаю, вцепилась в ягоды, и стала есть их тут же, на месте, силой воли заставляя себя не наглотаться косточек.

Немного утолив голод, я подавила в себе чувство стыда за свой необдуманный поступок, и направилась в сторону двери, которая, по моим представлениям, скорее всего, вела прямо на улицу.

— А ну, стой! — раздался за спиной зычный голос, в тот момент, когда я уже отодвинула засов.

Сердце гулко ухнуло о ребра. Я застыла у двери, обратившись в соляной столб. Что делать? Толкнуть дверь и бежать, что есть мочи? Далеко ли я убегу в длинном платье по незнакомой местности? Возможно, стоило бы хотя бы попытаться? Возможно, но после пережитого, я понимала, что нахожусь не в лучшей своей спортивной форме.

Медленно я обернулась от двери к заставшему меня на пороге… девушке⁈ Этого не может быть! Глаза мои округлились так, что едва не вывалились на каменный пол. Подозреваю, что и челюсть отвисла самым неподобающим образом.

Рослая девица с длинной светлой косой, босиком и в простой льняной рубахе, при виде такой моей реакции, весело хихикнула глубоким баском и скрестила на груди руки, заняв более устойчивую и расслабленную позу.