К тому же, его голос не пленял сердца, не разбивал их вдребезги. Он был… обыкновенным.

Изабель должна была продемонстрировать пренебрежение? Да. Для Невесты имел значение только её жених. Всё остальное – не более чем грязь под ногами.

Девушка выпрямилась, демонстративно скрестив руки на груди. Изображая скуку, она принялась разглядывать свои ноготки.

Публика расхохоталась.

– Брось, Бувье, шутка затянулась.

Изабель на мгновение замерла. В принципе, она уже не удивлялась смелости Блеза, но сегодня она граничила с безрассудством. Он вырядился Призраком Оперы, зная о его надменном, вспыльчивом и обидчивом характере. Призраком, который собирался наказать Изабель за меньшее.

– А ты докажи, – осклабился Блез, сняв с лица маску, – что Призрак Оперы – не Блез Бувье, – он махнул тростью. – Давай!

Люди в ответ рассмеялись, кто-то махнул рукой в сторону журналиста, кто-то попросту ушёл. Однако было не похоже, чтобы Блеза волновала реакция толпы. Он поднял взгляд на Изабель и вгляделся в неё так пристально, будто хотел прожечь насквозь.

После он достал блокнот и что-то записал. Потом скользнул взглядом по лестнице, прикидывая, как попасть к Изабель.

Чёрт.

Не хватало, чтобы этот идиот сорвал с неё маску! У него хватит на это наглости!

Блез рванул вверх по лестнице. Изабель отпрянула от перил и, громко стуча каблуками, поспешила удалиться. Наверное, Невеста Призрака не испугалась бы какого-то журналиста, не сбежала бы, но сейчас девушке было плевать на правдоподобный отыгрыш.

Гораздо важнее было сохранить тайну своей личности.

Подхватив полы платья, Изабель бежала по длинному коридору. Как и все проходы в театре, этот не заканчивался тупиком.

– Сюда, – раздался шёпот из-за угла.

Изабель рванула в ту сторону, не думая о последствиях. Для размышлений она была слишком напугана.

– Направо.

Изабель следовала за шёпотом, слышала выразительный стук подошв по мраморному полу.

– Ко мне.

В другой ситуации она бы огрызнулась на такие слова.

– За мной.

Изабель столько петляла по лабиринтам театра, что окончательно заблудилась.

У одной из дверей, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди, её дожидался мужчина. Высокий, широкий в плечах, во фраке, цилиндре и маске, скрывавшей половину лица.

Он. Не журналист.

Он.

– Где Бувье? – просипела Изабель, задыхаясь.

Призрак Оперы хмыкнул, протянув к ней руку в белоснежной перчатке. Небрежным движением он смахнул прядь волос с её лица.

– Мы не виделись два месяца, и это первое, что ты хочешь у меня спросить?

Изабель сощурилась, глядя ему в глаза.

– Честно говоря, единственное, чего я хочу – дать тебе пощёчину.

Его насмешливая улыбка была такой надменной, что Изабель едва не заскрипела зубами.

– Обещай мне, – процедила она, – что ты не сбежишь, не исчезнешь. Что мы поговорим после премьеры. Как взрослые люди. Спокойно и долго.

Призрак молчал какое-то мгновение, вглядываясь в её лицо.

– Спокойствия я тебе не обещаю, ангел мой, – он сделал шаг вперёд, и его глаза вспыхнули в тусклом свете ламп. – Потому что друг друга мы с ума сводим.

Взяв девушку за руку, он поднёс ледяную ладонь к лицу и поцеловал дрожащие пальцы.

– Эрик… – выдохнула она.

Закрыв глаза, он покачал головой, невесело улыбаясь.

– Эрик мёртв. Есть только Призрак Оперы.

Раздался звонок. Какой по счёту? Изабель не следила за временем, да и её наручные часы остались на столе в кабинете.

Призрак потянул её за собой, толкнув дверь. Сделав пару шагов внутрь комнаты, Изабель увидела, что шли они вдоль кулис.

Она закусила губу.

– Эрик… я должна была сказать раньше! Я не смогу петь!

– Ш-ш-ш, – ответил Призрак. – Микрофоны включены.

– Я. Не. Смогу.

Она выдернула ладонь из его захвата, сделала шаг назад. Призрак Оперы, вскинув брови, обернулся к ней. Девушку трясло об одной мысли о полном зрительном зале.

Когда она выступала в последний раз, её никто не тянул на сцену. Она сама рвалась туда.

Когда она выступала в последний раз, её исполнение обернулось трагедией.

– Нет, – просипела она, когда мужчина сделал шаг ей навстречу. – Только не туда.

– Изабель…

– Нет, – она стиснула зубы. – Проси, что хочешь! Я буду петь тебе одному! Но только не на сцену!

Призрак Оперы провёл ладонью по её щеке и, приблизившись, поцеловал девушку. Мягко, нежно, ласково. Совершенно неожиданно. И этот поцелуй так сильно отличался от той звериной страсти, которую Изабель ощутила в прошлый раз, что у неё подкосились ноги.

Выдохнув, она ответила на поцелуй, даже не подумав о том, что ей следовало бы отстраниться.

– Ты права, – прошептал Призрак Оперы, соприкасаясь с ней губами. – Нам нужно поговорить.

– У… угу.

– Изабель, – он медленно выдохнул, не отходя от неё, не отстраняясь, сжимая хрупкие плечи, – прошлое всегда оставляет шрамы.

Она кивнула.

– В том числе и на мне, – продолжил он.

Изабель сжала губы в линию, закрыв глаза, вспомнив ту ужасную открытую рану у него на лице.

– И у меня… нет желания снова выходить на сцену, – он провёл пальцами по её лицу. – Мне так же страшно, как и тебе, но по другой причине. Знаешь, почему я это делаю, моя дорогая Изабель?

Она мотнула головой.

– Чтобы от твоего голоса восстать из пепла, – Призрак Оперы посмотрел ей в глаза, и в его взгляде Изабель увидела мольбу и скорбь. – Попробовать восстать. Прошу. Только в твоей власти спасти меня. Только тебе решать, жить мне или умереть. Ещё раз.

В его голосе было столько пламени, столько страсти, что Изабель задрожала. Кровь прилила к лицу, из-за чего в маске ей стало совсем некомфортно.

Она помнила эти жуткие ожоги, она узнавала его биографию, она знала, что этого бога грубо и жестоко свергли с небес.

И эта мольба, эта просьба…

У Изабель кружилась голова.

Восстать из пепла только благодаря её голосу? Изабель была способна на большее, а он просил так ничтожно мало.

И так бесконечно много.

– Мой голос, – просипела она, – убивает.

– Мой однажды убил меня.

– Эрик…

– Изабель.

Он отпрянул. Неохотно, будто бы совершенно случайно вспомнив о правилах приличия. И сейчас, ощутив холод концертного зала, лишившись жара объятий мужчины, Изабель могла самостоятельно принять решение.

– Ладно, – выдохнула она. – Чёрт с тобой, я спою! Но ты за это не расплатишься!

Призрак Оперы сдержанно улыбнулся, хотя в его глазах Изабель видела инфернальное торжество.

Боже. Её не могли заставить петь ни режиссёр, ни друзья, ни семья.

Как же сильно влиял на неё этот мужчина…

Призрак потянул её за собой, и в этот раз Изабель не сопротивлялась. Заиграл оркестр, стоило им выйти на сцену.

Луч софита выхватил Изабель из темноты зала. Призрак встал поодаль – холодный и строгий, как мраморная статуя.

Глухо вздохнув, Изабель закрыла глаза. Сердце болезненно колотилось в груди, руки тряслись. Она знала эту арию, помнила каждое слово, каждую ноту, но, чтобы выступать без репетиции, нужно быть либо очень смелым, либо не дорожить репутацией.

Взяв микрофон, Изабель запела, с первого слова услышав из-за плеча прерывистый вздох Призрака Оперы.

В пятую ложу было два входа. Один из них был виден для зрителей, но заперт на замок. Во второй – скрытый от посторонних глаз – Призрак вошёл вместе с Невестой, держа её за руку, помогая сойти по высоким ступенькам.

Изабель до сих пор дрожала. Ей стоило большого труда заставить голос не дрожать, перестать трястись, приказать себе остаться, а не бежать. И, когда сопрановая часть арии завершилась, девушка ощутила ноющую пустоту в груди.

Но главное потрясение случилось после.

Голос Эрика, такой сильный и мелодичный, пробрал её до глубины души. Когда он в первый раз исполнил для неё мягкую, нежную песню, Изабель впервые за долгое время прослезилась. Сейчас же от переизбытка чувств, от великолепной актёрской игры Призрака, от его исполнения Изабель задыхалась от рыданий.