— Да как ты смеешь… Я из рода Аскольдов! — выкрикнул он, комично вскинув руку вверх и тряся тощим узловатым пальцем. И трясся он то ли от негодования, то ли от похмельного тремора.
— Да хоть десница самого император! Кстати, о нем, — Гретта перевела голову в сторону, устремляя свой взгляд за толстыми линзами очков на другого мужчину. — АФАНА-А-А-АС! — гаркнула она. — КОГДА ТЫ УЖЕ СОИЗВОЛИШЬ СДВИНУТЬ СВОЮ ТОЩУЮ ЗАДНИЦУ С ЭТОГО МЕСТА И ПРИНЕСТИ МНЕ СПРАВКУ ИЗ ОТДЕЛА КАДРОВ?
— Что делает отдел кадров в Гильдии Задач? — спросил я тихо у Мии, чтобы не привлекать к себе внимания. Она лишь озадаченно развела руками.
— Гретта! — мужчина повернулся к ней с лицом полным тоски, разочарования и недоумения. — Ну ты же прекрасно видишь, что я стою тут третий день! Очередь до сих пор не сдвинулась ни на шаг! Что я еще, по-твоему, должен сделать?
— Идиот! Тебе в соседнюю очередь, вот ту, что по правую руку от тебя, я отсюда за своими окулярами толщиной в три орочьих пальца вижу, что там два человека! — она уперлась руками в столешницу перед ней и приподнялась. — А ТЫ СТОИШЬ В ОЧЕРЕДЬ К СВЯТОМУ ОТЦУ ЛАВРЕНТИЮ, КОТОРЫЙ СКОНЧАЛСЯ НЕДЕЛЮ НАЗАД! — гаркнула она, заплевав все стекло и плюхнулась на свое сидение.
— Как это… умер?.. Когда?.. — донесся чей-то голос из толпы.
Гретта тяжело вздохнула.
— Я же только что всеобщим языком сказала. Повторяю, для особо одаренных, сонных и глухонемых, — она потянулась рукой, вытащила с верхней полки устройство, похожее на рупор и включила его. — Кхе-кхе, раз, два… раз. Слышно? — со всех сторон комнаты разнесся голос Гретты, а затем поднялся писк. Гретта скривилась и отодвинула от себя устройство. Писк исчез.
— ВНИМАНИЕ. СВЯТОЙ ОТЕЦ ЛАВРЕНТИЙ СКОНЧАЛСЯ. ПОВТОРЯЮ: СВЯТОЙ ОТЕЦ ЛАВРЕНТИЙ СКОНЧАЛСЯ.
— Почему святой отец работает в Гильдии Задач? — спросил я у Мии шепотом.
Некроманта снова пожала плечами.
— Такая у него задача, — отозвалась она.
— Так почему об этом никто не сказал ранее? — спросил другой прихожанин.
— ДА ОТКУДА Я ЗНАЮ, — гаркнула гоблинша, от чего все вокруг затряслось с усиленным коэффициентом. — У МЕНЯ СВОЕЙ РАБОТЫ ХВАТАЕТ!
Гретта выключила устройство, дернула его и оно само, как змей, поднялось вверх на полку. Народ же начал возмущаться, что никто никого не уведомил, а они тут уже неделю стоят. Гретта тяжело вздохнула, поставила перед окошком фишечку с надписью «ПЕРДЕРЫВ», спрыгнула со стула и вышла из-за стойки, неся в руках чернильницу и кисть.
Шагая мимо огромной очереди, она шла к кабинету отца Лаврентия, но тут чуть не споткнулась об огромную груду костей, лежавшую прямо на полу.
— Это еще что за безобразие, — сказала она, пнув тазобедренную кость мыском сапога.
— Оу, прошу прощения, — раздался голос в пустоте, после чего груда костей стала собираться в полноценного скелета. В этот момент у меня волосы на спинке дыбом встали и глаза округлились. — Что-то я задремал в очереди.
— Билетик, — проворчала Гретта, протянув руку.
Казалось, что всем было абсолютно все равно, что вот так сначала меж ними лежали кости с дурацким пончо и соломенной шляпой рядом. Мало того, теперь куча собралась в скелет. Говорящего скелета.
— Рубэн Осари, — пробубнила Гретта.
— Так точно, — отозвался скелет и отпустил ей поклон.
— Номер четыре, — продолжала бурчать гоблинша.
— Вот тут уже не уверен. Давно это было. Так что, моя очередь подошла? — осведомился скелет.
— Видите ли, многоуважаемый Рубэн Осари.
— Да-да? — учтиво отозвался он.
— Дело в том…
— В чем же?
— Вы пропустили свою очередь, поэтому вам придется пройти в самый конец, встать за десницей императора Афанасом и дождаться с самого начала.
— Ох, какая неловкая ситуация, — сказал он жалостливо. — А, мадмазель, еще один моментик, — он наклонился и чуть ли не заговорщицким тоном, хотя мне и всем остальным четко было слышно: — я слышал, что он не так давно умер…
— Верно. НО ВАС ЖЕ ЭТО НЕ ОСТАНОВИЛО, — каркнула она и пошла дальше вдоль длинного ряда людей, пока не дошла до кабинета отца Лаврентия. Там же она встала на неведомо откуда взявшуюся невысокую лесенку и, макнув кисть в густые чернила, поставила на его табличке крест, а ниже надпись:
«УМИР»
— Прошу прощения, — я вытянул голову в поисках владельца голоса. Это был седой старец с длинными седыми бровями чуть ли не до подбородка. — Я правильно вижу, что тут написано Умир?
— Верно, — отозвалась Гретта, спускаясь с лесенки и складывая ее.
— Так отца ж Лаврентием звали.
Гретта вздохнула так тяжело, что у меня от этого веса аж колени подогнулись.
— ВЫ. ЧТО. ГЛУ-ХО-НЕ-МОЙ? Я ЖЕ СКАЗАЛА, ЧТО ОН ПОМЕР НЕДЕЛЮ НАЗАД.
— Да, — спокойно отозвался старик.
— Что, «да»?
— Глухонемой. И не тарахтите так быстро, любезная, я по губам читать не успеваю.
И тут впервые я увидел на лице Гретты новое чувство: легкая неловкость. Конфуз.
— Нет его, дедуля. Идите в Гильдию Гробовщиков, вам туда уж скорее.
— А я там уже побывал. Мне сказали сначала сюда, — отозвался старик и побрел восвояси, качая головой.
Гретта вернулась на свое место, взялась за табличку и собралась ее отложить в сторону. Народ, стоявший за нами, вздохнул с облегчением. Наконец-то очередь снова начнет свое движение. Я взглянул назад. Стоявших значительно так прибавилось и теперь они толпились чуть ли не на входе. Возможно, что даже за ним.
Но завершится начатому ею действию было не суждено. За окнами здания Гильдии Задач послышались звуки некой процессии. И чем она ближе подходила, тем отчетливее доносились звуки труб и барабанов. Я увидел как у Гретты стало дергаться нижнее веко. Она поставила табличку с надписью «ПЕРДЕРЫВ» обратно перед окошком и пошла ко главному входу. Стоящая за нами очередь провожала ее взглядами, а затем, разворотом туловищ.
Думаю, за такую синхронность нам бы выдали по десять баллов каждый из судей.
Гоблинша распахнула двери как раз в тот момент, когда мимо Гильдии двигалась похоронная процессия в черных тонах, а оратор призывал всех проститься со святым Отцом Лаврентием. Гретта щурилась от солнечного света. Я увидел как в тех местах, куда на ее кожу попало солнце, она буквально стала зеленеть. Гоблины что, к фотосинтезу привязаны что ли…
— КАКОГО ЛЕШЕГО ТУТ ПРОИСХОДИТ, — гаркнула она и весь крестный ход замер в одночасье.
Кто-то отделился от передних рядом, подошел к Гретте, вытащил из заднего кармана свернутый пергамент и отдал в когтистые лапы. Гобллинша поправила огромные очки на носу, почесала переносицу и стала водить пальцем по тексту.
— Здесь же четко написано красным по белому. ЧИТАЙ ЧТО НАПИСАНО.
— Сим договором… Ай! — я увидел, как Гретта саданула читавшего кулаком в коленную чашечку.
— ВОТ ТУТ!
— Ну… бес, труп и барбаранов.
— БЕЗ ТРУБ И БАРАБАНОВ, — выкрикнула она и взобралась на то место, где стоял гроб с открытой крышкой. Мы все столпились у входа. Как нам это удалось? Не спрашивайте. Но я и Мия отчетливо видели, что в деревянном бушлате лежал отнюдь не святой отец.
— Асмодей, — спокойно, но с зубным скрипом начала Гретта, стоя под палящим солнцем, от его ее кожа приобретала свойственный ей зеленоватый оттенок по всей площади.
Бес открыл глаз и посмотрел на гоблиншу.
— О, Гретта. Рад видеть. Чем обязан?
— Скажи на милость, какого дьявола, прости за этот каламбур, ты тут разлегся и где тело святого отца Лаврентия?
Бес поднял торс и сел, после чего вытащил из-за пазухи еще один сверток, развернул и протянул Гретте, которая к этому времени уже стала темно-зеленой, как болотная жаба. Она развернула его и принялась быстро читать. Читала минуты полторы, может две, после чего свернула его в два раза, щелкнула пальцами и подпалила с самого края.
— Но… — возразил было Асмодей.
— Говно. — Отрезала Гретта. — Пункт четыре, подпункт бэ, третья строка не соответствует тому, что написано в пункте шесть, подпункт гэ.
