— Ты видать, дальше своего городища и не выезжал, — рассмеялся Мокроус.
Три недели шли они по равнинам-лесам до реки Вислы. Затем столько же по полям и пригоркам до Рейна. Всюду были данники гуннов. Платили им поляне с древлянами, готы, с востока и запада. Поговаривали, что даже Римский император платит Атилле.
Достигнув Рейна, Велизарий с Мокроусом остановили коней и начали всматриваться в горы, возвышающиеся за рекой. Они достали мятые карты и подробно их изучили. Убедившись, что сперва, нужно пересечь русло, а затем идти два дня на север, они стали искать перевозчиков. По реке на плотах сплавлялись Готы. Мокроус окликнул их, он хорошо знал местные языки и диалекты. Один из них причалил к берегу.
— Склавин, — чуть презрительно фыркнул высокий и обросший гот, а затем сплюнул в реку, но получив золотую монету от Мокроуса, стал более почтительным.
— Чего он сказал? Какие еще скавины? — спросил Велизарий.
— Они нас называют Склавинами, — сказал Мокроус и добавил: — Не только готы, но и гунны.
— Да как бы не называли, фыркать и плеваться зачем?
— Привыкай, западные готы презрительны ко всем восточным племенам. Они только перед Римом стелются, ну и Атиллу боятся.
Готы приняли двух славян вместе с их лошадьми, прямо на плоты-однодеревки. Местные племена изготавливают такие, срубая и выдалбливая сосны. Рулевой осмотрел течение и оттолкнувшись громоздким веслом, перевез путников через реку.
Переночевав и сделав дневной переход от Рейна к горам, а затем по направлению на север, Велизарий и Мокроус, вступили в тенистую местность, имевшую множество извилин, изгибов и поворотов. Стояла осень, в горах к вечеру уже прилично холодало. Они больше не останавливались на ночлег и шли по крутым склонам до самого утра. После этого труднопроходимого места Велизарий и Мокроус оказались на лесистой равнине. Они увидели множество костров и большой лагерь. На древках развевались знамена гуннов, скифов и славян. В лагере их приняли скорее сдержанно чем радушно. Обоих определили под командование Стефана, который был выходцем из Византии. Он был предводителем правого крыла, большинство которого составляли славяне. Византиец был также и личным телохранителем Атиллы.
За полгода пребывания в лагере, Велизарий научился управляться конем так, что позавидовал бы любой тускарь и окинец. Он начал пользоваться стременами и довел до совершенства стрельбу из лука и метание копья прямо на ходу, да еще и с галопа. Улучшая свои навыки не из книжек, а обучаясь на ходу у Стефана и гуннов, вскоре он и сам начал обучать других новобранцев. Он был вовсе не строг, но старался уделять каждому новичку достаточно времени. Некоторые командиры гуннов были недовольны таким подходом. Но Велизарий был непреклонен в своих убеждениях, которые он не вычитал и не выслушал у старейшин и мудрецов, а тех, что были у него в крови, и с которыми, он старался хорошо относиться как к новобранцам, так и к заслуженным ветеранам.
Дневные заботы Велизария сменялись бессонными ночами. Он вспоминал все очертания Нильмеры, боясь, что позабудет их. Весточек писать ему не давали, такое дозволялось только командирам. С ранней весны он начал слушать певчих птиц. Пока наконец-то не услышал знакомого соловья-певуна-перелетного. Он потер амулет Вытарашки, подаренный ему Ивой и с помощью редкого заклинания передал через залетную птицу послание Нильмере.
С предместий Мережи еще не сошел снег, но ставни верхнего этажа княжеского терема, отворились ранним утром. Она улыбнулась, казалось впервые, за эти полгода. На еще не расцветшем дереве, посреди сада, пел соловей перелетный. Нильмера слушала песню любви и не могла сдержать радостных слез.
Прошло лето, Атилла уехал на переговоры с Римом. Осенью, да еще и без верховного командира, войско в лагере совсем обленилось, а многие и распоясались. Почти все племена вокруг Рейна предпочитали платить дань, нежели выступать против гуннов. Только редкие набеги Фризов с севера, приходилось отбивать. Но те были сильны исключительно в лесу, как только всадники гуннов загоняли их на равнину все довольно быстро заканчивалось, обычно очень плачевно для северян.
Прошло уже четырнадцать месяцев с расставания. Велизарий все больше боялся забыть Нильмеру. Один из славян-новобранцев пришедших в лагерь оказался художником. Он расписывал избы в своем городище, но с портретом работать тоже умел. Велизарий начал у него учиться, мечтая по памяти нарисовать Нильмеру, но ничего не выходило. Не помогало даже колдовство. Да Велизарий и не знал к какому нечистому духу, в таком деле обратиться. Не Кикимору же вызывать! Тем более обращаться с нечистыми силами женского порядка Велизарий почти не умел. Вот Банник, Водянник, Ледянник, да Ведогонь, совсем другое дело. С ними Велизарий был на короткой ноге.
Атилла должен был вернуться с переговоров со дня на день. Весь лагерь молил богов об этом. Главным он оставил своего дальнего родственника по имени Октар. Этот жестокий раскосый громила, вставал по струнке исключительно перед Атиллой и Бледой. Всех прочих гуннов, он ни во что не ставил. О других племенах и говорить нечего! Для него они были словно пыль под ногами. Доставалось почти всем: аланам; скифам; сарматам. Пожалуй, только славян он старался не трогать. Теми командовал Стефан. Злобный Октар, хоть и был дальним родственником Атиллы, но сильно побаивался Византийца. Во владение мечом, Стефан был лучшим во всем войске. Колдовство Византиец отрицал, но христианские амулеты, помогали ему защищаться от многих заклятий. Так что Октар связываться со славянами не хотел. По крайне мере, пока Стефан был в лагере. Но одним пасмурным осенним утром все изменилось. Набег Фризов, на сей раз оказался серьезным. Стефану лично пришлось вести три тысячи всадников, чтобы усмирить распоясавшихся северян. Временным командиром славян в воинском лагере, он неожиданно для многих назначил молодого Велизария.
Жестокий Октар, уже потирал руки, придумывая изощренные издевательства, которыми он собирался одарить подопечных ушедшего в поход Стефана. В полдень, он, с небольшой свитой гуннов, пересек первые палатки славян. Несколько новобранцев как раз принялись за обед из пшеничной похлебки. Октар выбивал тарелки из их рук, требуя:—«Всем строиться по струнке!»
Велизарий сидел на бревне в другом конце лагеря. Он снова был погружен в мечтания и корпел над портретом Нильмеры. Он не заметил, как Октар приблизился к нему. Громила гунн выхватил из рук Велизария бересту.
— Это кто? — громко поинтересовался гунн.
— Нильмера — моя возлюбленная, — проговорил Велизарий.
Октар внимательно рассмотрел портрет. Он был очень плохо написан, кривые линии, напоминали скорее карикатуру, настолько паршивым художником был Велизарий. Гунн улыбнулся, а через минуту начал хохотать как умалишенный, а затем чуть успокоившись выпалил: — Ну и уродина! У вас там все девки такие?
Велизарий вскочил с места и смотря Октару прямо в глаза сурово проговорил:
— Повтори, что ты сказал?
— Я сказал, что твоя девка уродина! — крикнул на него Октар и снова заржал как конь.
— Ах ты скотина! — Велизарий хотел наброситься на гунна, но вовремя подскочивший Мокроус, оттащил его от Октара.
— Ты что себе позволяешь?! — заорал гунн. — Скотиной меня назвал?!
Громилы из свиты Октара, тоже были разъярены и собственноручно хотели разделаться с наглецом Велизарием, посмевшим оскорбить командира. Они уже обнажили мечи и шли в его сторону.
— Стоять! — приказал Октар. Вся его свита остановилась и покорно расступилась перед командиром. Октар подошел к Велизарию и грозным голосом объявил: — Я сам с тобой разберусь. Выбирай оружие… А мне несите большую секиру!
Велизарий выбрал копье и круглый щит. Гунны из свиты Октара разметили большой прямоугольник посреди лагеря и силком затолкали туда Велизария. Поглазеть собрался весь лагерь. Эмоций старались не проявлять, но у каждого сохранялось волнение. Почти все, про себя, поддерживали Велизария, но виду старались не подавать. «Конечно у славянина шансов мало. Но может боги помогут ему проучить злобного Октара?» — так думали многие. Свита командира гуннов встала по периметру прямоугольника. Послышались громкие шаги. Словно великан ступал по лагерю. Октар был настоящим громилой, но сейчас в полном облачение; гигантских бронзовых сапогах; огромном рогатом шлеме; плотном нагруднике из пластин и чешуеек; он казался подлинным монстром. В руках он держал гигантскую секиру, лезвия которой при одном прикосновение были способны пустить кровь. Началась дуэль.
