— Но мы хотя бы отдадим их семьям, так для них значительно лучше, — ответил я, поглядывая в окно на дорогу, где должна была появиться машина посла.

— Это только в том случае, если семьям они по-прежнему нужны, — пожал плечами Магнус и налил себе ещё.

Я буквально чувствовал, как внутри него бурлят негодование и, кажется, недовольство самим собой.

— А может быть иначе? — удивился я, после чего Магнус резко обернулся ко мне и заглянул в глаза. — Как будто ты не доказательство этому простому факту. Я слышал, что Ярик думает по поводу тебя. И пока даже не готов с ним разговаривать, потому что боюсь сорваться и надавать ему звездюлей.

— Не стоит, — усмехнулся я, действительно считая весь этот инцидент, не заслуживающим внимания. — И потом, тут всё-таки большая политика, а у наших обезмагиченых — любящие дети и внуки. Родные и близкие, одним словом.

— Эх, Никита, — вздохнул Магнус, качая головой. — Ты слишком хорошего мнения о людях. Многие просто-напросто откажутся от магического инвалида, тем более он без памяти. Скажут, что и не знали никогда такого.

— Не хочу в это верить, — ответил я, тяжело вздохнув. — Но спасибо, я учту это при переговорах.

Реальность, конечно, суровая штука, но я надеялся сделать её мягче сам. Недаром я — Примарх.

— Что вы хотели показать мне, Никита, — поинтересовался Фридрих настолько корректно, насколько это вообще возможно. — Надеюсь, никаких новых тайн и заговоров? Ну, пожалуйста!

— Нет, — усмехнулся я, но по-доброму, чтобы посол видел, что я смеюсь не над ним. — Ничего подобного. Но, прежде чем я покажу вам то, что хотел, скажите мне, пожалуйста. Вы знали кого-то лично из похищенных уникумов?

— Неужели⁈ — просветлел Фридрих Карлович после секундного раздумья. — Вы нашли наших магов⁈ Как они⁈ В порядке⁈ Вы — нереальный человек, Державин! Просто феноменальный!

Он притих, когда я ему сделал знак рукой. И сразу же беспокойство разлилось в его взгляде.

— Дело в том, что, — аккуратно начал я, стоя перед дверью, за которой находились бывшие уникумы, — да, мы нашли всего восемь человек и вывезли их оттуда. Но вы должны понимать, что они совершенно ничего не помнят. Но и это не самая тяжёлая новость. Хуже всего то, что они лишились магии.

— Как⁈ — воскликнул Фридрих, совершенно натурально всплеснув руками. — Совсем⁈

— В том-то и дело, что да, — кивнул я и, глядя прямо в глаза послу, продолжил: — Они лишились магии и даже не помнят, что были магами. По сути, они сейчас просто люди, забывшие всю свою прошлую жизнь. Дело в том, что всё моё детство я был изгоем среди ровесников из-за отсутствия сильной магии. И хочу предупредить: если они не нужны семьям и их будут унижать дома, в таком случае я лучше позабочусь о них сам. У меня хватит такта и уважения, чтобы сделать их жизнь достойной.

— Это очень резкие, горячие, но правдивые слова, — проговорил Фридрих, глядя на меня каким-то новым взглядом. — Разрешите, я посмотрю на тех, кого вы спасли.

Я открыл дверь и впустил его внутрь.

Он поздоровался с бывшими магами, и те поприветствовали его также, как и меня.

Не узнав.

Он подошёл к одному из них, долговязому с седыми бакенбардами, и попытался поговорить. Но тот лишь отрицательно качал головой на все расспросы Фридриха.

Подойдя ещё к двоим и повторив свои попытки, Гессен вернулся ко мне.

— Я понял ваши слова, — сказал он мне, и я почувствовал боль в его голосе. — Уверен, что столкнусь с жестокосердием среди родственников наших уважаемых ма… гов, — это слово получилось выговорить с трудом. — Но я обещаю вам, молодой человек, что лично прослежу, чтобы наши бывшие уникумы были устроены с полным почётом и уважением к былым заслугам.

— Хорошо, Фридрих, — сказал я, выходя с ним обратно в коридор. — Я вам верю. Но, если вдруг возникнут трудности, я обязательно буду рядом и помогу, чем смогу. Идёт?

— У вас огромное сердце, юноша, — ответил мне Гессен и крепко пожал руку. — Я обращусь к вам, если возникнет необходимость. А сейчас я закажу специальный транспорт для наших уважаемых ма… гов.

— Да, Фридрих, — остановил я его, когда он уже выходил из двери. — Если я найду средство для того, чтобы вернуть им магию, я это сделаю.

На это посол лишь тяжело вздохнул, улыбнулся и махнул мне рукой.

Они не верят, что можно вернуть магию. Вот в чём дело.

Примерно в это же время к Державину-старшему приехал Вадим Давыдович Громов. Они простились только накануне вечером и не договаривались о новой встрече. Поэтому визит его в некоторой мере оказался неожиданным.

— Да-да, дорогой друг, — проводив Громова в рабочий кабинет, проговорил Державин. — Что тебя привело ко мне опять? Не долечили вчера? Или забыл что-то?

— Нет, — ответил тот, широко улыбаясь. — В этом смысле всё в порядке. Чувствую себя лет на тридцать. Даже жена утром взмолилась о пощаде.

— Да, целительская магия — комплексная штука, — хохотнув, сказал Игорь Всеволодович. — Ну и отлично, что всё у тебя хорошо.

— Я вот какой вопрос приехал выяснить, — без обиняков начал Вадим Давыдович, расположившись в кресле. — Меня сейчас во дворец вызывают по какому-то там суперсрочному делу. Ну как всегда, а я слышал, что ты пост свой покинул. Это так?

— Да, — подтвердил Державин-старший и предложил другу бокал со своим любимым горячительным. — Слухи не врут. Я больше не министр.

После этих слов Громов принял бокал и пригубил янтарную жидкость.

— Причина, если не секрет? — спросил он максимально вежливо, чтобы не ставить старого друга в неловкое положение.

— Император расторг помолвку, на которой сам и настоял, — ответил Державин и выпил всё до дна. — Никита вернулся без источника и эфирной магии, и теперь Ярослав — свет наш — Иванович не хочет себе такого зятя.

— Но ведь у Никитки осталась какая-то магия, мне Катерина говорила, что он в здоровенного такого паука оборачивался, — заметил на это Вадим Давыдович, потягивая ароматную жидкость из бокала. — Или у нас император — арахнофоб?

— А шут его знает, — ответил Игорь Всеволодович и прошёлся по кабинету. — Никита же не афиширует, что у него что-то осталось. Откровенно говоря, он сам-то с императором не встречался, так что до того только слухи доходят. Он спросил меня напрямую, я ответил, что источник и эфир, действительно, утеряны, ну тот выводы свои и сделал. А внук, кажется, просто хочет посмотреть, кто как к нему относится на самом деле, не учитывая магию.

— Умный ход крепкого государственника, — заметил на это Громов. — Делает вид, что ничего не случилось и только смотрит, кто и что предпринимает в его адрес.

— Надеюсь, что так, — проговорил Державин и налил себе ещё. — Потому что мне очень не хотелось бы, чтобы он просто проглатывал всё это.

— Не-е-ет, — протянул Вадим Давыдович и отдал бокал другу, чтобы тот налил ещё. — Никита не такой. Я, конечно, не так хорошо знаю его, как ты, но все его поступки говорят о том, что наплевательского отношения он к себе не потерпит.

— Тут ты прав, — согласился Игорь Всеволодович. — За последние месяцы он сильно изменился. Стал серьёзным, сильным, решительным. Эх, если бы не эта травма…

— Не бери в голову, — Громов встал, подошёл к Державину и положил ему руку на плечо. — Зато мы увидели самодурство нашего дорогого монарха.

— Это точно, — грустно усмехнулся Игорь Всеволодович. — Но я всё равно не жалею, что мы вытащили его.

— Я тебе вот что скажу, дорогой, — проговорил Вадим Давыдович торжественным тоном. — Для нас Никита, как был героем, так им и останется. Так что, если возникнут вопросы, мы всегда можем с вами породниться. Я точно знаю, что Катерина не против, а очень даже «за». Николай ей, к сожалению, не подошёл, а за Никиту она не просто пойдёт, побежит вприпрыжку. Она, конечно, не принцесса, но, во-первых, девица красивая и видная, а, во-вторых, ныне очень даже сильная. Благодаря, кстати, твоему внуку.