— Вопрос интересный, — ответил мне Архос, шагая бодро, совсем не уставая и тем самым подстёгивая шагать меня. — И вряд ли имеющий однозначный ответ. Но есть один момент, который, полагаю, даст тебе понимание. Среди подданных Араны, как зовут твою бабулю на самом деле, нет ни единой особи мужского пола.

— Об этом я слышал, — ответил я, вспоминая всё, что по этому поводу говорил мой кровный отец. — То есть люди им нужны были как раз для размножения. Но что им мешало взять мужских особей?

— Думаю, тут в основе лежит причина, по которой Арана вообще покинула аэрахов и принялась искать тихое место на краю миров. Есть предположение, что ей вообще было запрещено иметь детей мужского пола, потому что это несло угрозу действующему Примарху.

— Так, стоп! — сказал я, понимая, что наш разговор зашёл очень далеко. — Она сама пошла на то, чтобы не дать жизнь Примарху, но благодаря моему отцу невольно сделала это. Так выходит?

— Выходит так, — согласился со мной Архос. — Но ты должен понимать, что это лишь мои предположения. Основанные на некоторых фактах, конечно, но на самом деле их недостаточно, чтобы такое утверждать.

— Не надо ничего утверждать, — я покачал головой, словно пытаясь согнать наваждение. — Я нутром чую ответ на этот вопрос. И ты чертовски прав в своих выводах.

— Думаю, что и с людьми эта ветвь связалась лишь потому, — продолжал рассуждать Архос, бодро шагая по ступенькам. — Что они были максимально далеки по своему геному. Шутка ли, аэрахи создали альтернативную форму существования, чтобы вступать в связь с людьми. И именно так они надеялись избежать появления нового Примарха.

— Но почему? — удивился я, повернувшись к своему спутнику. — Разве не круто, что твой потомок станет во главе империи аэрахов?

— Ты просто не понимаешь, о чём говоришь, — спокойно заметил на это Архос. — Империя аэрахов насчитывает сотни миров, подобных этому. А ещё тысячи колоний. Ты полагаешь, что кто-то по доброй воле захочет потерять подобное могущество? А твоя бабуля… Арана, полагаю, очень хотела жить спокойно, вот и всё. Но появился ты, и всему тщательно выстроенному ею миру пришёл конец. Конечно, она немного вспылила.

— Немного вспылила? — переспросил я, вспоминая звук, с которым обрушались этажи родового небоскрёба надо мной.

Архос на это лишь пожал плечами, судя по всему, не желая вдаваться в подробности. А, может быть, понимая, что и так слишком много сделал допущений, и это может исказить мою картину мира в дальнейшем.

— Ну хорошо, — я решил перевести тему. — Будем считать, что ни там, ни тут меня не желают видеть по чистому совпадению.

— Ты про императора? — уточнил Архос, кивая собственным мыслям. — Злишься на него?

— Есть такое, — сознался я, прислушиваясь к внутренним ощущениям. — Ну как бы будешь злым, когда спасаешь человека, спасаешь, а он к тебе задницей поворачивается.

— А теперь давай попробуем мыслить, как будущий правитель, — сказал мне на это Архос и подмигнул. — Как Примарх, а не как обиженный мальчишка.

— Очень интересно, — вздохнул я, готовый к любому уроку. — Давай ещё расскажи мне, как я не прав.

— Зачем? — удивился Архос, замедляя шаг, потому что заметил, что мне снова становится тяжело идти. — Давай просто представим, что ты — император и у тебя есть дочь. А у дочери есть жених. Добрый, заботливый, смелый, справедливый… дополняй.

— Красивый, — хохотнул я.

— Красивый, — согласился Архос. — Самоотверженный, короче, реклама туалетной воды, а не человек. Только вот вообще без магии. Ноль.

— Но я же… — хотел я возразить, а затем понял, что до императора-то, скорее всего, дошла информация, что я остался совсем без магии.

— Ты — император в данном случае, — остановил меня Архос. — Давай, расскажи мне, что потребуется для такого консорт-императора в реалиях нашего мира?

— Охрана, — подумав, ответил я. — Много охраны, так как человек без магии не сможет никак защититься в случае покушения.

— Понимаешь, да? Одноразовый консорт, вот под каким прозвищем войдёт в историю такой человек, — у Архоса явно разыгралось воображение, и поэтому он хихикал себе под нос.

— Да почему⁈ — решил я возмутиться. — Можно жить и без магии. Сколько народу существует, и ничего, не одноразовые.

— Да потому, что при дворе иначе не получится, — едва сдерживаясь от смеха, ответил мой призрачный учитель. — Тем более, в спальню-то охрана с тобой не пойдёт.

— А это-то тут причём? — я уже совсем потерял мысль спутника.

— Допустим, что ты просто отличный любовник, — заявил Архос, широко улыбаясь. — И довёл принцессу до того состояния, что она просто перестала себя контролировать, ну и полыхнула по обыкновению. Смерть, конечно, красивая и счастливая, но опять же «одноразовый консорт».

— Быть сожжённым к чертям во время бурной ночи, — проговорил я, перенимая тон учителя. — Что может быть лучше?

— Вот-вот, — согласился тот. — Это я уж не говорю, что совсем скоро взбунтуются придворные маги. А за ними все остальные. Маленький заговор, и вот твоя полка в гробнице вновь занята прахом одноразового консорта.

— Предлагаешь простить императора? — поинтересовался я, видя логику в словах Архоса.

— Ничуть, — ответил он на это. — Забывать поступки людей, спасающих тебе жизнь, — плохо. Это раз. Потом надо вникать в ситуацию полностью. Это два. Кстати, и тебе урок. Ну и, строго говоря, можно было хотя бы просто всё тоже самое сказать при личной встрече. Это три.

— Я тебя понял, Архос, — кивнул я, останавливаясь, потому что снова лишился сил. — Огромное тебе спасибо за этот урок. Его я точно никогда не забуду.

Сумка с остатками вещей стала просто неподъёмной. Я с сожалением посмотрел на неё и оставил возле ограждения.

Архос одобрительно кивнул, а затем сказал:

— Там кто-то впереди движется, пойдём посмотрим?

Глубоко вздохнув, я заставил себя идти дальше.

Совсем скоро впереди показался низкий силуэт, едва перебирающий ногами. Архос, чтобы не пугать путника, вернулся в моё сознание.

Поскольку время было уже ближе к утру, ещё больше похолодало. Но внутренний обогрев после разговора с Архосом я убрал до минимума. А что, если даже это влияет на моё перерождение в стопроцентного аэраха? Я понимал, что ещё найду ответы на все эти вопросы, но сейчас лучше было не рисковать.

А, чтобы не мёрзнуть, я прибавил шаг. И очень скоро нагнал человека, бредущего впереди.

Это был совсем ещё юный парнишка, едва вошедший в подростковую пору. Он двигался из последних сил, казалось, на одном лишь упрямстве. Кого-то он мне напоминал, но я не стал лишний раз приглядываться, стараясь больше понять, откуда он тут взялся.

— Привет, малыш, — сказал я, поравнявшись с ним. — Как тебя сюда занесло, дружище?

— Я вам не малыш, — огрызнулся подросток и попытался прибавить шаг, но у него ничего не вышло.

Лишь губы сжались в упрямую полоску, а руки обхватили плечи.

Я даже пожалел на миг, что оставил куртку слепому, а остальные вещи в сумке парой сотен ступеней ниже.

— Хорошо, — решил я признать свою ошибку. — Не малыш. Как я могу к тебе обращаться?

— Зовите меня Чен, — сказал парнишка. — Именно под этим именем я стану величайшим монахом в этом храме.

— Так, — сказал я, анализируя сказанное, — по крайней мере, мы разобрались, что ты идёшь в храм и жаждешь величия. Так, Чен?

— Да, я иду в храм, чтобы стать величайшим монахом, слава о котором разойдётся далеко за пределы Поднебесной, — мальчик посмотрел на меня с вызовом во взгляде. — Все идут туда за этим. Разве нет? Вот вы зачем идёте?

И я задумался над его вопросом. А действительно, зачем я иду? Ответ, который на поверхности, чтобы вылечиться. А зачем? Затем, чтобы стать снова полноценным. А зачем быть полноценным? Что ты, Никита Александрович, в это слово вкладываешь? Затем, чтобы находится в гармонии с самим собой. Следовательно, вот она конечная цель?