— Попробовать подобрать другие слова? — потерянным и полным непонимания голосом спросил абсолют.

Надо сказать, что сознание у него было ясное, но перипетии последних часов оказали некоторое влияние на его способности, как рассказчика.

— Мы собрались у Державина, — начал Тарковский, возвращаясь мыслями к тому моменту, когда всё это началось. — Думали лететь на самолёте, но затем поняли, что так можем не успеть…

— Вот, — перебив абсолюта, сказал император Блоку, — это последнее, что я понимаю. Продолжай, — это уже магу.

— Мы переместились прямо в горы, где решили стать баранами, чтобы не выделяться среди местного окружения и нас не застрелили. Потом дети проделали дыру в земле и спустились в глубину, как в аквапарке. Мы же дождались открытия горы, чтобы напасть на взлётно-посадочную полосу, но встретили жёсткое сопротивление. Правда, не сразу, потому что от баранов не ждали магического нападения. Эфирники с нашей стороны с трудом справлялись с теми, и, в конце концов, нас прижало валом с шипами. А затем появились летающие пауки в виде ангелов и превратились в соблазнительных девушек, которые убили всех тех эфирников, а нас закатали в рулоны паутины. Потом сам уже не видел, но говорят, что Никита вернулся без магии, но огромный, как паук. Как-то так.

— Вот, — снова повторил император, показывая на Тарковского. — И так уже в третий раз. Я ничего не понимаю. Дети, аквапарки, ангелы, жесть какая-то…

— Понимаю, — кивнул Блок, стараясь не смотреть в глаза абсолюту. — Наверное, надо послушать ещё кого-то.

— Точно, — согласился Ярослав Иванович и кивнул менталисту. — Далеко пока не уходи. А ты, — он обернулся к Тарковскому, — иди поспи и приведи мысли в порядок. Хорошо?

— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество, — отрапортовал тот и удалился.

— Чёрт знает что, — протирая глаза, проговорил монарх. — Пригласите ко мне Державина.

Игорь Всеволодович ещё находился в некоторой эйфории после лечения. Пока Марио вычищал из него яд, отравляющий организм, Магнус накачал какой-то сильнодействующей магией, от которой стало хорошо-хорошо.

Именно поэтому перед императором он сидел чуть ли не по «стойке смирно». Иначе боялся, что растечётся по креслу, чего делать в присутствии монаршей особы не подобало.

— Вы хоть можете мне человеческим языком объяснить, что произошло и чем закончилось? — попросил Ярослав Иванович чуть ли не умоляющим тоном.

— Что, — поинтересовался Державин, глядя на монарха, — слишком уж фантастически всё выглядит?

— Хуже того, — пожаловался император, бросая взгляд на закрытую дверь кабинета, словно всё ещё провожая предыдущего посетителя. — Я понять ничего не могу. Слова вроде бы все наши, а в предложения не складываются.

— Хорошо, я попробую, — согласился Игорь Всеволодович и рассказал всё с самого начала и почти до конца.

Умолчал он лишь о тех моментах, которые и сам не знал полностью. То есть о самой битве со Стивеном они с Никитой ещё не разговаривали, и там о чём-то можно было судить лишь по косвенным фактам.

— То есть мы победили? — уточнил Ярослав Иванович, когда Державин закончил.

— Всё так, — кивнул тот, стараясь сохранять ясность мысли. — Враги повержены, а слава победителей воссияет вовеки.

— Вы как-то странно все выражаетесь, — подытожил император. — Но, в целом, картина стала яснее.

— Это от лечения, — сказал Игорь Всеволодович, удобнее устраиваясь в кресле. — Мы же все на грани смерти были, нас буквально только что из Нави вырвали.

— Тогда ясно, — кивнул император и задумался, как корректнее задать следующий вопрос. — А скажи, это правда, что Никита потерял в битве весь магический потенциал?

— Не знаю, как насчёт всего, но источника и эфирного сердца он лишился, — кивнул Державин, размышляя, зачем эта информация его собеседнику. — Так сказать, эта часть его магической структуры выгорела полностью.

— Что ж… — Ярослав Иванович поджал губы и встал с кресла, затем вышел из-за стола и принялся прохаживаться по кабинету, как делал в те моменты, когда надо было принять особо сложные решения. — Печально, печально, — он сделал ещё несколько шагов в одну сторону, затем в другую и остановился напротив посетителя. — Я надеюсь, вы понимаете, что это значит? — спросил он, глядя Державину в глаза.

— То, что Никита вновь доказал, что он — герой, самоотверженно спасая не только нас, но и фактически всех магов планеты от безжалостного маньяка. И сделал это, невзирая на потери, — ответил Игорь Всеволодович, предполагая, что это единственно правильный ответ.

— Это всё так, — кивнул император, а затем цокнул языком. — Но дело в том, что магический инвалид, будь он сколько угодно раз героем, не может жениться на принцессе империи.

Державин, который готовился к получению Никитой каких-то званий и титулов, просто обмяк в кресле и смотрел на императора, не говоря ни слова.

— Вы поймите, дорогой мой, — словно оправдываясь за собственные слова, продолжал монарх, — интересы короны требуют того, чтобы консорт-император был не просто хорошим человеком, а сильным магом. Желательно, монаршей крови. Я, конечно, смирился уже с тем, что мой зять будет иметь правящих родственников только со стороны жены и детей, но с инвалидом не смирюсь никогда. Государству нужен только маг. Повторюсь, из сильного, высокого рода. Вы же прекрасно знаете, что такое укрепление крови, так?

Он посмотрел на Игоря Всеволодовича, ожидая хотя бы какой-нибудь реакции, но тот продолжал сидеть, следя за императором немигающим взглядом.

— Мой внук должен быть самым сильным, вы же понимаете. Вы сами видите, сколько угроз приходится устранять, будучи во главе такой махины, как Российская империя. Тут нельзя быть слабым. Даже просто слабым нельзя, а никаким — просто невозможно, — он продолжал распаляться, совершенно уверовав в свои собственные слова. — Против Никиты, как человека, я ничего не имею. Но в связи с новыми обстоятельствами прошу меня понять. Ни о какой свадьбе между Варварой и Никитой речи отныне идти не может. Ну что ты молчишь? Ты же государственник! И как государственник государственника ты должен меня понять! Я же за страну болею!

Державин встал, оказавшись на полголовы выше императора и посмотрел немного сверху-вниз, чего раньше себе никогда не позволял.

— Как государственник государственника… понимаю, — он склонил голову, показывая, что все аргументы им услышаны и восприняты правильно. — А как человек ухожу в отставку.

И вопреки всем правилам этикета развернулся к императору спиной и вышел вон из кабинета монарха.

Наутро я, спускаясь к завтраку, обнаружил, что дед собирается в дорогу.

— В отпуск? — удивился я, поздоровавшись с ним. — Я думал, что у тебя ещё полно дел. Или всё-таки устал?

— Иди сюда, — позвал меня дед к себе в комнату и закрыл дверь. — Короче, дело такое: я ушёл в отставку.

— Как? — я не мог поверить своим ушам, так как после того, что мы с ним провернули, ему от императора, как минимум, должна была последовать куча преференций. — Ты ж вроде не собирался?

— Знаешь, — он сел рядом со мной и заглянул в глаза, — если моего внука отправляют в отставку, то и я уйду.

— А вот теперь поподробнее, пожалуйста, — попросил я, чувствуя внутри неприятный холодок. — Не того ждёшь после того, как спасаешь всю империю. А уж императора и его семью я спасал не единожды. В какую меня отставку отправили?

— Вчера, когда ты уже уснул, меня вызвали к императору в кабинет, — дед встал и подошёл к окну. Взглянув на его спину, я понял, что он сейчас чувствует себя очень некомфортно и хочет, как можно быстрее оказаться в стенах своего родового небоскрёба. — Меня попросили подтвердить, что ты лишился источника и эфирного сердца. Я без задней мысли сказал, что есть такой факт, но чувствуешь ты себя, в целом, неплохо. Думал, он тебя на реабилитацию пошлёт или что-то такое, а он… Император сказал, что свадьба отменяется по причине того, что ты теперь магический инвалид.