— Если что, отец, мы совсем не против, чтобы у тебя всё было хорошо, — высказался я, и Карина с Николаем меня горячо поддержали. — Тогда был особый случай, и ты сам это понимаешь. А хорошей женщине рядом с тобой мы будем только рады.

— Я понимаю, — ответил он и улыбнулся всем нам. — И спасибо вам всем огромное за поддержку. Но пока я решил не спешить, чтобы вдруг не повторилась ситуация с той… баронессой. Я обязательно покажу вам свою милую, но позже, хорошо?

— Конечно, отец, — сказал Николай.

Разговор снова потёк на различные семейные темы, которые казались мне при всей их внешней важности невероятно скучными.

В это время как раз проснулся Штопор и выбрался посмотреть, что происходит снаружи. Возле меня как раз стояло блюдо с оливками. Я взял одну и бросил ему, чтобы он поймал. Фамильяру явно понравилась игра, и мы с ним стали гонять по столу оливки, на время забыв про всё на свете и про всех вокруг.

Наверное, за нами наблюдали, но мне было всё равно. Мне было главное, чтобы мой друг был счастлив. А сейчас он буквально лучился от радости.

Встал дед, и только он смог обратить наше со Штопором внимание на себя.

— Дорогие дети, внуки и правнуки, — он глянул на мою старшую сестру, которая сидела с маленьким ребёнком на руках. — Рад сообщить вам, что покинул государственную службу и теперь полностью сосредоточусь на делах семьи.

Я отвлёкся, потому что руке стало щекотно.

Проказник Штопор решил сплести паутину прямо между моих пальцев. Я ответил ему тем же и сплёл паутину между его лапок. Он умильно и смешно посмотрел на неё, попытался освободиться и полетел кубарем по столу. Я накрыл его ладонью, чтобы он не упал.

— Раз тебе нравится плести, — сказал я ему. — Давай соревноваться, у кого выйдет самая красивая паутинка.

— Победю, — уверенно отозвался фамильяр и принялся плести с такой скоростью, что тут засмотрелись уже все.

Вот и он — моя семья. Да, надо признаться, что и Олег, и Кропоткин, и Катя — это тоже моя семья. Мой род. Мой собственный. Который я собрал вокруг себя.

Но где-то далеко-далеко находился мой настоящий род. Породивший меня. Создавший мой дух. И он тянул меня к себе.

Что стало с моим отцом? Почему сестра не стала меня убивать? Даже пытаться не стала. Где моя бабка, что желала моей крови настолько, что разнесла всё на своём пути? Слишком много вопросов, на которые почти нет ответов. А мне нужно их найти. Если я собираюсь стать тем, кем должен, то найти эти ответы мне придётся.

— Никита, ты с нами? — спросил меня дед, подбадривающе улыбаясь. — Такое ощущение, что ты не рад быть с семьёй.

— Я очень рад, дед, — ответил я и вспомнил, как утром радовался Ван Ли, когда я попросился приехать к нему в храм. — Очень рад быть с семьёй. Но тут лишь её часть.

— В смысле? — не понял мои слова Державин-старший, да и все остальные уставились на меня.

— Во! — сказал Штопор и протянул мне красивейшего плетения паутинку, рядом с которой моя недоделанная была просто страшилищем.

— Завтра утром я улетаю в Поднебесную, — ответил я. — А затем займусь семьёй.

Но перед тем, как уехать, надо было доделать кое-какие дела.

В первую очередь необходимо было съездить на завод. Последний раз я там появлялся… да уже и не помнил, когда, если честно.

Михалыч встретил меня ровно на том же месте, что и обычно. И это, несмотря на то, что я его не предупредил о приезде. Так что узнал он об этом только от дежурного у шлагбаума, а делал вид, что стоит уже давно.

Мы душевно поздоровались, и он пригласил меня внутрь.

— Благодарю, — ответил я, оглядываясь по сторонам, — но я заехал всего лишь на несколько минут, узнать, как у вас дела.

— Всё отлично, — просиял исполнительный директор. — В конце той недели вышли на проектные мощности и уже полностью выполняем план. А кое-где и перевыполняем.

— Это здорово, — проговорил я, понимая, что совсем не могу угадать ничего из того, что видел тут в своё первое посещение, так преобразилось предприятие. — Я, в свою очередь, прошу извинить меня, что редко бываю у вас. Занятость, — я развёл руками, показывая, что от меня это мало зависит.

— Мы по телевизору вашу занятость видели, — по-доброму усмехнулся Михалыч. — Всё понимаем. Перестраивать центр столицы целыми кварталами — это ещё умудриться надо.

— Да приподняли один, — отмахнулся я, улыбаясь в ответ. — Ничего сверхъестественного.

— Не скажите, — ответил Михалыч, слегка щурясь от яркого солнечного света, отражающегося от чистого снега. — Другие бы по инструкции действовали бы, и сгинул бы отец-император, и осиротела бы страна. А вы нашли нестандартный выход из ситуации, и сохранили главу государства. А это дорогого стоит. Так что не переживайте, — он легонько прикоснулся к моему плечу, словно обозначая дружеский хлопок. — Мы не чувствуем себя оставленными. Наоборот, гордимся тем, какой у нас управляющий.

— Это прекрасно, — кивнул я с благодарностью, чувствуя, как растекается внутри тепло от слов исполнительного директора. — Потому что я как раз приехал предупредить, что ещё на некоторое время отбуду на лечение.

— Так это правда? — с некоторой грустью уточнил Михалыч. — Вы и правда лишились своего источника… и магии?

— Да, — ответил я, не задумываясь. — Так что в какой-то мере я сейчас точно такой же, как и все на этом заводе.

«Ну-ну, — сказал на это Архос. — Конечно, каждый на этом заводе может превратиться в огромного летающего паука. Их этому на курсах повышения квалификации учат».

«А ещё их различные голоса в голове жить не учат, — ответил я на это с долей сарказма. — Но брать свои слова назад я не буду».

«Насчёт голосов я бы не был столь уверен, — Архос явно был в ударе. — Но умолкаю. Ещё будет время поболтать».

— Печально, конечно, — ответил мне Михалыч, оглядывая с ног до головы, словно он мог увидеть отсутствие источника во мне. — Но хочу, чтобы вы знали: для нас нет абсолютно никакой разницы, маг — вы, или нет. Для нас всех, работающих на этом заводе, вы — Человек с большой буквы. У вас характер круче любой возможной магии. Вы нам жизнь, в широком смысле этого слова, спасли. Молодёжи надежду дали. У нас люди спиваться перестали, потому что поверили в светлое будущее, получили уверенность в завтрашнем дне. А это всё — вы. Поэтому знайте, что мы тут все будем за вас переживать. Будем надеяться, что ваше лечение поможет и вы снова станете магом. А нет, по крайней мере, мы вас меньше любить не станем.

Кажется, от столь вдохновенной речи у меня даже уши покраснели. Но я не подал вида, что смущён.

— Спасибо вам, — ответил я и ещё раз окинул окрестности взглядом. — Спасибо за слова, за завод, за всё то, что делаете. Рад, что встретил вас тогда.

А вот Михалыч не смог скрыть, что ему очень приятны мои слова, и заулыбался.

В скором времени мы простились, и я поехал в аэропорт.

Дед мне отдал в распоряжение свой самолёт вместе с командой, но я планировал возвратить его сразу же по прилёту в Поднебесную. Неизвестно, сколько мне там придётся находиться.

По пути я намеревался сделать несколько звонков. Первый — Никифору по поводу его вчерашних слов.

— Здравствуйте, Никифор Владимирович, — сказал я, как только преподаватель взял трубку. — Помните, мы вчера с вами про академ разговаривали? — я решил не тратить время на хождение вокруг да около и сразу перейти к сути вопроса.

— Здравствуйте, Никита Александрович, — ответил он мне, кажется, обрадованный тем, что я позвонил. — Да, конечно, помню. Скажите, пожалуйста, с какого дня он вам понадобится? И насколько?

— С сегодняшнего, — ответил я, глядя за окно на проплывающие пейзажи. — А насколько, не знаю. Я еду на лечение. Сколько времени на него потребуется, сказать не могу.

— Хорошо, — сказал Никифор, помечая что-то в своём вечном блокноте, который я себе отлично представлял даже сейчас. — Как будет известно, когда вернётесь, дайте мне знать, пожалуйста.