Огонь Древних бурлил в ней, как бурлящая магма. Надо взять себя в руки. Она начала ходить из стороны в сторону. Кончики пальцев закололо от рвущихся язычков пламени. Прямо сейчас она бы смогла сжечь эту чертову суку. Снова направилась к потайной двери. Он не просто развлекался с ней… Нет. Между ней и Верховным явно что-то происходило. Что-то трудно объяснимое, неуправляемое, на уровне животных инстинктов. Между зверушкой и её мужчиной.

Тварь! Он стоял перед ней на коленях. Перед ПУСТОЙ! Перед нищенкой с убогой дыры! Поцелуй за поцелуем прокладывал дорожку к её самому сокровенному месту, словно изучал ее. Медленно. Не спеша. Ласкал её кожу. Смаковал каждый поцелуй. Умело доставлял ей наслаждение, в то время как Торию всегда брал, как ненасытное животное.

Да, ей нравилось так, но сейчас она смотрела на них и хотела быть там, на её месте. Дрожать от наслаждения и легкого трепета, что дарят его руки и жесткие губы. Томиться от его ласк, плавиться от этой нежности, как свеча от жалящего огня. Разве можно так смотреть на ту, на кого тебе плевать, и до кого нет никакого дела.

Ногти сильнее впились в ладони. На глаза наворачивались злые слезы. Ей было прекрасно известно, что не он один засматривается на неё. Даже тот, от кого меньше всего ожидаешь подобного, обращал внимание на нее. Ей хотелось выцарапать её колдовские глаза и скормить диким тварям в песках, но она заставляла себя смотреть на них. Запоминала каждую его ласку, подаренную ей. Каждый рваный стон, срывающийся с её губ. Настанет день и она отомстит ей. Будет смотреть, как эта тварь визжит на одном из острых столбов черной площади, умоляя прекратить её муки, будет орать от мучительной боли, пока не стихнет и не подохнет.

Тория продолжала наблюдать за ними, за тем, как её мужчина не спеша расстёгивал перламутровые пуговицы на белом камзоле, удерживая взгляд этой гадины. Как отступает назад, хриплым голосом заставляя её снять с себя платье. То самое, что он лично выбирал для нее! Скрежет собственных зубов резанул слух. Стройная девушка с оголенной грудью осторожно слезла со стола, повернулась к нему спиной, чтобы ОН помог снять её платье.

— Хитрая сука!

Витар не спешил, наслаждался каждым прикосновением к её телу, прислушивался к её сбившемуся дыханию, вызывая мелкий озноб на её коже. Сначала бережно стянул золотую металлическую вуаль с её волос, положив на стол. Одним движением руки сдернул на её талии замок, распустив белоснежное платье на леденящий пол. Секунды растекались в минуты, а минуты в тягучую бесконечность. Тория застыла вместе с ними, сжимая своей ладонью рычаг, что готов был опуститься в любую секунду. Эта дрянь не решалась повернуться к нему, а может, следовала своему хитрому плану, а он просто выжидал, наслаждаясь, как хищник перед броском, зная, что она уже в его лапах.

Дикий рев за окном. Сильная вибрация прошлась по руке Тории от крепких стен. Сила Верховного росла с каждой минутой. Все было похоже на обряд слияния сил эрнов. Давящая и опасная сила. Взбесившиеся твари в пустыни. Жуткий рев, как тогда, когда он взял ее в отцовском доме посреди обеденного зала. Тория никогда не забудет тот день. Целый месяц она не могла подняться с кровати. Чуть не сдохла, а могла бы. А все ради чего?! Ради этого!!! Снова злобно кинула на них свой взгляд.

Витар снова был у её ног, притянул к себе, стягивая прозрачное кружево с её соблазнительных бедер. Поднявшись, скользнул своей рукой между её бедер, вжимая её в свое каменное тело ладонью. Его трясло от того, как отчаянно он сдерживал страсть и опаляющий огонь внутри себя, способный уничтожить любого, кто окажется сейчас поблизости. Тория знала каждое его движение, его силу, что бурлила и в ней сейчас. Витар жаждет её и боится причинить боль. Терпит. Заботится.

Тория сжала свои кулаки. Эта пустышка запрокинула голову ему на плечо, жадно ловила ртом воздух, пока его умелые пальцы ловко раздвигали её шелковистую плоть, искусно лаская набухший узелок, доводя до сладостных спазмов. Его желание, похоть… Тория могла чувствовать это. Дар самих Древних: «Отдавая свою силу, вы обретаете единство» — так говорилось в Древнем писании.

Она и Витар не были истинной парой, но разделили силу друг с другом. На их землях, никто не находил свою пару, такого не случалось никогда, только во времена правящих Древних.

Даже трудно представить, каково это — чувствовать свою пару, предназначенную тебе самими богами, не те крохи, что сейчас сводили её с ума, а ту бурю, что она должна была бы пропустить через свое сердце и разум. Горько усмехнулась, её раздирало изнутри от ненависти к этой суке и жгучего, пленительного желания Витара. Ей было противно, что чувствует их. Чувствует ЕГО. Закрыться она не могла. Только сильные эрны, такие, как мэрн, способны на это.

Сильнее сжала платье на своих бедрах, сдерживая крик. Её выгибало от мощной волны его силы, порочного вожделения к другой. Осела на пол, вцепившись в золотую статую. Дико затрясло.

Он сжимал её грудь, перекатывая розовые соски между своих пальцев, вжимаясь налитым желанием под тонкой тканью кожаных брюк в её бедра, скользя в её влажную плоть своими пальцами. Он чувствовал дрожь её тела, пил её дыхание, сливаясь с ней в томительном поцелуе. Рычал ей в губы, что-то нашептывая, сильнее сдавливая её грудь, толкаясь бедрами в её, сильнее надавливая и растирая набухший узелок, пока она не содрогнулась в очередной раз в его руках и её ноги не подогнулись от слабости и дрожи.

Девушка обмякла в его руках. Витар успел подхватить ее, усадив на стол, привлекая ближе к себе. Она робко дотронулась до его брюк, но он перехватил её руку, поцеловав её. Мэрн, не прерывая зрительного контакта, придвинулся к её лицу. Очередным поцелуем нежно коснулся её пухлых губ. Витар не углублял его и не торопился. Это было притягательно. Остро. Больно. Он наслаждался ею. Отстранился, вновь погладив её губы пальцем.

— Хочешь большего? — хищно спросил у нее.

Тория застыла в ожидании её ответа… Будто этот ответ вершит её судьбу. Она выдыхает ему прямо в губы, томно прикрывая глаза в знак согласия. Он прошелся своей рукой по зажившим шрамам на теле. Поддел пальцем своей руки её подбородок, заставляя заглянуть ему в глаза, в горящее пламя его янтарных глаз. Резко сократил расстояние между ними, нависая сверху, вдавливая свои бедра в её.

— Пусть будет по-твоему, — и целует так страстно, что у Тории темнеет перед глазами. Яркое пламя взметнулось вверх, заключая их в свое огненное кольцо. Тория дернулась назад, отползая к стене.

— Не прощу! Никогда!!! — зашипела она, потянув за рычаг, заставляя золотую фигуру двинуться в сторону и скрыть от её глаз происходящее.

Мое терпение испарялось с каждой минутой. Пока жрецы готовили всё к ритуалу, я возвращался снова и снова к той, кого должен был наказать, выпороть прилюдно за её дерзкие выходки, но вместо этого хочу сделать наложницей, нарушая все древние традиции, взяв обычную женщину без капли крови Древних.

Она стала моим ядовитым наваждением. Пробралась мне под кожу своим запахом, своей дикостью, в ней текла сама жизнь, бурлила буйной огненной рекой. Крушила всё на своем пути. Она всего лишь женщина, но в ней столько внутренней силы, больше, чем в любой из высокородных эрн. Силы Древних.

Опустил голову вниз, думая о том, как выдержать этот обряд, явиться на черную площадь, вынося приговор группе эрнов, что убивали трэптов ради скорпа и сбыта их кожи на черном рынке, а потом не вылезать из своих покоев, подчиняя себе несносную девчонку.

Зверь удовлетворенно рыкнул, посылая сильную вибрацию в грудь. Прикрыл глаза, вспоминая, как несколько часов назад срывал её стоны своими губами, впивался в её горячую, бархатную плоть своим ртом, раздвигая её влажные складочки своим языком, скользил пальцами по груди, играя с её затвердевшими сосками, сжимая ладонями её упругую грудь.

Как же я боялся сорваться. Спалить всё вокруг, сгореть вместе с ней. Играл. Смотрел, насколько далеко я могу с ней зайти. Но каждый её дьявольский стон срывал все мои планы, я наслаждался каждым её вздрагиванием от моего прикосновения к её чувствительной плоти, от каждого толчка моего языка. Забывшись в наслаждении, она сжимала мои волосы на голове, сильнее притягивала к своим раскрытым бедрам. И я позволял. Мне нравилось всё, что происходило у меня с ней. За всё время своего правления наскучили лживые и опытные шлюхи, порочные девственницы, чьи тела взращивают, чтобы ублажать и дарить наслаждение. Были и пустые, но в глазах была только жадность, а у мужчин в их семьях — выгода и желание продать подороже свою дочь или сестру.