Лживая сука.

Иштар пытался забыть эту лживую дрянь, если бы не напомнил снова о ней её родной брат. Если бы этот щенок не приполз к нему на коленях умоляя спасти свою сестру-шлюху.

Как же он долго смеялся, узнав о том, на что решилась она, нескрываемое отвращение к ней возросло в несколько раз, и нет, он возненавидел ее еще раньше, когда почувствовал на ней запах своего проклятого брата, а узнав об обряде с ним, окончательно забылся в безумном дурмане, отдаваясь в блаженные руки дикого кайфа: терпкого вина и смертельно опасного скорпа. Трахал шлюх, до потери сознания представляя под собой только одно ненавистное и желанное тело, той, что трахалась в это время с другим у его брата прямо под носом.

Иштар смеялся так, что сотрясались стены его дома.

Он восхищался ее женской хитростью и необыкновенной глупостью. И конечно же, прекрасно понимал, что это всё могло быть делом рук кого-то из приближенных мэрна. Рано или поздно, его лиана все равно оказалась бы здесь…

Иштар отослал ее брата, сказав, что подумает, но для себя он давно всё решил. Он хотел ее ненавидеть, наказывать день за днем в своей постели за помешательство, за безумие, которое дарила ему. Он жаждал вкусить ее тело, чтобы избавиться от его зависимости раз и навсегда.

Он смотрел на ее уже равнодушный и беспристрастный взгляд. Она больше никого не искала глазами. Просто ходила по клетке и ждала своей казни. Свыклась с неизбежным, пряча свой страх ото всех. Зверь, как и Иштар, наслаждался ею. Стойкая, храбрая девочка.

— Нужна шлюшка? — завидев его, подошел один из охраняющих эти клетки. — Могу предложить вон тех, показывает на клетку с полуголыми девками.

— Вон ту, — перевел взгляд на нужную клетку.

— Но она… тэрн… мэрн… — попытался он возразить, заикаясь.

— Пошел! — доходчиво объяснил ему, что мне нужно, хватая за шкирку бугая, немного встряхнув.

Лязг замка.

— Эй, ты! — крикнул ей этот кусок дерьма.

Шагнул внутрь клетки.

Сцепил руки за своей спиной, чтобы не вцепиться в это лицо мертвой хваткой, выжигая колдовские глаза, чтобы не смотрела так на меня, словно и вправду невинна и не она кувыркалась в постели с другим.

— Ее, — указал кивком на нее.

Молча вытягивает свои руки ко мне. Резко сдираю ключи с ремня эрна, освобождая ее запястья от плена. Незаметно для себя прошелся большим пальцем по ее ранам. Хотел прикоснуться к ним еще. К каждой ране на ее теле. Эта ведьма до чертовых искр перед глазами будоражила мою кровь! Убрал от нее руки.

Хотела выйти, остановил.

— Я разрешал выходить?! — спросил у нее, прожигая своим взглядом.

Делает шаг назад.

Поднимает глаза на меня, вскидывая голову. Ловит мой взгляд своим. И я не смог сдержаться…

Подошел к ней ближе. Тьма внутри сдавила мою грудь и шею. Стало трудно дышать, запах гари, серы и едкой мочи в этом месте смешивался с ее притягательным, едва уловимым ароматом кожи. Не в силах оторвать от нее взгляд. Она сейчас передо мной была такой беззащитной, больше не пыталась казаться сильной. Вздрогнула, когда мои пальцы крепко схватили ее за подбородок и приблизили к себе.

— Боишься… — не спрашивал, знал, втягивая ее аромат.

Зверь взревел, клокоча сильным эхом в моей грудной клетке.

Едва заметно кивнула.

— Бойся… такие, как ты… у меня в спальне на особом счету, — дернулась, как от сильного удара.

Хотел, чтобы сняла с себя эту чертову невинную маску и больше не притворялась перед ним, он знал ее истинное лицо!

Ткань платка слетела с моего лица, открывая хищный оскал, предназначенный ей.

Она широко распахнула глаза, а ее зрачки от страха сильнее расширились.

Узнала его.

Выдернула свое лицо из моей ладони, бросив на меня этот высокомерный взгляд, вздернув подбородок:

— Я никуда не пойду… — глухо сказала она.

— Совсем глупая?! — прорычал, выходя из себя. — Шрам! На коня ее, пока не прибил, — разворачиваюсь и выхожу, еле сдерживая себя, чтобы никого не убить.

— Херов дров?! — недовольно простонал Шрам в спину своему главнокомандующему, вскидывая руки в сторону и сплевывая тонкую веточку в пыль.

Осман только пожимает плечами, взбираясь на своего коня.

— Так… ты сама сядешь на коня или тебя к нему привязать? — поинтересовался Шрам у испуганной девушки.

Молчит с расширенными от испуга глазами.

— Стервятника мне в жопу… — промычал эрн, упираясь руками в колени, — все бабы как бабы, откуда ты такая на нашу голову-то взялась? Ладно, придется привязать, — выпрямился, направляясь к ней.

— Я сама, — рыкнула она.

— Опаньки… Коня моего не запачкай, — хохотнул здоровяк.

— Шрам!!! — рявкнул Иштар.

— Коня выбирали… — снова заржал Шрам.

Мужчина медленно пересекал зал, крепко сжимая золотую чашу с вином, неотрывно следя за мной. Остановился у низкого стола. Опускаясь на невысокий диван, усыпанный ворохом золотистых подушек, протянул руку ко мне, его взгляд раздевал, ощутимо касался, пробегал по изгибам моего тела.

Иштар, так звали того, перед кем я стояла в центре этого зала.

— Тебе не впервой удовлетворять мужчин, чего застыла, подойди сюда.

В его черных глазах красными углями тлела раскалённая похоть.

Клокочущая злость стала застилать мне глаза, вызывая отвращение ко всему в этом доме, к запахам мерзких благовоний, терпкого вина в их чашах и нескончаемому гулу разговоров, которыми наполняли этот зал его воины и друзья, сидящие на подушках напротив этого ублюдка, который решил втоптать меня в грязь, заставив пройти снова через все круги ада. Я не могла сделать то, о чём он просил. Из меня выплескивались обида, смешавшаяся с усталостью, и страх с жуткой ненавистью. Я разрывалась от ужаса и осознания того, что меня ждет в этом доме из серых и черных камней на окраине города посреди безжизненной пустыни. Моя душа металась в агонии. К горлу подкатывала обречённость.

Моя спина была напряжена настолько, что я чувствовала боль от ноющих мышц, а руки сжимались в кулаки так сильно, что ногти больно впивались в ладони, оставляя маленькие лунки от них.

— Я удовлетворяю только мужчин, а не зверей! — каждое мое слово было, как порыв к свободе, приступ моего откровения и принятия того, что все повторится вновь, только будет еще больнее, и я не смогу больше никогда отмыться от налипшей на меня грязи.

Единственное, что я могла сейчас сделать — это стереть самодовольную ухмылку с его лица.

Шум голосов его друзей за моей спиной резко стих, погрузив нас в непривычную тишину.

Он неотрывно смотрел на меня, казалось, даже не моргал.

Время замерло, будто совсем исчезло, пока он смотрел, как блестят от гнева мои глаза, вздымается от ужаса моя грудь и мерцает от пота разгорячённая кожа.

Его молчание. Сжатые губы. Короткий кивок кому-то за моей спиной.

Резким рывком он встал со своего места и уверенно шагнул ко мне.

— А теперь посмотри мне в глаза и повтори то, что сейчас сказала! — опасно прорычал он.

Я отпрянула назад.

Он приближался, глядя в одну-единственную точку — на меня, потому что я была его целью. Он тяжело дышал, вглядываясь в мое лицо.

От страха замялась, а язык прилип к нёбу.

Его взгляд упал на мои губы, но быстро поднялся к глазам.

Мужчина улыбнулся самым уголком губ:

— Может, станцуешь для нас, девочка?

«Девочка…»

Обрывки прежде бессмысленных фраз из видений медленно складывались в единую картину в моей голове, но недоставало каких-то деталей…

Сердце пропустило удар. То, как он это произнес, заставило сжаться всё внутри меня, но не от страха… Нет, это не он. Не из моего видения. Мотаю отрицательно головой. Этого не может быть…

Схватилась за платье, сильно сжимая его на своей груди, пытаясь унять свое сердце. Растерянно смотрю на мужчину.

— Нет?! — усмехнулся он, вопросительно выгнув бровь, не прекращая надвигаться на меня.

Между его бровей пролегла глубокая складка, взгляд потяжелел, пробирая меня до самых костей. Глаза словно потухли, в них читалось разочарование. Он вплотную подошел ко мне.