Витольд с радостью подался навстречу. На миг их соединил живой, полный любви и отчаянной страсти поцелуй, с горькой помесью предательства.

«Как же хочется насладиться тобой в последний раз», — подумала Ядвига и вслух добавила: — Я люблю тебя, мой князь.

Это было самое счастливое и самое горькое мгновенье в жизни её мужа.

Ответные слова застыли на его губах, когда он ощутил острую боль в области сердца.

Глаза его широко распахнулись, когда он перевел недоумевающий взгляд с лица жены на иглу, глубоко загнанную в его грудь. Она едва задела сердце, но этого было достаточно, чтобы смертельный яд начал стремительно распространяться по его телу.

— За что? — с болью в голосе спросил он, переводя на жену страдальческий взгляд. — Что же ты наделала…

Ядвига отступила назад, прикрывая дрожащие губы руками. Слова застряли в её горле. Она и представить не могла, что месть окажется столь горькой и трудной. Вынести скорбь в глазах мужа было почти невозможно.

Князь все ещё стоял, не в силах ни пошевелиться, ни сделать глубокий вдох.

— Я же любил тебя…

И только сейчас Ядвига нашла в себе силы ответить:

— Я всё знаю.

— О чём ты?

— Ты поплатился за своё коварство и предательство, — бешено бьющееся сердце в груди заглушало её собственные слова.

— Ядвига… — Витольд попытался сделать шаг, но оступился. Ему было стыдно, страшно и невыносимо от того, что всё так обернулось.

Предчувствуя стремительно приближающуюся кончину, Ядвига упала на колени, обнимая себя за плечи.

Она смотрела на мужа сквозь пелену слез.

— Прокляла я тебя. Обрекла на вечные муки, а ему отдала свою жизнь. Не вышло у тебя отнять её…

Последние слова обреченная вымолвила, падая без чувств ниц. С последним вздохом глаза её навеки закрылись.

С ужасом наблюдая за кончиной жены, Витольд рухнул рядом с ней, сгребая обмякшее тело в свои объятия. Он судорожно вцепился пальцами в её огненные волосы и стал покрывать белое лицо отчаянными поцелуями.

— Я не хотел, чтобы так всё закончилось. Я ошибся, но любил и всегда буду любить тебя.

Горькие слезы орошали бескровные губы жены.

— Нет! Очнись, любовь моя… Не умирай! Молю!..

Он громко кричал, как ему казалось, но на самом деле из его груди вырвалось лишь тихое шипение, ведь и его жизнь уже висела на волоске.

— Очнись… прошу… я же так люблю тебя…

Он всё не отходил от бездыханного тела до тех пор, пока сам не упал замертво возле Ядвиги. Лишь тоненькая длинная серебряная иголка издала пронзительный звон, выскользнув из груди мужчины рядом с телами.

К сожалению, а вернее на свою беду, Ядвига была всецело поглощена своей местью, оттого и не успела позаботиться о том, чтобы её тело было погребено должным образом. Первым мертвых супругов нашел верный слуга. Он бросился к телам, но было уже слишком поздно. Никто не знал, что делать в подобном случае, ведь господа были так молоды и никто не думал об их преждевременной кончине, поэтому было принято решение поместить тело князя Витольда в фамильный склеп, а тело его жены сожгли, а прах поместили в домовину, окуренную дымом и установленную на столбах. Такие избы смерти всегда напоминали живым человеческое жилище, но без окон и дверей.

Никто и представить не мог, что отныне душа Ядвиги никогда не сможет найти покой.

Ровно через год, в день смерти, домовина Ядвиги треснула, и урна с её прахом разбилась на сотни мелких осколков, разнесенных сильным порывом ветра. Да только сам прах не развеялся, а поднялся вверх плотным облаком. Всё в округе заволокло густым туманом, а когда всё улеглось и дымка растаяла, на его месте возникла девушка с огненно-рыжими волосами. Из-под черных юбок виднелись босые ноги. Только одна из них была белой костью без плоти и крови. Отныне она превратилась в духа, проводника между миром живых и миром мёртвых.

— Аааа! — громкий крик боли раскатом грома разлился по округе.

Душа Ядвиги не смогла обрести покой и пока ей было сложно осознать, что произошло.

— Что со мной? — бедняжка была в растерянности. Она ещё не понимала, что обречена была на вечную жизнь. Только и жизнью это назвать нельзя было. Ни жизнь и ни смерть. Не человек и не мертвец. Одной ногой в мире живых, другой — в мире мёртвых.

Из пугающего оцепенения её вывел знакомый крик старого друга — сокола.

Ядвига посмотрела ввысь и вскинула руку к небу:

— Лети ко мне, дружок.

Сокол послушно приземлился на вытянутую руку девушки и тревожно забил крыльями, но не улетел.

— Спасибо, малыш, — она погладила его по блестящим крыльям. — Давно же мы не виделись.

Испуганные глаза птицы раскрыли Ядвиге правду, объяснили, кем теперь стала, но смириться с этим ей было очень непросто.

— Значит, не смерть стала моим наказанием… а проклятье…

Однако не только Ядвига была обречена на вечное скитание. Не суждено было ей остаться одинокой.

Опустевший замок содрогнулся. Тяжёлая каменная плита упала с саркофага, где покоилось тело умершего молодого князя Ковза. Сперва показались длинные худые пальца, а потом наружу выбрался иссохший, обтянутый тонкой бледной полупрозрачной кожей мужчина. Его черные, как ночь, волосы ниспадали на плечи, блестящие глаза почернели пуще прежнего, щеки впали, а широкий подбородок стал более острым и вытянутым. В нем все ещё проглядывалась прежняя красота и очарование, только теперь вместо восхищения предначертано ему вселять ужас в сердца людей.

Чёрное похоронное одеяние подчеркивало необратимые изменения, которые претерпело его тело в могиле. Ростом и шириной плеч мертвец остался всё таким же, но теперь он выглядел болезненно исхудалым.

Растерянно оглядывая свои тощие бескровные пальца, Витольд заревел, как раненый зверь, вымещая всю свою злобу:

— Ядвига!

Он сделал первый шаг к выходу и мучительно насупился. Каждый шаг давался мужчине с трудом.

— Я найду тебя!

Живой мертвец безошибочно ощутил присутствие в этом мире той, кто обрёк его на вечные муки. Все его нутро сгорало от жгучей ненависти и безумной любви к этой женщине.

Медленно поднимаясь по каменным ступеням опустевшего замка, мужчина вернулся на место своей кончины.

— Что это?

Он присел и хотел было поднять с пола серебряную иглу, что стала орудием его убийства, но блестящий металл больно обжёг его руку.

— Ах! Какого лешего? — злобно зарычал мертвец.

Он долго рассматривал предмет и всё же решил перепрятать его. Что-то подсказывало, что отныне игла как-то связана с ним. Оторвав от пыльной шторы кусок, Витольд осторожно поднял иглу и повертел её в руках.

— Значит, с твоей помощью я стал таким. Ну что ж, стоит приберечь тебя и спрятать в надёжном месте, где никто не сможет до тебя добраться.

Подойдя к окну, мертвый князь с тоской взглянул на просыпающееся солнце и понял, что отныне у него есть одна только цель:

— Я обязательно найду тебя, Ядвига. Когда станешь моей, то буду жестоко мучить тебя и страстно любить до скончания веков.

Эпилог.

Душа девушки навсегда была привязана к опушке леса, где находился её прах, а в конце густого дремучего леса начиналось царство мёртвых.

Замок стал вечной обителью живого мертвеца. И Витольд, и Ядвига точно знали, что оба восстали. Они чуяли друг друга на расстоянии. Они оба горели жгучей ненавистью друг к другу, при этом сгорая в огне страстной любви. И так им предстояло провести вечность.

Они были скрыты от посторонних глаз, если сами того хотели. Но пытались уничтожить друг друга, если только могли.

Николас дожил до старости, но так и не смог перенести утрату любимой женщины. Он ушёл в горы, где жил отшельником до самой смерти. Ядвига иногда позволяла себе наблюдать за ним, но он никогда её не видел. Она вновь пережила всю боль утраты, когда он умирал, будучи уже седовласым стариком. И когда его молодая душа покинула старое изможденное тело, Ядвига пришла.