С одобрения отца девушка отворила входную дверь и застыла на пороге не моргая. Перед ней стоял он, юноша, чей светлый лик Ядвига так часто видела во снах и перед кем ощущала бесконечную вину.

— Николас? — неуверенно пробормотала она, мечась по нему взглядом.

— Здравствуй, — радушно улыбнулся мужчина, но тут же стал более серьезным, когда завидел за спиной целительницы её угрюмого отца.

В Николасе боролись желание обнять, прижать к сердцу Ядвигу и желание уйти как можно скорее, ведь с каждым мигом сама мысль о грядущем расставании становилась всё более невыносимой.

— Что ты тут делаешь? — в недоумении спросила девушка.

— Пришёл за тобой.

Нику столь многое хотелось сказать Ядвиге, но гнетущее присутствие её отца убивало слова, сводя их до нескольких коротких фраз.

— Вижу, что вы с отцом уже готовы.

— Да, но что произошло? Кому нужна моя помощь?

— Охотник, живущий в горах, умирает, а я ничем не могу ему помочь.

— Почему же ты к Зофье не обратился? Она всё-таки ближе обитает.

— Нет, думаю, что она не в силах помочь. Тут дар твой необходим.

— Я попробую сделать всё, что смогу.

— Тогда поспешим, — поторопил Николас, выдвигаясь в дорогу.

Шли они, не теряя время на привал, и уже на рассвете вдали показалась ветхая изба старого отшельника. Ядвига бросилась в сторону дома, позабыв о том, как сильно болели её ноги от усталости.

Дверь оказалась не заперта, и девушка вошла первой, оглядываясь по сторонам. Изба была небольшая, но чистая и светлая. Деревянные стены подпирали широкие лавки, а в центре комнаты стоял стол, заваленный выделанными шкурами. В дальнем углу стояла остывшая печь, на которой под потолком лежал старик. Неестественная бледность и впалые щеки делали его похожим на мертвеца, и лишь едва заметное подрагивание выцветших ресниц и тихое дыхание говорили о том, что в измученном теле всё ещё теплится слабый огонек жизни.

Ядвига подошла ближе и осмотрела умирающего.

— Ох, как худо он выглядит.

— Сможешь что-то сделать? — за спиной раздался печальный голос изгнанника.

Ядвига лишь пожала плечами и принялась раскладывать на лаве из узелка склянки да свёртки.

— Тяжко сказать. Сперва мне его осмотреть надобно, а после и за лечение примусь. Когда он слег?

— Уж третий день как. Мы на охоте были, когда ему сделалось дурно. Побледнел, потом холодным покрылся, глаза закатил, точно со светом белым прощается, да упал наземь. Я только и успел голову подхватить, чтобы о камень затылок не расшиб. После принес Митрича на руках, уложил на печь, попытался напоить крепким мятным отваром и понял, что нельзя терять время. Сам я ему ничем не помогу, а у тебя знаний и сил на это хватит. Боязно оставлять его было, но выбора не оставалось. Всё время богов молил, чтобы он жив остался, да тебя дождался.

Пока Николас рассказывал, Ядвига осмотрела старика, как умела, и поняла, что времени у него осталось немного.

— Слаб он очень, но надежда есть.

— Что с ним?

— Сердце слабое и если ничего не сделать, то умрет совсем скоро. Я сейчас же примусь за приготовления отвара, но мне не хватает одной травы. В наших лесах она не растет, но в вашей местности точно должна быть. Сможешь отыскать?

— Конечно. Расскажи, как она выглядит, и я всё достану.

Пока девушка в подробностях рассказывала, как выглядит растение, в хату вошёл староста. Он сложил в уголок лук и стрелы и подошёл к дочери.

— Я могу чем-то помочь?

— Да. Будешь смачивать ему этим губы, пока я отвар готовлю, — она протянула отцу пузырек с прозрачной жидкостью и с недоумением посмотрела на Николаса. — А ты что стоишь?! Поторопись! Без этой травы не спасти мне дедушку.

Парень спохватился и выбежал из дома, припоминая полянку, где не так давно видел подходящие под описание Ядвиги цветы.

К счастью, воротился он довольно скоро, прижимая к груди охапку сочной зелёной травы с небесно-голубыми цветениями.

— Они? — спросил юноша, отодвигая шкуры в сторону и осторожно укладывая добычу на стол.

— Они! Нашёл!

Ядвига подбежала к благоухающим растениям, оборвала несколько цветущих шляпок и, бросив в ступку, принялась их растирать, пока те не превратились в зеленовато-голубую кашицу.

Пока Николаса не было, Веслав по указанию дочери растопил печь, в которой уже закипало снадобье. Ядвига добавила в горшочек содержимое из ступки и осторожно размешала, заканчивая приготовление.

— Это поможет? — спросил старший мужчина, заглядывая дочери через плечо.

— Должно…

Весь день напролёт Ядвига ухаживала за больным. Отпаивала его снадобьем, растирала холодные руки, разгоняя кровь по телу, читала заклинания и окуривала тлеющими корешками найденных Николасом растений.

Когда тёмная ночь окутала землю, а на небосводе ярко засияли звёзды, Ядвига присела на лавку у печи, устало прикрыв глаза и смахнув со лба пот. За весь день она так ни разу и не присела, отчего ноги страшно ныли.

— Тебе нужно отдохнуть, — подойдя ближе, сказал Николас. Глядя на измученную Ядвигу, он не на шутку стал беспокоиться о том, как бы её саму потом не пришлось восстановительными отварами выпаивать.

Но девушка и слышать ничего не желала.

— Нельзя. Сейчас самое тяжёлое для дедушки начинается. Ему бы эту ночь пережить, а там уж и полегче будет. Если до рассвета протянет, то значит, что в теле силы есть.

— А ты как думаешь? Он справится?

— Я чувствую, как силён и упрям его дух. От того и дожил до своих лет.

— Благодарю, Ядвига, от всего сердца. Ты спасение для многих…и для меня…

Молодые люди ненадолго остались одни, без пристального внимания старосты, и Николас хотел было приоткрыть тайну своей души, как их спокойствие было нарушено.

— О чём толкуете?

Веслав воротился со двора, неся перед собой крупные поленья, чтобы накормить прожорливый огонь в печи.

— Говорю, что ночь будет длинная и к утру всё решится.

Стараясь выглядеть как можно бесстрастнее, девушка вернулась к своему подопечному, по капле давая испить ему целебное зелье.

К счастью, на рассвете случилось то, чего все так долго ждали. Дыхание больного стало более уверенным и спокойным. Лицо приобрело живой румянец и уже сдавалось, что охотник просто глубоко спит. Только сейчас Ядвига позволила себе отойти от больного и вышла на улицу.

Она так утомилась, что совершенно не обращала внимания на утреннюю прохладу, что кусала босые ноги.

Вокруг было тихо и спокойно, и Ядвига залюбовалась багряным восходом, пробивающимся средь косых облаков и разделяющим царство земное и небесное. Сейчас ей дышалось так легко и свободно, как никогда ранее. Впереди её вновь ждёт заточение, но только не сейчас. Утомленный бессонной ночью отец мирно спал, прислонившись спиной к стене в углу хаты, а это значило, что у Ядвиги есть миг тишины и покоя, когда она вновь могла ощутить себя живой.

— Ты молодец, — вслед за тихим звуком закрывающейся двери послышался спокойный голос её спасителя. Николас подошел и присел на крылечке рядом с подругой, приветствуя пробуждающееся солнце задумчивым взглядом. — Откуда ты знаешь всё это… заклинания, травы, отвары? Разве можно всё это запомнить?

— У меня было много времени на изучение, — с волнительным трепетом в сердце девушка вспомнила то призрачное время, которое провела со своей наставницей Любицей, а после и с невыносимой тоской последний год, проведенный в заточении.

Печаль в её голосе болью отозвалась в мужском сердце, и Николас невольно обернулся, позволяя себе дерзость — полюбоваться дивным образом, который давно уже не покидал его мысли.

— Мне так жаль, что всё так произошло.

— Знаешь, несмотря на то, что я впервые за долгое время вышла из дому, жалею лишь об одном, — Ядвига повернула голову в сторону собеседника и виновато поджала губы, — что тебя подвергли столь жестокому наказанию. Из-за меня тебя выгнали из деревни. Из-за меня твой отец отказался…

Но парень резко прервал её, сурово нахмурив брови, вспоминая день, когда его жизнь навсегда изменилась.