– Помолчи! – Тайлин полушутя замахнулась на него веером.

Путь их пролегал мимо по широкой дороге, и девушка долго оглядывалась, стараясь запечатлеть в памяти величественные крепостные стены.

А ночью она сидела без сна, разглядывая медленное движение созвездий по небесному склону. Кисть, Тушечница, Свиток. С их помощью запечатлены судьбы всего мира. Где-то там серебряными росчерками пишется и ее судьба…

Горная цепь отдалилась, и еще два дня повозка катилась между невысоких холмов. Дул северный ветер, пахнущий кедрами и мхом, порой его направление менялось, и до путешественниц долетал запах реки – сырости и водорослей. По вечерам Нээле поплотнее куталась в накидку-кийна – невзрачную, зато теплую. И не только от холода – один из слуг, уроженец соседних земель, рассказывал здешние сказки. Среди них были забавные, были и страшные. Проказливые ишильке и длинноносые маки-оборотни, о которых слышала с детства – и доселе неведомые Забирающие души, нечисть, лишающая людей земной жизни и посмертного существования.

К вечеру третьего дня Тайлин заявила, что ей надоело петлять меж холмами и стоит ехать напрямик, по солнечному пути. Слуги подчинились воле маленькой хозяйки, повозка покинула тракт и устремилась по небольшой дороге, годной разве что для крестьянских телег.

Девушек то и дело подбрасывало, когда колесо налетало на очередной камень. Тайлин ругала строителей дорог, не подумавших провести тут удобный путь, а иногда откидывала полог и принималась возмущаться возницей и лошадьми.

Ночью Тайлин заснула быстро, а вышивальщица долго сидела у костра, вновь поглядывая на звездноглазое небо и вполголоса разговаривая со слугами.

– Не могу больше. Дойдем до города, надеюсь, она меня отпустит, – сказал один. Оглянувшись на повозку, где маленькая девушка спала сладким сном, вздохнул:

– А может, и нет.

Поутру холмы окутал молочный туман, и путники сбились с пути. Когда лучи солнца сожгли белое марево, оказалось, что дороги нет и в помине, а повозка катится, куда придется. Заблудиться было немудрено – холмистая степь не слишком отличалась от пути, по которому они ехали раньше милостью Тайлин. Те же огромные, поросшие дикими злаками и кустарником бугры справа и слева, те же небольшие овраги. Горная гряда осталась позади, тянулась темной полосой. То тут, то там попадались нежно зеленеющие и хвойные рощицы – предвестники дремучих лесов. Птицы взлетали, потревоженные, кричали диковато и равнодушно.

Тайлин приуныла и перестала бранить слуг. Жалобно поглядывала на Нээле, будто на старшую сестру, знающую, как быть.

Нээле смотрела по сторонам.

– Здесь куда меньше цветов, чем в окрестностях озера Айсу. Или им еще не пришел черед открыться? – заметила девушка, – И кустарник повыше, чем на юге, и гуще. Мне казалось, север – это сплошная чащоба…

– Будут вам чащи, юная госпожа, – откликнулся возница. – Горы Юсен, там не пройти… а еще северней – Эннэ. Это и вовсе глушь…

После полудня возница увидел фигуры всадников меж холмов, указал на них девушкам. Одетые как военные низшего ранга, похоже, всадники принадлежали к одному из местных гарнизонов – а может, то была земельная стража. Деталей не удалось рассмотреть издали. Тайлин закричала и замахала рукой, пытаясь привлечь внимание, но безуспешно. Девушки приуныли, и повозка снова потащилась, выписывая петли, а порой и круги.

Вскорости слуги заметили домик, примостившийся позади невысокого пологого холма, в лощинке. Место было уютное, ложбинка поросла чиной и мышиным горошком. Люди не успели обрадоваться грядущему отдыху – подъехав ближе, поняли: полуразвалившийся дом, заброшен давно.

Покосившиеся ворота, увенчанные деревянным фазаном с отбитым хвостом – птица жалко смотрела на путешественников. Заросший тиной маленький пруд казался безжизненным – похоже, в нем и головастиков не водилось, не то что рыбы. Плети ползучих растений расположились поперек дорожек, мешая идти.

В комнатах оказалось пусто, только треснувший столик сиротливо стоял в углу комнаты, когда-то предназначенной для приема гостей. На кухне слуги обнаружили дырявый котел и несколько горшков, ничего больше. Полы оказались покрыты слоем пыли, но нигде не было ни плесени, ни паутины.

– Тоскливое место, – заметил один из спутников Тайлин. – Даже пауки не живут.

Та передернула плечиками.

– Тут очень давно никого не было, – сказала Нээле сама себе – просто чтобы развеять гнетущее впечатление.

– Никто в здравом уме не полезет в такую глушь, – отозвался слуга.

Девушки побродили по дому – Тайлин приподнимала подол и старалась рукавом не коснуться стены или дверного косяка, вернулись в гостевую комнату.

– Глянь, это что? – внимание маленькой госпожи привлек небольшой белый предмет, полускрытый ножкой стола. Тайлин тут же потянулась посмотреть, с опаской – мало ли что валяется на полу в заброшенном доме?

– Какая прелесть, – протянула красавица, двумя пальчиками поднимая резной гребень китовой кости. Большой, ажурный, он напоминал крыло махаона, и был украшен сияющими камнями – крупные вишневые альмандины в обрамлении неизвестных кристаллов помельче. Вещица смотрелась чужеродно в унылой пустой комнате.

Тайлин, позабыв про пыль и недавнюю брезгливость, воткнула украшение в волосы, извлекла из поясного мешочка бронзовое зеркало.

– Посмотри, какая роскошь! Странно, что его оставили тут! Я бы ни в жизнь…

Нээле присмотрелась – цены гребня она понять не могла, но тончайшая резьба на кости, но альмандины и россыпь голубых камешков, похожих на капли…

– Быть может, хозяйка гребня вынуждена была быстро покинуть дом? – предположила она.

– Это ее беда, – рассмеялась подруга. – Идет мне?

– Очень, – Нээле старалась сохранить серьезность, но детское хвастовство Тайлин было таким забавным.

– Теперь его должна примерить ты! – заявила чернокосая девушка.

– Я буду похожа на позолоченную курицу, – сказала подруга. Но желание нарядиться пересилило. Хоть ненадолго…

– Давай, – она улыбнулась.

Тайлин засуетилась вокруг подруги, наскоро разделяя ее волосы на пряди, закрепляя шпильками – временная прическа вышла кривовато, но, когда Тайлин украсила ее драгоценным гребнем, показалась девушкам великолепной.

Юная красавица вздохнула – вздох шел от самого сердца, будто оно грозило разорваться, и сказала:

– Бери! У меня куда больше вещей!

– Да ты что, куда мне, – вышивальщица потянулась было разрушить прическу. Ох, не хотелось этого делать!

– А вот и не спорь! – Тайлин перехватила ее руки, скорчила забавную рожицу. – Сколько тебе, девятнадцать? Пора быть красивой, не только создавать красоту. Дарю! – и шутливо нахмурилась:

– Я, правительница Облачной страны Сэн, жалую тебе этот гребень!

Сзади кашлянули.

– Госпожа Тайлин, ночь на дворе.

– Я буду спать здесь! – заявила та. – Постели нам в этой комнате! Надоело тесниться в повозке!

Про брезгливость она позабыла начисто. Находка искупила вину дома в том, что он посмел выглядеть столь неприглядно.

Вышивальщица с сомнением осмотрелась. Когда-то здесь была спальня, судя по расположению комнат. Довольно чистое, но пустое и унылое, помещение наводило тоску даже на неприхотливую Нээле.

– Слуги наведут здесь порядок! – Тайлин беспечно тряхнула головой, височные подвески зазвенели. – Нет, и не думай оставить меня одну!

– Здесь так… одиноко, – Нээле выглянула в окно. Стемнело, пока они бродили по комнатам и коридорам. Узкий месяц едва освещал заросли жасмина и тропинку, с трудом различимую среди травы. – Почему дом стоит настолько далеко от дороги?

– Это мы подъехали не с той стороны. Наверняка есть неплохой путь. А что до одиночества… если б я не умирала с тоски без людей, я тоже предпочла бы тихий уютный домик! – заявила подруга. – Что до хозяев – мало ли, может, им надоела глушь?

– Или они умерли.

– Брр, не пугай меня, глупая! – Тайлин поежилась.