– Где... где твои вещи?

Блу удивленно вскинула брови.

– О чем ты?

– Где твоя одежда? Краски? – Сам того не желая, он повысил голос. – Где лосьон, которым ты пользуешься? Твой чертов йогурт? Где все это?

Она уставилась на него как на полного психа.

– По всему дому.

– Ничего подобного.

Она неуклюже распрямила ноги.

– Я рисовала в коттедже. Теперь я работаю с масляными красками. Не с акриловыми. Если рисовать здесь, пропахнет весь дом. Вот я и стала днем уходить в коттедж.

– Почему ты мне не сказала?!

О Господи, он орет как резаный. Дин попытался взять себя в руки.

– В холодильнике ни крошки еды!

– Я ем в коттедже, чтобы не бегать туда-сюда каждый раз, как проголодаюсь.

Он втянул в легкие побольше воздуха, чтобы немного унять адреналиновый бунт.

– Как насчет твоей одежды? В шкафу пусто!

– Действительно пусто, – недоуменно пожала плечами Блу, – я все перенесла в комнату Райли. Просто не могла спать здесь без тебя. Ты имеешь полное право посмеяться надо мной.

Дин опустил руки.

– Поверь, я напрочь разучился смеяться.

Он все еще не мог до конца убедиться, что она никуда не делась.

– Ты, я вижу, решила не мыться? Моим душем давно не пользовались.

Блу спустила ноги на пол и сосредоточенно свела брови.

– Вторая ванная ближе. С тобой все в порядке? Ты не болен? Ты начинаешь меня пугать.

Ему не пришло в голову проверить другие ванные или добраться до коттеджа. Он позволил себе видеть только то, что ожидал найти: женщину, на которую нельзя положиться. Но из них двоих сам оказался ненадежным. Не готовым поставить на кон свое сердце.

Он попытался пойти в атаку:

– Где ты была?

– Ездила в Атланту. Нита постоянно достает меня. Требует что-то делать с картинами, вот я и нашла совершенно необыкновенного торговца, который... – Она осеклась. – Потом расскажу. Тебя удалили с поля? Перевели в запасные? В этом все дело? – Она негодующе выпрямилась. – Да как они посмели? Ну и что, если ты неудачно играл в сентябре? Потом все шло блестяще.

– Никто меня не удалял.

Дин устало потер рукой лоб. В комнате было нестерпимо холодно, и он почти заледенел, а ничего еще не выяснилось, и ничто не уладилось.

– Мне нужно рассказать тебе что-то, но ты должна обещать, что выслушаешь, перед тем как окончательно слететь с катушек.

– О Господи, у тебя опухоль мозга! – ахнула она. – Все это время, пока я торчала тут...

– Нет у меня никакой опухоли, – заверил Дин. – Во вчерашней газете появился мой снимок, сделанный на прошлой неделе на благотворительном вечере в пользу онкологических исследований. Меня тоже туда пригласили, и...

Блу кивнула:

– Нита показывала мне, когда я заехала ее навестить.

– Ты уже видела?!

– Ну да, – пожала плечами Блу, продолжая непонимающе таращиться на него.

Дин шагнул к ней.

– Ты видела снимок во вчерашней «Сан таймс»? Тот, на котором я целовал другую женщину?

Она наконец нахмурилась.

– Кстати, кто она? Неплохо бы отпинать ее задницу!

Может, он слишком часто получал по голове и теперь следствием бесчисленных сотрясений мозга явилось полное отсутствие мыслей? Перед глазами все поплыло, так что пришлось сесть на край кровати.

– Нита рвала и метала, – хмыкнула Блу, принимаясь бродить по комнате. – Несмотря на то, что она в последнее время стала тебе симпатизировать, по-прежнему считает, что все мужчины сволочи.

– А ты так не считаешь?

– Далеко не все, но не заставляй меня вспоминать Монти Лузера[38]. Знаешь, что у него хватило наглости позвонить мне и...

– Плевать я хотел на Монти. Я хочу рассказать тебе о снимке.

– Валяй, – с легким раздражением разрешила она.

Дин ничего не понимал. Разве не Блу просыпалась каждое утро в страхе, что именно сегодня ее бросят?

Он затянул узел на полотенце, успевшем уже почти сползти с бедер.

– Я стоял у стойки бара, когда она подошла ко мне. В прошлом году мы встречались пару раз, но ничего серьезного. Она была пьяна и бросилась мне на шею. Пришлось подхватить ее, чтобы не упала.

– Не стоило. Нужно было позволить ей упасть. Люди совершенно не считаются с твоим личным пространством.

Теперь ее безразличие стало его злить.

– Я позволил ей поцеловать себя. Не оттолкнул ее.

– Понимаю. Не хотел ее позорить. Рядом стояли люди, и...

– Совершенно верно. Ее друзья, мои друзья, куча незнакомых зевак и гребаный фотограф. Но как только я сумел расцепиться, немедленно отодвинул ее подальше и серьезно поговорил на тему полного отсутствия каких бы то ни было чувств по отношению к ней. И тут же забыл обо всем. До того момента, как увидел вчерашнюю газету. Пытался до тебя дозвониться, но...

Она продолжала пристально разглядывать его... и тут лицо ее окаменело.

– Ты, случайно, прилетел сюда не потому, что вообразил, будто я сбегу из-за такого пустяка?

– Я целовал другую женщину!

– Ты решил, что я смоюсь! Точно! Из-за дурацкого снимка! И это после всего, что я вытерпела, чтобы доказать... – Ее глаза сверкнули: две виноградные молнии. – Идиот! – завопила она, вылетая из спальни.

Дин ушам не верил. Попадись ему фото Блу, целующей другого мужчину, он бы разнес этот мир в клочья!

Он помчался за ней. Влажное полотенце с каждой минутой все больше холодило бедра.

– Хочешь сказать, что не волновалась – ни секунды, – что я способен тебе изменить?

– Нет! – Она побежала вниз, но тут же остановилась и обернулась. – Ты действительно ожидаешь, что я стану закатывать истерики каждый раз, когда очередная дура виснет у тебя на шее? Да будь это так, я превратилась бы в психопатку задолго до окончания медового месяца! Хотя, если это будет происходить у меня на глазах...

Дин на мгновение замер.

– Ты... ты только сейчас сделала мне предложение?

– А у тебя с этим проблемы? – фыркнула она.

Табло загорелось, и Дин высоко поднял два пальца – знак победы.

– Господи, как я тебя люблю!

– Мне так не кажется!

Она, громко топая, спустилась вниз.

– Интересно, почему я безоговорочно поверила тебе... но после всего, что мне пришлось вынести, – изменить ради тебя всю свою жизнь, – ты так и не поверил мне?!

Благоразумие подсказывало, что сейчас не место и не время напоминать о прошлом. Кроме того, она права. Во всем права, и ему придется рассказать, что и он разобрался в себе самом... но не теперь.

Он поплелся вслед за Блу.

– Потому что... я закомплексованный болван, причем, себе же на беду, слишком смазливый.

– Бинго!

Блу остановилась у вешалки.

– В наших отношениях я дала тебе чересчур много власти. Очевидно, это нужно срочно менять. Пора мне взять дело в свои руки.

– Не могла бы ты начать с того, что разденешься?

Ее брови сошлись в прямую линию. Похоже, так легко он не отделается, поэтому Дин быстро отступил.

– Откуда вообще взялась эта одежда?

Эйприл заказывает мне по каталогу. Она знает, что мне все равно.

Она тряхнула головой, черные кудряшки весело заплясали.

– И я слишком зла... слишком взбешена... чтобы раздеваться перед тобой!

– Понимаю, тебе пришлось много от меня вытерпеть.

Ощущение абсолютного покоя снизошло на него. Тревожила лишь упрямо восставшая плоть, которую не смогло усмирить даже ледяное полотенце.

– Расскажи об Атланте, солнышко.

Мудрый ход с его стороны, поскольку она мгновенно забыла, что он – растерявшийся, одуревший от любви идиот.

– О, Дин, это было чудесно! Он самый престижный торговец картинами на Юге. Нита так достала меня этими картинами, что я наконец взбеленилась и послала ему фотографии. На следующий день он позвонил мне и потребовал показать все.

– И ты не могла поднять трубку и рассказать о таком важном событии?

– У тебя и без меня есть о чем волноваться. Нет, честно, Дин, если твоя линия защиты будет и дальше ловить ворон...