Исцеление несколько затянулось…

— А где дед? — вдруг вспомнил я.

— Дед? — осторожно переспросила Сян. — Что за дед?

— Ну… мой дед.

Прозвучало неуверенно — я до сих пор не мог до конца понять, кто я такой, и точно ли со мной во сне разговаривал мой родственник.

— Слушай, просто, чтобы ты знал, — подумав, произнесла Сян. — В твоей карте ни имени ни фамилии, ни контактов опекуна нет. Значит, родственники твои, даже если они еще живут в Эпицентре, ничего о тебе не знают. Мы их найдем, ты не беспокойся. Просто на это нужно время. Тут у нас столько всего случилось в городе, пока ты в коме лежал, но теперь все в порядке. Мы твоих родных найдем! Тебя как зовут?

— Меня? — я на мгновение задумался — а как? Ах да… — Чан Гун.

На языке вертелось ещё одно имя, другое — но я понял, что уже не уверен, да и выговорить его не смогу. Мой родной язык, а вместе с ним и речевые центры — поменялись, и тот, на котором я говорил ранее — теперь был чем-то вроде иностранного.

— А я Сян Гинчен!

— Да, я слышал…Стрекоза.

— Похоже, действительно слышал! — она засмеялась. — Будем знакомы!

Этот ее напор даже успокаивал. Чувствовалось, что у нее все под контролем, тут не забалуешь…

— Как я выгляжу? — прошептал я.

— Я принесу тебе зеркало, — пообещала Сян.

И действительно, принесла. Я увидел через прозрачную дверь, что мужик в синем не хотел ее пускать, ругался с нею, не отпуская телефона от уха, пытаясь говорить и там, и здесь. В итоге махнул рукой и Сян ворвалась в палату с круглым настольным зеркалом.

— Не пустит он меня, ха! — пробормотала Сян. — Вот, смотри!

Я вздрогнул. Вернее, вздрогнула та часть меня, которая привыкла к моему прошлому лицу. Впрочем — и прошлый Чан Гун себя узнал бы себя с трудом. Выглядел я молодо, но не школьник, и давно уже не школьник. Сколько же мне лет? Девятнадцать, получается… Уставший, бледный, как постельное белье, волосы черные до плеч — ну, понятно, отрасли…

— Меня кто-то бреет? — дотронулся пальцами кожи на лице. — Как не моя…

— Конечно, — смутилась Сян.

Ага. Она меня, получается и брила. И, вероятно, не только…

— Спасибо, — смог сказать я.

— Ой, да ладно, — отмахнулась Сян, откладывая зеркало. — Обязанности у меня здесь такие.

— А где мы?

— Центральный госпиталь. Точнее, то, что осталось, отделение экстренной помощи и медицины катастроф.

— А куда делось все остальное?

— Эвакуировали на материк. Ну… за кордон. Есть мелкие частные клиники, но в общем…

— Это у вас тут главным директор Цао?

— А я смотрю, ты много в коме слышал, — удивилась Сян.

— У меня была куча времени… А ты врач?

— Я практикант. Ци-ортопед.

— Кто-кто?

— А. Ты не знаешь⁈ Я покажу. Только, ты, э-э… не пугайся, что ли. Если что.

— А чего, я должен?.. ой, блин!

Рука её вдруг стала охвачена беззвучным белым пламенем, и да — это впечатляло.

— Ага! — обрадовалась Сян. — Вот этого. Впечатляет?

— Охренеть…

То есть вроде бы после всего, что со мной уже произошло, впечатлятся я не должен, однако — вот. Выглядело это круто и было видно, что Сян собой горда.

— Что это? — прошептал я, приблизив руку к пламени. Сян свою руку не отдернула и я провел пальцами сквозь огонь. Не жжет. Покалывает. — Что это?

— Это ци, — произнесла Сян. — Ци, закачанная в шаодань в моей ладони, концентрированная настолько, что становится видна невооруженным взглядом. Она же чакра. Обычное квази-черенковское свечение. Ты тоже так сможешь, если постараешься.

Фамилия неизвестного мне учёного Черенкова прозвучала как-то странно, но даже по-родному. А вот чакра — немного чужеродно. Что-то подсказывало, что в привычном даосизме всё это называлось по-другому, вроде «точки меридиана», но, видимо, в XXI веке возникли новые упрощения.

— Шаодань? Чакра? — переспросил я.

— Сначала их называли «цзинь», точки излучения внутренней ци практика во вне, — объяснила Сян. — Но, когда выяснилось, что эти точки еще и формируют проявление излучаемой практиком ци, содержат заложенную практиком информацию, термин «шаодань», энергетическая бомба, постепенно вытеснил старые названия. Ну, а некоторые выпендриваются, называют «чакрами» на индуистский манер.

— И с каких пор, — проговорил я, — здесь так практикуют с ци, что ее видно стало? Невооруженным взглядом?

— Да вот, где-то шесть лет назад и начали. После первого извержения, — ответила Сян.

— Что… во всём мире?

— Не-е! Только в нашем городе. Ну, и в «подземном мире», Империи, или как там её. Если это всё не сказки. Давай я, раз уж мы начали, процедуру завершу, а ты пока спрашивай. Дай руку.

Она протянула мне свою. И я протянул ей ладонь. Он взяла её снизу, с тыльной стороны.

— Ты мне доверяешь? — спросила она вдруг. — Я просто помню, как это может напугать.

— Ну, ты меня брила, пока я спал, — слабо усмехнулся я. — Бояться уже поздно.

— Хорошо, — серьезно произнесла Сян. Поднесла свою пылающую руку к моей ладони и перелила пламя со своей на мою. Пламя уходило в кожу, не оставляя следов и слегка меняя цвет на светло-голубой. В ладони стало горячо, словно кровь прилила.

— Отлично, — произнесла Сян. — Хорошо пошло.

— И чего ты делаешь?

— Мы сейчас прокачиваем твои шаодани и соединяющие их меридианы. Это обычное дело, если человек способен усваивать ци, но никогда этого не делал, прокачка шаоданей и всей меридиональной системы сильно этому помогает.

— Зачем?

— Тогда ты сможешь лечить себя сам.

— Ого, — пробормотал я. — Круто…

Мужик за стеклянной дверью безучастно наблюдал за нами, не отрываясь от телефонного разговора. Очевидно, он уже и не такое повидал.

— Ну-ка, дай взгляну, — глаза Сян внезапно стали голубыми, как пламя ци. — Ого, а ты молодец! Так, ну-ка, давай, подай энергию из ладони в локтевой шаодань. Чувствуешь горячую область у себя в ладони? Перемести всю ци в нее.

Я закрыл глаза. Да вот горячая область в середине ладони. «Ну, давай, перетекай в локоть…»

Самое забавное, что это тут же случилось. Если, конечно, это не было увлеченным самовнушением.

— Да, вот так, отлично, — Сян следила огненным взглядом за моей рукой. — Да у тебя талант! Так, давай теперь обратно!

— Ух ты…

— Ты чего прекратил?

— У меня ладонь засветились.

— Все нормально, так и должно быть. Это свет концентрируемой ци. Так, давай, не спеши, распредели эту ци в руке по всей длине до плеча, ага, вот так. Все погасло!

— А ты что-то видишь? А как?

— Техника энергетического прозрения, я тебе позже покажу.

— Вот теперь ты действительно меня пугаешь.

— Все будет хорошо, я обещаю.

— Верю.

Мужик за дверью похоже, закончил разговор, сунул мобильник в карман пиджака, стряхнул с рукавов невидимую мне пыль. Весь как-то встряхнулся, словно боксер перед дракой, подошел к двери и открыл ее.

— Эй, сестрица, на пару слов, — неприятным таким тоном бросил он.

В палату не вошел.

— Я уже врач! — недовольно отозвалась Сян.

— На пару слов выйдем, врач?

Сян поднялась, синее пламя в её взгляде угасло.

— Я вернусь и продолжим, — заверила меня Сян.

— Конечно, — негромко отозвался я.

Мужик в синем костюме на меня не смотрел, как не смотрят на выбранную жертву гопники, чтобы не взбудоражить ее раньше времени…

Он пропустил Сян в дверь и закрыл ее за собой.

Я не слышал о чем они говорили, зато видел отлично.

Он, что то ей настойчиво втолковывал, практически пальцуя у нее перед лицом, а Сян, возражала, сначала спокойно, а потом уже и возмущенно.

Надо сказать, в наш коридор, в конце которого была палата, за все это время никто так и не заглянул, хотя вдалеке мелькали белые халаты.

Интересно-то как… Что-то подсказывало, и услышанные во время комы разговоры не в последнюю очередь, что больница была особенной. И пациент я был особенный — в этом сомнений не было. А когда ты — особенный пациент в особенной больнице, да ещё и с бугаём на входе в палату, да ещё и в мире появились светящиеся лечащие ладони и взрывающиеся змеи… В общем, всё говорило о том, что из такой больницы следует валить.