(очень короткая, где порок наказан. Ну, почти)

г. Набережные Челны

Тукаевский сектор,

Локация Татарстан

55°42′ с. ш. 52°20′ в. д.

Дальше в «Тюбетейке» происходила самая разная суета. Псих и глава стражи долго, но без особых успехов совещались. Потом вытащили из-под трона Его Величество и на пинках погнали снимать показания.

Потом привели демонов и Четвертого.

Жира с Тотом сразу отправили в полет — возвращать обратно детей, которых родители давно успели похоронить и все глаза выплакать. А Псих остался продолжать совещания по вычислению местонахождения беглой парочки и заодно присматривать за надышавшимся спиртовых паров Четвертым.

Юный монах, надо сказать, вел себя безобразно — спать его уложить было невозможно, сидеть на месте он тоже не желал, слонялся по всему дворцу, заводил разговоры со всеми встречными, шатался, спотыкался, глупо хихикал и пытался петь песню «Выйду ночью в поле с конем», которой его обучил Псих, но все время забывал слова после первой строчки, сокрушался и начинал заново.

Психа, который из-за пьяного Босса не мог толком заняться по настоящему важным делом, это вскоре настолько достало, что он позвал двух стражников средних лет и поинтересовался, есть ли у них опыт работы с пьяными?

Матерые менты не удержались и заржали в голос. Отсмеявшись, один объяснил:

— Из материвших меня алкашей можно составить город.

Успокоенный Псих вручил им на попечение Четвертого, попросив только сильно не бить, а то много ли «четверке» надо? Оскорбленные менты ответили, что бьют только дилетанты, а настоящие профессионалы пускают в ход навыки нефизического воздействия, требующие, однако, хорошо прокаченных умений. Окончательно успокоенный Псих удалился и вскоре они с главным стражником наконец-то напали на след — после очередного удара кулаком по столу Его Величество вспомнил, что не то дочь, не то, как выяснилось, мама его коварного тестя дважды упоминала деревню Чершелы — но без каких-либо подробностей.

Поскольку это была единственная зацепка за час допроса, и новая информация в рассказах Величества уже практически не возникала, Псих принял решение прыгать порталом туда.

— Это вообще далеко? — поинтересовался он у главстража.

— Да нет, — пожал плечами тот. — Как до бывшего аэропорта, только в другую сторону. Но что ты там собрался искать — я вообще не понимаю. Я там был, деревня давно сожжена и заброшена, никакого логова там нет, а если бы было — я бы знал. Это же фактически дальний пригород, народ в тех местах активно шарится, если бы что появилось — я бы знал.

— А если не в самой деревне, а где-нибудь рядом? — хмыкнул Псих.

— А если рядом, то я тебе тем более не завидую, — покачал головой стражник. — Это в бывшие деревни народ часто заходит, а вот в окрестных лесах…

Он безнадежно махнул рукой.

— Там не то что схрон, там племенное стадо слонов спрятать можно в сотне мест. Ты там месяц шариться по округе будешь — и ничего не найдешь.

— Я все-таки попробую, — сказал Псих, вставая. — Есть у меня способы. За Боссом нашим присмотри, пока мои архаровцы не вернутся.

И Псих кивнул в угол зала, где Четвертый с ментами на три голоса пели про коня. На глазах трезвеющий монах уже обучил своих нянек двум первым куплетам и сейчас активно пытался вспомнить третий.

— Сяду я верхом на коня,

Ты неси по полю меня,

По бескрайнему полю моему,

По бескрайнему полю моему, — подсказал Псих и прыгнул в портал.

дер. Чершелы

Тукаевский сектор,

Локация Татарстан

55°61′ с. ш. 52°64′ в. д.

Деревня действительно выглядела полностью заброшенной. Пожарища сменялись пепелищами, крыша сохранилась лишь в паре изб, которые явно использовались путниками для ночлега. Но кроме практически заросших тропинок — не единого признака присутствия разумных существ.

— Мда… — сам себе сказал Псих. — придется прибегнуть к крайнему средству.

Он присел на корточки, положил ладонь на землю и еле слышно забормотал заклинание. Вызов гения места прошел как по маслу, и вскоре из-под земли выскочил маленький человечек ростом чуть выше колена. Этого гения места старичком назвать язык не поворачивался — крепко сбитый, ладный, широкоплечий, заросший черной бородой по самые глаза, он скорее напоминал лешего, чем духа места. И еще важная деталь — в отличие от большинства своих собратьев, он совсем не пресмыкался перед Психом.

— Приветствую мудреца, равного Небу! — лесовичок с достоинством поклонился — но не очень низко — и приложил руку к сердцу. — Рад вас видеть. Я чту договор и готов помочь. Чем я могу быть полезен Великому Мудрецу?

— Предлагаю обойтись без долгих ритуальных плясок, для меня сейчас время — деньги, — Псих коротко поклонился в ответ. — Меня интересуют двое — мужчина и женщина. Нелюди. Видел я их под личиной, поэтому быть могут кем угодно. По некоторым сведениям, на твоей земле у них может быть схрон, в который они прячутся в случае опасности. Несколько лет жили в другом месте, если и появлялись, то редко.

— … только что вернулись, носятся как испуганные, лихорадочно пакуют вещи, — закончил за обезьяна гений места. — Я знаю, о ком ты говоришь, и с удовольствием их сдам. Нет от них никакой пользы, кроме вреда. Когда у меня живут — ничего, кроме пакостей от этой парочки не вижу.

— Я весь внимание, — подобрался Псих.

— К северу от деревни протекает ручей, называется «Кугашевский». Если Великий Мудрец пойдет по нему на запад, то примерно через два километра увидит тополь с девятью большими ветвями. Надо обойти его кругом: три раза посолонь и три раза противосолонь. Потом хлопнуть по стволу ладонями и три раза подряд кликнуть: «Кунжут, откройся!». Ворота откроются, и Великий Мудрец увидит пещеру Али-Бабы.

— Так мужчину зовут Али-Баба? — уточнил Псих.

— Нет, Али-Бабу они съели, — меланхолично объяснил гений места и добавил. — Это был второй вопрос, и я, с вашего разрешения, откланяюсь. Рад был видеть Великого Мудреца равного Небу. Поспешите, времени у вас немного.

— Я благодарен тебе, — поклонился Псих и гений места исчез. Псих же, не теряя времени, вспрыгнул на невидимый скейт и помчался к ручью, а потом — над ручьем.

Обезьян успел в последнюю секунду. Когда створки тайной двери на тополе разъехались в разные стороны, за ними обнаружилась парочка лисов-оборотней, стоящая на выход. Судя по немалым мешкам, уходить они собирались с концами.

Псих не мешкал ни секунды — эвакуирующиеся не успели даже моргнуть, как лису ниже уха прилетело концом железного посоха. Он с грохотом ушумел куда-то в угол пещеры, где упал без сознания. Седая от старости лисица сама кошкой отпрыгнула в другой угол пещеры.

— Псих, не убивай! — крикнула она оттуда. — Я правда не знала, что ты в деле, иначе никогда бы не вписалась! Ты же должен еще сидеть где-то в Магадане!

— Под Хабаровском, — поправил ее Псих, зажигая светляк над головой. Он медленно приближался к своей собеседнице, постукивая посохом об ладонь. — Но я откинулся досрочно. Отпустили в расчете на мое будущее примерное поведение. Я даже не буду тебя спрашивать — знакомы ли мы, просто закончу дело и уйду. Мне, если честно, смертельно надоело в последнее время доделывать дела за других, вытирать всем сопли и застегивать штаны. Так что молчи, старушка, я в печали. Прими смерть достойно и тихо.

— Не убивай! — повторила старая лиса, нервно озираясь вокруг и ничего не находя.

— Назови мне хотя бы одну причину, по которой я должен выполнить твою просьбу? — предложил Псих, отводя руку с посохом под замах.

— Если я расскажу, что вам готовят в Казани, это будет достаточной платой за мою жизнь и жизнь сына? — с отчаянием спросила лисица.