Артём поднял взгляд от богатой обложки книги на лицо Майи, а потом улыбнулся. Так, как он умел: искренне, радостно и открыто.
– Я принимаю твои извинения.
Майя торжественно протянула ему руку.
– По правилам, на ком первая кровь, тот протягивает руку первым, – напомнила она. – Друзья?
Артём пожал её ладонь:
– Друзья.
Они провели вместе остаток дня. Жевали булочки, пили чай, читали новую книгу. Много смеялись, и теперь Майя уже не пугалась этого.
***
Примирение с Артёмом окрылило Майю. Звучащее со всех сторон в школе «Свинка!» больше не имело никакого значения. Зато Артём был ошеломлен волной негатива, льющегося на девочку.
– Следующего, кто назовет тебя Свинкой, я побью, – пообещал он.
Майя весело отмахнулась.
– Не обращай внимания. Это все не важно.
– Почему ты такая спокойная? – удивлялся Артём, – это же ужасно!
– У меня свои методики.
– Какие еще методики?
Майя загадочно улыбнулась и полезла в рюкзак.
– Смотри, это я вчера нашла в библиотеке, – она сунула в руки друга книгу.
– Г.В. Максимов, «Породы свиней», – прочитал Артём и посмотрел на девочку в полном недоумении, – ты серьезно?
– Абсолютно. – Майя потешалась над его видом, – я изучила вопрос и теперь, когда меня называют свинкой, понимаю, насколько они полезные, красивые и умные животные.
Секунду Артём не мог вымолвить ни слова.
– Понятно, – он вернул ей книгу. – Ты и вправду сумасшедшая…
Майя шутливо пихнула его в бок.
– Как я и думал.
Они обернулись. Позади них в школьной рекреации стояли Антон, Костя и Стёпа. Звонок на первый урок прозвучал весьма символично. В фильмах с подобным эффектом бьёт молния между двумя враждующими героями: пафосно и ровно в нужный момент.
Антон звонок проигнорировал. Он стоял, сложив руки на груди. Толпа учеников обтекала ребят со всех сторон, пока не стали захлопываться двери классных комнат, и коридор не опустел.
– И двух недель не продержался.
– О чем ты? – спросил Артём.
Антон бросил выразительный взгляд на Майю.
– Поманила пальчиком, и ты прибежал? – презрительно.
– Нет, – спокойно ответил Артём, – Майя принесла извинение. Я простил.
– Ну еще бы! Ты на ней просто повернут, не так ли? – съязвил Антон.
Костя и Стёпа за его спиной слегка потупились. Щёки Артёма вспыхнули, но он упрямо поднял голову.
– Что ты имеешь ввиду? – прямо спросил он, – договаривай!
Антон сощурился, лицо его слегка порозовело. Стрельнув взглядом в одного, другого, Майя решительно шагнула вперед.
– Перестаньте. Артём, они правы. Я виновата.
– Ты унизила нас перед всей школой, – холодно проговорил Антон.
– Да. И прошу за это прощения. Искренне. Если я могу сделать что-то еще – я сделаю. Артём принял мои извинения, и это его право. А ты решай.
Она протянула руку и стала ждать. Антон брезгливо посмотрел на её ладонь.
– Правило первой крови, – хмыкнул он, – что еще ты ей рассказал?
Артём проигнорировал вопрос.
– Рука протянута. Принимай или уходи.
Антон демонстративно развернулся и, ссутулившись, ушел. Ребята молчали, пока не смолкли его шаги на лестнице, и отдаленно не хлопнула дверь. Майя протянула дрожащую руку Стёпе.
Он секунду мялся в сомнении, потом пожал её. Майя ощутила, какой теплой и мягкой была его ладонь.
Она перевела взгляд на Костю и протянула руку ему.
– Прости, Майя, – с сожалением сказал он, – я не могу.
Они остались в коридоре втроем. Стёпа тронул её за плечо.
– Костян вечно все повторяет за Антоном, – сказал он негромко, – но он потом пожмет твою руку, вот увидишь.
От хорошего настроения не осталось и следа. Майя уныло кивнула.
– Надеюсь, что так. Идите на урок, вы опоздали из-за меня.
– Увидимся.
Артём и Стёпа направились к лестнице на второй этаж. Майя повернула к спортзалу, но потом вспомнила, что там сейчас построение, и ей придется идти через весь строй на своё место под унизительные шепотки и обзывательства. Сегодня у неё не было на это сил.
Девочка повернула на выход, улучила момент, когда охранник отвернулся и выскользнула на улицу. До конца урока оставалось еще тридцать минут. Она зашла за угол школы, в узкую подворотню, туда, где её не было видно из окон, и села на скамейку. Здесь вечно курили старшеклассники, под ногами в снегу валялись окурки и обгорелые спички.
Чтобы отвлечься от мрачных мыслей она вытащила листы с игровыми текстами, но мысль не шла. Она перебрала страницы, кое-где сделала пометки, исправления, и пропустила тот момент, когда к ней неспешным шагом приблизились трое.
– Так-так, кто тут у нас? – мягкий хрипловатый голос прозвучал прямо над её головой.
Майя подняла взгляд, машинально прижав листы к груди. Возле неё возвышались Горский, Малашин и Синявский. Её сердце забилось чаще, но страха не было, скорее смутное беспокойство, или дурное предчувствие.
Виталий, сложив руки на груди, остановился прямо перед ней, он держался в своей манере: уверенно и лениво. Сегодня на нем была шапка, сдвинутая далеко на затылок и черные вытертые треники. Майя запоздало выругала себя за то, что ушла из поля видимости школьных окон.
– Это моя скамейка, Свинка, – сказал он шелестящим голосом.
– Я не знала этого, – ответила девочка и поднялась на ноги. – Я уже ухожу.
Она сделала шаг, но никто из парней не двинулся с места. Втроём они полностью загораживали проход в школьный двор, а позади Майи был тупик и высокий забор.
Уголок рта у Горского дернулся.
– Мы тебя не прогоняем, можешь остаться с нами.
Майя изо всех сил старалась не выказать растущее беспокойство. Она попыталась прикинуть, сколько осталось времени до конца урока, но с отчаянием поняла, что не меньше пятнадцати минут. То есть двор еще не скоро заполнится людьми.
– Заманчиво, – сказала она ровно, – но мне нужно идти.
– Куда? Ты ведь прогуливаешь урок, как и мы…
Майя не нашла, что ответить. Улыбка Горского стала более явной. Он засунул руки в карманы и кивнул на листы в её руках.
– Что ты пишешь? Очередной дневник?
Малашин и Синявский прыснули.
– Не можем дождаться продолжения, – сказал Егор, осклабившись, – было весело.
– Да, ты нас повеселила, – реплика, как выдох. Виталий сел на скамейку, вытянул ноги и откинулся на железную ограду. Он извлёк из кармана сигареты, губами вытащил одну и протянул ей пачку, – хочешь?
Майя покачала головой.
– Не куришь, значит, молодец. А курящих осуждаешь?
– Нет.
Он засветил спичку, затянулся и с наслаждением выпустил пар из приоткрытых губ. Его губы были бледные и тонкие, с мелкими трещинками.
– Каждый сам решает, как себя убивать. – Майя произнесла это с вызовом, скорее, чем сумела осознать.
Она не поняла, как эти слова вырвались. Но еще хуже был презрительный тон. Горский приподнял брови, его дружки тут же перестали ухмыляться.
– У тебя острый язычок, Свинка, – протянул Виталий.
– Слишком острый, – угрожающе поддержал Синявский.
– Надо укоротить, – поддакнул Малашин.
– А еще мне птичка на хвосте принесла, что ты, оказывается, бесстрашная, – Горский затянулся еще раз и передал сигарету назад, Синявский тут же сунул её себе в рот. Он бросил быстрый взгляд на дружков, и девочка тут же ощутила, что её оттеснили ближе к скамье. Теперь она стояла почти вплотную к развалившемуся на сиденье Виталию.
Он сел, затянулся, приблизил своё лицо к лицу Майи, подавшись вперед и глядя на неё снизу вверх, а потом медленно выдохнул.
Девочка задержала дыхание, зажмурилась, чтобы зловонный едкий дым не попал в глаза и легкие, но ни шелохнулась. Она просто застыла, по-прежнему не ощущая страха, только отвращение и беспомощность.
Он по-птичьи наклонил голову на бок, ухмыльнулся, рассматривая её. От него пахло сигаретным дымом и ещё какой-то ветошью, как в застарелых домах. Темные глаза его были так близко, что Майя могла видеть в них своё бледное лицо.