– Что? – спросил Артём, поднявшись на коленях и тяжело дыша. В его растрепанных волосах блестели комья снега, а лицо было красным с вечернего мороза и сияющим.

Что-то остановило её, не дало отдаться озорству полностью. Она, чувствуя странное смятение и вину, поднялась на ноги, отряхнулась.

– Ничего, – Майя все еще улыбалась, по инерции.

– Я тебя случайно ударил? – спросил Артём тревожно, улыбка его исчезла.

– Нет, что ты, – заверила его Майя, – все в порядке, просто… Уже поздно. Идем домой.

Час спустя, выслушав нравоучение от тети за опоздание к ужину и наврав, что оставалась заниматься в школе по математике, девочка сидела в кровати, закутавшись в плед. Уютно горела лампа, на краю кровати лежала стопка свежевыстиранных вещей. В руках она держала листки с текстом к завтрашней игре, но смотрела сквозь них.

Сегодня в лесу Майя впервые за целую вечность засмеялась по-настоящему. И сама испугалась этого.

***

На следующее утро Майя и Артём опоздали на первый урок. Майя дописывала второпях последний вариант сражения за Белую Крепость и не уследила за временем. Артёму, прождавшему на морозе двадцать минут, пришлось за ней зайти.

Валя всучила обоим по бутерброду, которые они жевали на бегу. О новости дня они узнали только после первого урока, когда встретились в коридоре на перемене.

– Вы слышали? Горский вернулся в школу, – сразу сообщил Стёпа.

– А кто это? – спросила Майя.

Мальчики огляделись и, понизив голос, стали объяснять:

– Виталий Горский, – повторил Артём, – это Зубкова, Лысенко, Митрошкина и Смирнова, помноженные на три и возведенные в бесконечность. Как он исчез в прошлом году, все вздохнули спокойно.

– А куда он исчез?

– Не знаем. Его не было полгода, в последний раз его видели в сентябре.

– Одно время говорили, что он перевелся в другую школу, но я думаю, это не правда.

– Скорее всего был в колонии для несовершеннолетних, а может, где похуже.

– Правда? – удивилась Майя, – а за что его?

– Да кто же знает! Наверняка есть за что. В прошлом году его уже обвиняли в краже, но тогда дело замяли. Что сейчас произошло – никому не известно.

– Учителя знают.

– Но никому не говорят и между собой не обсуждают, иначе слухи бы поползли.

– Если он такой ужасный, что его не выгонят?

– Сейчас никого не выгоняют, – сказал Антон таким тоном, будто ничего глупее не слышал, – право на образование, слышала о таком?

Майя увидела новое лицо еще до того, как в коридоре начали шептаться. С видом хозяина, возвратившегося на свою землю, по школе шел невысокий, крепкий парень в драных джинсах и черной кофте с надписью «Ария». Голова у него была бритая наголо, кое-где в шрамах. Руки он держал в карманах. Его сопровождали два подростка лет пятнадцати. Один чахлый, худой, со светлыми сальными волосами, спадающими на глаза, второй – коренастый и приземистый, как гном, в солнечных очках.

Этих двоих Майя видела раньше, они мелькали иногда во дворе, любители задираться. Сам Горский выглядел года на два старше.

– Он второгодник что ли? Чего он такой взрослый?

– В точку, – шепнул Стёпа, – два раза школу бросал. Не бросил.

– К сожалению. – Добавил Костя.

Было понятно, что Горского явно опасались. Ему никто не хотел попадаться на глаза. Малышня разлеталась в разные стороны, как испуганные воробьи из кустов, ребята постарше тоже старались уйти с дороги, но не так явно. Виталий и его друзья прошли мимо и скрылись за поворотом.

– А кто эти двое? – поинтересовалась Майя.

– Патлатый – Серега Малашин, – сказал Артём, – он девятиклассник, а второй – Синявский Егор, в седьмом классе два года сидел, сейчас ему пятнадцать. А Горскому скоро будет семнадцать.

– Ублюдки. Они из тех, кто вешает кошек в подворотнях, – с отвращением проговорил Стёпа, и девочка слегка удивилась: с образом большого, мягкого, добродушного Стёпы никак не вязалась подобная резкость. – В прошлом году они были замешаны в стреле на пустыре, помните? Соседнее село против наших парней. Нескольких человек избили так, что увезли в город в больницу.

– Отбитые на голову, – согласился Костя.

Они немного помолчали, обдумывая ужасы, какие творил Горский со своими товарищами.

– Сегодня останемся после школы? – спросил, наконец, Стёпа.

– Я не смогу, домашнюю работу забросил совсем. Мать запретила.

– Э, ну Тончик!

– А как же Межмирье без своего истинного короля?!

– Ненадолго! На полчасика!

Пока мальчики упрашивали Антона остаться на игру, Майя размышляла, чем же так ему не угодила? Она чувствовала его скрытую неприязнь, ненавязчивую, но ощутимую. Это здорово мешало. Майя не могла открыто общаться с мальчишками, когда рядом был Антон, он постоянно молчал и был всегда чем-то недоволен. Девочка хотела бы задать ему вопрос напрямую, но пока не решалась.

– Я дописала битву за Белую Крепость, – сказала она негромко и взглянула на Антона, который был чуть выше неё, но ниже Артёма, – оставайся. Ты ведь Велариан.

Он задержал взгляд ярко-голубых глаз на её лице, Майя чуть улыбнулась.

– Я подумаю. – Уклончиво ответил он.

К обеду посветлело, во дворе было морозно и сухо, не считая огромной подтаявшей на солнце лужи прямо под детской горкой. Майя с мальчишками как обычно обосновались на дальней скамейке. У них было двадцать пять минут, чтобы разыграть Битву за Белую Крепость.

Костя нарисовал еще несколько карточек для новых персонажей истории. Он так же принес игровое поле.

– Я сделал его из нескольких шахматных досок, теперь мы можем разыгрывать количество ходов. Один ход – одна клетка.

– Усложним игру, – согласился Артём, – надо все продумать.

– Можно сделать фигурки, или фишки, чтобы не играть карточками, – предложила Майя, – карточки будут иллюстрировать персонажа, а ходить будем фишками.

– Так и поступим. – Стёпа сиял, как начищенная копеечка, его круглое, словно луна, лицо казалось еще больше из-за постоянной улыбки.

– Я подумаю, как сделать фигурки, – добавил Костя.

– Начинаем, – Майя положила перед собой текст игры и уже набрала в грудь воздуха, чтобы начать читать, как вдруг случайно бросила взгляд на детскую площадку.

Лесенки и качели, которые предназначались для младших, занял Горский со своими дружками. Он развалился на теплой, нагретой солнцем горке и меланхолично дремал. Одет он был в кожаную куртку, явно не по погоде. Малашин и Синявский раскачивались на качелях. Когда один из них залетал почти в «солнце», другой издавал странный восторженный звук, что-то среднее между ржанием и гоготанием, и брань становилась совсем уж нецензурной. Горский лениво приоткрывал левый глаз, чтобы увидеть происходящее. Малышня не решалась подойти, хотя им тоже хотелось кататься.

Но в ужас Майю повергло не это. Она увидела, как, неловко поскользнувшись, в подтаявшую лужу возле горки падает Руслан. Они с одноклассниками играли в салки возле детской площадки.

Он удержался на ногах, но затормозил крайне неудачно. Брызги разлетелись в разные стороны, а именно на отдыхающего Горского.

– Ох ты ж ёлки зеленые… – тихо ругнулся рядом Стёпа.

Горский с недоумением сел и огляделся. Грязные капли стекали по блестящей на солнце кожаной куртке. Руслан попятился с выражением ужаса на лице, но спиной ткнулся прямо в Синявского и Малашина, которые слезли с качелей, почуяв разборки. Во дворе установилась относительная тишина, те, кто видели происходящее, как Майя, ожидали, что будет.

Горский медленно, не меняя вальяжной позы, поднял взгляд вверх.

– Пацан, – голос его был тихим и спокойным, – ты запачкал мою куртку и ботинки. – Он говорил, тщательно выговаривая каждый звук.

Руслан стоял ни жив, ни мертв, боясь вздохнуть. Горский продолжал молчать и смотреть на него. Пауза затягивалась.

– И…извин…ните, пожалуйста, – заикаясь еле слышно выговорил мальчик, – я не специально.

Горский склонил голову к плечу, смерил его долгим взглядом и кивнул.