– Пешком не ходил, – ответил Кейфл. – Но в караване на верблюдах не меньше недели.

– Значит, всё? Мы идём к богам? К Тоту?

Ни принц, ни Атсу не ответили.

Впереди были бескрайняя дорога и пустыня, уходившие за горизонт. «Пусть нам хватит сил… – Ифе сделала первый шаг по торговому пути. – Что ещё ждёт впереди?» Ответа у неё не было. А надежда стала такой непостоянной.

Вор чувствовал онемение, покрывавшее его ладонь. «На спице был яд… – это он понял почти сразу. – Чего ещё можно ожидать от змеи?» Атсу не собирался рассказывать об этом Ифе. Попытка высосать отраву уже провалилась, и теперь он чувствовал, как та спешила заполнить его кровь. «А вот с принцем надо будет поговорить. Может, он узнает, сколько мне осталось», – решил мужчина.

Он был не прочь умереть. Теперь в Дуате его ждало так много душ. Возможно, случись то, что произошло, чуть раньше, Атсу сам бросился бы на кинжал, спеша встретиться с теми, кого не уберёг. Но теперь… Он дал обещание. И собирался защищать Ифе столько, сколько ему было отмерено.

А ещё он не мог умереть, оставив жить Шемеи. Её прогнившую душонку Атсу собирался отправить в Дуат раньше, чем попасть туда самому.

Во тьме и таинственных всполохах, что пролегали между миром смертных и Дуатом, сражались боги.

Один был быстр, нападал порывисто и хаотично. Казалось, что для него эта битва была игрой. Второй сражался с ледяным спокойствием и уверенной силой. Он выполнял свой долг.

– Инпу, здесь наши силы равны. Тебе не победить. Как и мне, – Сет направил в грудь племяннику светящийся алый сгусток.

Анубис уклонился и нанёс ответный удар посохом.

– Ты убил Царя. И должен быть уничтожен. Таков закон, – голос Карателя был искажён маской и звучал глухо.

– Тогда почему ты не призовёшь своих гончих? Почему не победишь меня рука об руку с Амт? Неужели тобой движет гордыня, которую ты так презираешь? Хочешь убить меня сам?

Анубис замер, опуская оружие. Он развеял маску, но его глаза светились едва сдерживаемой силой. «Он прав. Гордыня, что вела его к убийству, поглотила и меня. Он прав…»

Каратель хотел послать мысленный зов своим воинам, чтобы вместе с ними покончить с предателем семьи. Но слова Сета стали его приговором. Остановили его.

– Ты никогда не замечал, что сколько бы раз мы ни сражались, я не пытался тебя убить? Никого не пытался убить.

– Ты слаб. Ты не мог.

– Ошибаешься.

Это было почти похоже на разговор, который так разительно отличался от уже привычного им перекидывания угрозами. Ведь сейчас, находясь вне времени и пространства, Анубис с Сетом впервые за вечность не пытались напасть друг на друга. «Возможно, я наконец узнаю, почему он убил отца…» – Каратель не верил в такой исход, но жаждал его.

– Зачем ты остановился? – спросил Сет.

– Мне нужно знать, что заставило тебя стать предателем.

– Неужели? Разве гончая спрашивает у зверя, чем он провинился перед охотником?

Анубис не испытывал гнева. Уже нет. Он давно привык к своей роли. Теперь ему лишь хотелось понять, чем руководствовался Сет всю эту вечность. Какие у него были мотивы?

Совершенно не к месту Каратель вспомнил первую встречу с грешной аментет. Она спросила: «Что будет, если другие слуги Осириса начнут чувствовать? И как этого не допустить?»

«Логичный вопрос, которым я должен был задаться сам, – думал бог. – Но я и правда слишком свыкся с ролью… Карать, не думая. Не спрашивая». Возможно, именно поэтому сейчас ему хотелось знать, что на самом деле произошло между Сетом и Осирисом.

Возможно…

– Каждому грешнику нужен шанс на исповедь.

– Я не могу исповедоваться, – ухмыльнулся Сет.

– Или не хочешь?

Грешный бог задумчиво покачал головой. Без ехидства, язвительности и бравады, к которым привык его племянник.

– Раньше ты называл меня братом. Не дядей и не убийцей.

Анубис отчётливо понимал, что Сет менял тему, отвлекал. «И пусть. Этот разговор необходим, чтобы понять…»

– Говорят, теперь ты зовёшь сестрой Селкет, хотя и она ей не является. Вы стали так близки?

– При чём здесь Селкет? В отличие от тебя она никогда не убивала никого из семьи. Она следует своему долгу. И достойна быть мне не только тётей, но и сестрой. Тебе ли удивляться размытым семейным границам богов?

– Ты прав. Меня радует лишь то, что я останусь самым свободным и интересным членом нашей семьи.

– Ты останешься убийцей Осириса!

– Он жив! – впервые истинные чувства Сета прорвались криком.

– Лишь благодаря Царице, – спокойно ответил Анубис.

– Да неужели…

Сет прикрыл глаза, прислушиваясь. Время в пустоте между Дуатом и миром смертных протекало иначе, но грешный бог, что прожил так долго среди людей, мог определить его границы.

– Прости, Инпу. Твоё время вышло. Три дня по исчислению смертных.

Анубис предполагал, что так случится. Он даже был к этому готов.

– Если я принесу Царю твою голову, кара за аментет и хекау не настигнет меня.

– Не принесёшь. Не захочешь. Ведь ты так и не узнал, почему я убил Осириса. Ты древний мудрый бог. И знаешь, что ответ на этот вопрос способен изменить всё. Пусть и не можешь это сразу признать.

Сет упал в пролом, созданный его божественной силой. А Каратель даже не попытался его схватить. Напоследок в пустоте прозвучал голос грешного бога:

– Инпу, когда пойдёшь к Осирису отдавать свою силу, подумай вот о чём. Царь Богов засиделся, ослаб, потерял бдительность. Он сам это понимает и готов лишить собственного Карателя мощи, только бы доказать, что его длань крепка. Он даже не думает, что без тебя может настать хаос. Что ты – его главный защитник.

– Лжец! – зарычал Анубис голосом самой смерти, которая не могла достать Сета.

– Подумай о моих словах, Инпу. И, прежде чем отдавать божественность – поговори с Царицей. Она любит мужа всем сердцем, но её взор не затуманен обманчивой нерушимостью власти. Выбор за тобой. Отдашь силы – и Осирис останется совсем слаб. Ослушаешься – и сможешь помочь отцу спастись.

Голос растворился, оставляя Анубиса наедине с его тревожными мыслями.

– Отец знает, что делает. Он – Царь Богов, он – мудрость вселенной…

Решимость бога прервало ещё одно воспоминание.

«Каратель, молюсь тебе, защити смертных от ужаса Красной Земли…» – молитва грешной аментет впилась в мысли глубже, чем слова Сета. «Она молилась, зная, что я отправлю её в небытие, – думал Анубис. – Боялась, что существо, за которым не уследила Селкет, пойдёт убивать невинных…»

Бог понимал, что это могло быть уловкой. Попыткой смыть грех. Но в молитве девушки было столько отчаяния и надежды…

«Когда люди молятся перед ликом смерти – они не лгут». Кто уничтожил бы чудовище, не будь у его сил? Кто отозвался бы на мольбу?

Амт никогда не покидала Дуат. Правящие в сепатах боги утопали в других мольбах и не могли услышать сразу все. Сама Селкет была привязана к Та-Дешрет, ведь без её присутствия там мир оказался бы перед угрозой пришествия полчищ чудовищ. «Разумеется, кто-то справился бы. Кто-то пришёл бы», – не сомневался Анубис.

Но богов было мало. «И лишать меня силы действительно… cтранно. Словно это показательное выступление, а не продуманный план». Бог едва не задохнулся от греховности собственных мыслей.

– Нет! Царь Богов не делает необдуманных поступков!

Анубис сжал посох, пытаясь смириться с тем, что ему предстояло сделать. Отведённый на поимку аментет и маа-херу срок прошёл. «Я никогда не ослушаюсь приказа. И сейчас мне приказано отдать свои силы до тех пор, пока я не докажу, что достоин их…»

Бог открыл путь в Дуат, перемещаясь сразу к вратам Зала Судилища.

«Подумай о моих словах, Инпу. И, прежде чем отдавать божественность – поговори с Царицей. Выбор за тобой. Отдашь силы – и Осирис останется совсем слаб. Ослушаешься – и сможешь помочь отцу спастись».

Слова дяди, греховные, мешающие выполнить долг, не отпускали его. Он замер перед вратами, принимая одно из сложнейших решений за прожитую им вечность.