Обыкновенная зависть внутренников, только и способных на вербовку дворников.

Тридцать минут. В чем же дело? Он вдруг почувствовал, что совершенно спокоен. Что ж, если «экс» провалится, сделаем вторую попытку. Расплатился. Оставаться в магазине было глупо. Только раскрыл дверь — и услышал хлопок, напоминавший взрыв шины. В сторону «Атланты» бежал народ — надо было смываться, и как можно дальше, благо вокзал находился рядом. Завтра утром явка в Париже, встреча со связником. Он сел на поезд Роттердам — Париж, но, проехав час, решил выйти: вдруг его запомнили железнодорожники? Случайность — это бич разведки, об этом он хорошо знал. Сошел почти у самой бельгийской границы, заскочил в ресторан. Дико болела голова, и совсем не хотелось есть. (Впрочем, у каждого террориста после убийства своя реакция, некоторые, наоборот, едят и пьют на полную катушку. Павел Судоплатов не выносил алкоголь и в своей долгой жизни выпил лишь два раза, и то по настоянию начальства.)

На такси пересек границу (пограничники мельком взглянули на чешский паспорт) и решил ехать до самого Брюсселя, благо на операцию выделили много денег, и ради безопасности стоило раскошелиться. В Брюсселе сел на поезд и поздно ночью благополучно добрался до Парижа. В отеле решил не ночевать: там следовало регистрироваться, а в паспорте стояли голландские визы. Контрразведка могла проверить всех прибывших в ту ночь из Голландии.

Сверлила мысль: удалась ли операция? Ведь взрыв — еще не доказательство. Вдруг Коновалец, оставив коробку на столе, отлучился в туалет, а в это время…

В мае ночной Париж особенно пригож, и все нравилось, особенно бульвары, по которым кружил. Черт подери, как тянется время! Пришлось заскочить в кино и посмотреть дурацкий фильм. Снова гулянье по бульварам, никогда в жизни он так долго не бродил.

Рано утром побрился и вымыл голову в парикмахерской: в зеркале на него смотрел европейского вида красавец — волосы зачесаны вверх, выразительные густые брови, прямой волевой рот, целеустремленный взгляд. Такие джентльмены слушают оперу, вытянув ноги, в собственной ложе и задают тон на королевских балах. Кто заподозрит в убийстве этого холеного, пахнувшего свежестью мужчину в новом шикарном плаще и потрясающей шляпе?

Не притупляй бдительность, это сгубило многих разведчиков, не расслабляйся.

Явка в 10, прямо в метро. Точно вовремя он вышел на обусловленной станции, где уже ожидал его Иван Агаянц, тогда третий секретарь советского посольства, в будущем — заместитель начальника разведки. Они были знакомы по службе, но Агаянц, естественно, ничего не знал о задании Судоплатова — конспирация всегда была фундаментом советской разведки, и блюли ее неукоснительно.

На такси товарищи поехали позавтракать в Булонский лес, Павел быстро просмотрел утренние газеты, однако никаких сенсаций из Роттердама не было.

Это настораживало. Неужели сорвалось? Но взрыв-то был, он сам его слышал, он видел бежавших людей. А вдруг?

Агаянц проводил коллегу на конспиративную квартиру на окраине Парижа, где боевику следовало отсидеться два дня, а потом переехать в Испанию. Он отдал Агаянцу свой револьвер и записку, которую следовало шифром отправить в Москву: «Подарок передан. Пакет находится в Париже, и шина автомобиля, на котором я путешествовал, взорвалась, когда я был в магазине». Текст запутанный, но вполне понятный для посвященных. Только в Барселоне он прочитал в газетах о таинственном взрыве в Роттердаме, разнесшем на куски гражданина Литвы Новака, который оказался на самом деле полковником Коновальцем. Газеты строили догадки по поводу авторов операции: большевики? соперники из националистического подполья? поляки, отомстившие Коновальцу за убийство одного польского генерала?

Вскоре полиция установила связь Коновальца с Судоплатовым, который уже почти два года как работал с полковником в качестве курьера и активиста его организации, но докопаться до истины так и не удалось…

Так состоялось кровавое крещение восходящей звезды советской разведки.

На всю жизнь запомнилась первая встреча с Иосифом Виссарионовичем, к которому его привел нарком Ежов, дабы блеснуть сотрудником, удачно внедренным в организацию Коновальца и уже год снабжавшим Центр сведениями о террористических планах полковника, о его задумке блокироваться с Гитлером в войне против СССР.

Встреча с вождем настолько потрясла Павла, что он чуть не лишился дара речи. Сталин почувствовал его состояние, ласково улыбнулся: «Молодой человек, не нервничайте. Докладывайте о главном, у нас только двадцать минут». — «Товарищ Сталин, — ответил он, волнуясь, — для рядового члена партии встреча с вами — великое событие в жизни. Я понимаю, что вызван сюда по делу. Через минуту я овладею собой и доложу главные факты вам и товарищу Ежову».

Сталин кивнул и стал расспрашивать об отношениях между основными политическими фигурами украинской эмиграции. Судоплатов доложил, что главную угрозу для страны представляет Коновалец. «Ваши предложения?» — спросил Сталин. Однако Судоплатов прямо сказал, что не готов к ответу. «Тогда через неделю подготовьте предложения», — завершил беседу вождь и пожал руку.

На этом первая аудиенция завершилась. Вопрос об «эксе» в отношении Коновальца (термин, популярный у большевиков с тех дней, когда Коба и иже с ним экспроприировали на Кавказе почтовые поезда с золотом) тогда не стоял.

Вместе с замначальника Иностранного отдела Сергеем Шпигельгласом (тоже занимался нелегальной работой и даже содержал лавку на Монмартре, которая специализировалась на омарах) Судоплатов составил лишь план более глубокого проникновения в организацию Коновальца, особенно в Германии. Ежов, сославшись на совет Сталина, порекомендовал съездить в Киев для консультации с украинскими партийносоветскими лидерами Косиором и Петровским, что и было исполнено без всякого промедления. На этой встрече об убийстве никто не говорил, в основном обсуждались планы проникновения в абвер с помощью украинских эмигрантов.

Через неделю, уже в Москве, Ежов снова взял Судоплатова на прием к Сталину, где оказался и Петровский. План был доложен за пять минут. Сталин предоставил слово Петровскому, который торжественно заявил, что украинское правительство приговорило Коновальца к смертной казни за тяжкие преступления против украинского пролетариата. Сталин прервал его: «Это не просто акт возмездия, хотя Коновалец является агентом германского фашизма. Наша цель — обезглавить украинское фашистское движение накануне войны и заставить этих бандитов ' убивать друг друга в борьбе за власть». (Примечательно, что разговор шел в 1938 году, когда вся страна была залита кровью.)

Судоплатов с восторгом слушал указания вождя, который вдруг спросил: «Каковы личные пристрастия Коновальца? Их нужно использовать…» Тут Судоплатов и рассказал вождю, что Коновалец любит шоколадные конфеты и не упускает случая, чтобы купить коробку-другую. Сталин предложил обдумать это и спросил на прощание, понимает ли разведчик всю политическую важность возложенной на него миссии. «Да! — ответил Судоплатов. — Ради этого я не пожалею своей жизни». — «Желаю успеха», — просто сказал Сталин.

Началась разработка операции, изготовление бомбы в камуфляже. Судоплатов получил фальшивый чешский паспорт и огромную по тем временам сумму — 3000 долларов. Напутствовал его Шпигелылас (его вскоре расстреляли): «Вот тебе вальтер. Если накроют, ты должен вести себя как мужчина». Однако очень подробно обсуждались все варианты ухода после «экса», Павлу был вручен железнодорожный билет, годный для проезда в любой город Западной Европы в течение мая — июня (еще одна предосторожность, зачем зря «светиться», покупая каждый раз билеты?), после проведения операции шеф рекомендовал чуть изменить внешний вид, купив плащ и шляпу.

На пароходе боевик читал пространные статьи о врагах народа — кровопускание устроили мощное, и из кадров внешней разведки уцелели лишь единицы. Он верил и не верил в то, что его товарищи по оружию могли быть вражескими шпионами, но он был молод, не очень образован, не слишком искушен в делах политических. И свято верил в коммунистическое будущее, в правоту дела партии и мудрость товарища Сталина.