— Обратно?! Подчинение, недруг и потаённость — что Пелагея хотела сделать? Подчинить тебя? Сделать так, чтобы в каждом врага видел? Зачем ей это?

— Не имеет значения! — повысил голос Кощей. — С ней наедине я больше не останусь. А Синеликий всё ближе. Освободи меня!

Помолчав, Варвара сказала:

— Меня никто не учил. Я научилась сама, по книгам. Что-то придумала. А что-то мне приснилось. Скажи, ты с Синеликим раньше встречался?

— Так, значит? Будешь меня держать, пока не отвечу на все твои бестолковые вопросы? — скривил губы Кощей. — Мир рушится, пока я тут валяюсь. Хочешь нести такую же ношу, что и я? Выдержит девичье сердечко?

Никита недовольно рыкнул, а девушка шикнула на него, сама покраснела и сжала губы. В игре «кто тут упрямее кого» она непременно решила победить.

— Встречался, — наконец ответил чародей. — Тысячу лет назад. Итог ты видишь. Человеческому телу и особенно сердцу трудно перенести встречу с забытым божеством из Нави. Ещё вопросы?

Варвара хмурилась, перебирая в пальцах коралловую нить. На коже засохла тёмная кровь. Сердце... Или она права, или теперь точно — только смерть. Потому что после того, что она задумала, разговор с Кощеем будет коротким. Девушка посмотрела прямо в серые глаза чародея.

— Нас, сестёр, ты учил всегда говорить правду. Что же сам врёшь, Кощей? Разве твоё сердце Синемордый разбил?

Голос всё-таки дрожал, но деваться некуда — уже нырнула в ледяные воды. Кощей поднял брови. А вдруг ошиблась?.. Только один способ проверить! Девушка выпустила коралловую нить и резким движением разорвала чёрную рубаху Кощея по одному из многочисленных швов. Посередине впалой груди, рядом с молчащим сердцем, белел шрам.

Почему-то стало легко. Варвара положила ладони так же, как тогда, во сне, по бокам от рукоятки ножа, только теперь цепь из болотного серебра мешала. Кожу кололо от десятка сильных заклинаний, и самый сильный след шёл от цепи.

Кощей, нахмурившись, молчал — что задумала?

Никита потоптался на месте, вопросительно глядя на девушку — что задумала?

«Что же я задумала?...»

Варвара приподнялась на коленях, сцепила ладони в замок и подняла над головой.

— Не смей! — выкрикнул Кощей, и Варвара улыбнулась воспоминанию из сна.

— Задом наперёд, ход наизворот — твёрдое в хрупкое! — быстро проговорила девушка и изо всех сил ударила по серебряной цепи.

Кощей закричал. У Варвары от боли чуть искры из глаз не посыпались. Девушка со стоном повалилась на чародея, прижимая к себе ладони. Невыносимым огнём горели пальцы, запястья, да каждая косточка до плеч! Дура какая! По болотному железу руками бить! Варвара уткнулась лбом в разорванную кощееву рубаху и плакала — от боли и от страха. Сил не осталось. Вот сейчас смахнёт Кощей перья, да и полетят клочки по закоулочкам...

Кощей, правда, не шевелился. Подбежал Никита, дотронулся носом до плеча, лизнул щёку. Варвара отвернулась, прижалась к рубахе ухом и тут же нахмурилась.

Полежав так ещё немного, она медленно поднялась, стараясь не шевелить ноющими руками. Цепь на груди Кощея треснула в месте удара. Варвара сжала зубы и, переступая боль, потянула концы цепи друг от друга и, когда они окончательно разошлись, скинула на пол.

— Никита, ты что-нибудь слышишь?

Волк гавкнул.

— Не понимаю... Принеси мне зелье, оно на самом верху в сундуке лежит.

Пока волк ходил к сундуку, поддевал крышку лапой, неуклюже вытаскивал фляжку, пытаясь не выронить из зубов и при этом не раздавить, Варвара разглядывала Кощея. Он лежал с закрытыми глазами, ресницы подрагивали, ноздри раздувались от неровного дыхания, а губы... порозовели.

Варвара прижала другое ухо к груди чародея.

«Стучит что-то», — сказал Никита.

— Стучит, — прошептала Варвара.

Глухой удар. Долгая тишина. Ещё удар.

Билось Кощеево сердце.

Варвара сдула пёрышки с рук и бёдер чародея, отползла и прислонилась к печке спиной, опустив руки по бокам ладонями вверх.

«Зря, — с сожаление сказал Никита. — Он теперь очнётся и убьёт нас».

— Не убьёт... А если и убьёт — ну и пусть. Мне кажется, я всё сделала, что могла. Я очень спать хочу, Никита. Очень устала. А ты бы лучше шёл. К Любаве, а то и к батюшке с матушкой, — Варвара зевнула. — Тебе зачем со мной погибать?

Никита никуда не пошёл, конечно. Любава прислонилась к жёсткой серой шерсти, закрыла глаза, пробормотала: «Свет бы выключить, да я в ладони не хлопну», и уснула, съехав всем телом на тёплый волчий бок. Никита вытянул вперёд лапы, прикрыл плечи девушки хвостом и внимательно наблюдал за Кощеем.

Варваре снилось синее чудовище, танцующее на волнах, горящих синим пламенем, и она поняла, что опасность-то никуда не делась. Потом наступила темнота без снов. Когда девушка проснулась, всё тело ныло, но руки болели меньше.

— Сколько я спала? — спросила Варвара, щурясь от слишком яркого света. Она помахала рукой, отгоняя далёкое солнце и в комнате стало чуть темнее.

«Недолго. Смотри», — кивнул Никита на Кощея.

Тот менялся на глазах. Щёки налились и порозовели, кожа приобрела здоровый цвет, исчезали провалы вокруг глаз. Тело тоже медленно преображалось — раскрывалась грудная клетка, натянулась и ткань одежды, и кожаные ремни, которые стягивали рёбра.

Чародей стонал через стиснутые зубы, его лоб покрылся потом, а потом вдруг замолчал.

«Сердце стучит быстро», — сообщил Никита, весь подобравшись.

Варвара, которой только что казалось, что сил нет даже на ноги подняться, вскочила, налила воды из кувшина в кружку, села рядом с Кощеем и поднесла воду к его губам. Он пил, пил и только опустошив две кружки, выдохнул и открыл глаза.

Сжимая зубы от боли, чародей повернулся, опёрся на локоть и попытался расстегнуть один из ремней. Пальцы не слушались, он провёл ладонью по порванной рубахе, которая только мешала, и та рассыпалась в пыль. Варвара бросилась помогать. Ремни оказались с иглами на внутренней стороне, и порезы на коже кровоточили.

— Тебя, что же, теперь убить можно?! — в ужасе воскликнула Варвара и закрыла рот ладонями. Что наделала, дурная девица!

— Только так, — прохрипел Кощей, — можно заменить работу сердца. Постоянной болью. Тело. Как живое. Убить нельзя... Чары на другом построены... А вот мне... убивать сложнее будет.

Он закашлялся и снова лёг на медвежью шкуру. Порезы уже затянулись, только кровь осталась на коже. Варвара поднесла к губам Кощея воду, но он прохрипел: «Молоко» и закрыл глаза, тяжело дыша.

— Никита! Беги к Любаве!

«Я тебя с ним наедине не оставлю!» — воспротивился волк.

— Оставишь! — сурово сказала Варвара. — И ничего ей не рассказывай пока. Погоди! Медленно к ней приближайся — она тебя таким ещё не видела.

Никита неохотно покинул домик, только рыкнул напоследок Кощею, что смертный он или бессмертный, а если что с Варей случится, так не соберёт полный набор своих бессмертных косточек.

Когда волк убежал, Варя намочила тряпку, вытерла кровь с груди Кощея и со своей ноги заодно. Кощей сел, прислонившись спиной к лавке и откинув голову на подушку. Девушка села сбоку от него, на расстоянии вытянутой руки, и бесстыдно изучала новую внешность Кощея, его удивительный профиль, больше не похожий на обтянутый кожей череп. Он выглядел как в последнем сне — молодой человек лет двадцати, только между бровей теперь лежала не полагающаяся юности морщина. Варвара поймала себя на том, что внимательно рассматривает плечи, руки, грудь, живот — больше не болезненно тощие, без выпирающих костей, — и тут же залилась краской и опустила глаза. Когда Кощей заговорил, она поняла, что и голос его изменился. Всё ещё хриплый, он казался не таким низким, как раньше. Нужно и к этому привыкать.

— Я старался помнить твоё лицо. Ты меня спасла, тогда, на берегу. Просто появилась из ниоткуда и быстро исчезла. Я хотел найти тебя, но время... Я забыл. А когда увидел тебя пять лет назад, не узнал. Тысяча лет прошла, Варя.

Девушка подняла глаза. Кощей повернулся к ней лицом. Взгляд чёрных глаз встретился со взглядом серых, как небо в пасмурную погоду, чуть раскосых глаз. Ресницы... Не было у полумёртвого Кощея таких густых ресниц.