И с этого дня труждалась над возведением сей церкви царица Валата Гиоргис и не давала сна очам своим, а веждам дремания (ср. Пс. 131, 4). И повелела она тогдашним стольникам[328], азажу Такла Хайманоту, азажу Кириаку, азажу Ма-мо, азажу Набуте и начальнику плотников баджеронду Исайе не отлучаться от строительства сего здания. И заложили эти мастера основание церкви, прокопав землю глубоко. Длина святилища была 12 локтей, а длина алтаря 10 локтей, а размеры длины места для песнопений священников 8 локтей. И начали возводить ее всю из кирпичей, что с известкою. И велела она собрать всякого дерева, большого и красивого, на потребу здания.

И сия царица труждалась одна со рвением сердечным и с верою, и никто не помогал ей в этом деле, как помогал Хирам, царь Тира, Соломону, царю Израиля, с деревьями кедровыми, и с деревьями кипарисовыми, и с людьми Сидоны, которые знали, как тесать дерево. Еще у Соломона было 70 000 носящих тяжести и 80 000 каменосеков в горах кроме 307 начальников, доставленных Соломоном (ср. III Книга царств 5, 15-16). Он заготовлял дерево и камни 3 года, а сия же царица Берхан Могаса с немногими людьми принялась строить церковь владычицы нашей Марии-богородицы 'пречистой.

А число врат в сей церкви восемь и окон восемь; и велела она сделать семь крылец из дерева прекрасного к восьми вратам и восьми окнам. А еще велела она сделать 12 маковок по углам семи крылец, что подводили к каждому входу. Таково было устройство семи врат и восьми окон: посреди четырех ворот установила она четыре столпа четыреугольных, соединенных между собою балками изогнутыми деревянными, цветом подобными радуге; и каждая дверь с двумя створками на петлях двух. Таково было устройство семи врат и восьми окон и трех врат святилища: сделали для трех врат [по крыльцу] с шестью ступенями в каждом, и для одних врат святилища [по двери] с двумя створками на двух петлях, и так же для двух [других] врат святилища. И для косяков святилища наверху сделали подвески из золота, и серебра, и фарфора, и тканей красных. А свод потолка дома изнутри облекли облачениями разноцветными многими: были шелка красного, были шелка белого, были шелка темного, подобного небесному. А снаружи кровлю святилища, чтобы не видно было травы [кровли], облекли облачениями красными, пылающими как огонь, так что говорили все взиравшие издалека: «Уж не горит ли Дабра Цахай? Что случилось?» А поверх этого красного облачения велела она приделать 380 зерцал, и от блеска тех зерцал заболевали многие из людей столицы болезнью сильной, называемой горячкой, ибо сияли они и сверкали, как сияние луны зимней[329]. А по краям этого облачения велела она приделать 600 крюков, чтобы удерживали они его от духовения восьми ветров, что дуют днем и ночью без отдыха.

А по четырем углам святилища велела она изобразить образа владычицы нашей Марии-богородицы и возлюбленного сына ее, господа нашего Иисуса Христа, от рождения его до дня смерти и от дня смерти до вознесения его на набеса в славе великой. А еще велела она изобразить [второе] пришествие господа нашего Иисуса Христа в славе великой с тьмою ангелов, дабы судить живых и мертвых судом праведным, беспристрастным и неложным. Царствию же его несть конца! А над этими иконами велела она изобразить образ отца и сына и святого духа, троичных лицами и единых божеством. А по внутренней поверхности стен велела она изобразить образы пророков и апостолов, праведников и мучеников, девственниц и монахов. А на внешней поверхности этих стен велела она изобразить образы тысяч ангелов и на сторонах — четырех евангелистов — Матфея и Марка, Луки и Иоанна, изъяенителя божества и свидетеля сокровенного, орла полетающего, провозвестника возвышенного. А еще изображения на четырех сторонах херувимов, подобных плектру[330], и изображения 72 учеников и 318 православных верою[331]. И не было такого, кто не был бы нарисован изо всех [святых], что [упоминаются] в книге Синаксарь[332]. А под этими изображениями велела она нарисовать знаки пришествия Зверя, то бишь Антихриста, и всю войну с ним вплоть до положения начертания на рабов божиих (ср. Откр. 13). Этот зверь подобен барсу; ноги у него — как у медведя, а пасть — как у льва; и дал ему дракон силу свою, и престол свой, и великую власть (Откр. 13, 2). И две маслины, как были они срублены до трех дней с половиною и как произросли, как прежде (ср. Откр. 11, 4-11). Все это велела изобразить царица Берхан Могаса, ибо она многомудра, как гласит Писание: «Многоразличная премудрость» (Ефес. 3, 10).

И сын ее, царь царей Адьям Сагад, когда увидел вое это, подивился, и возрадовался, и сказал: «Чудны дела твои, господи, подавшего мудрость матери моей, что превыше мудрости мудрых!» А внутри сего святилища велела она поместить алтарь, сиявший, как солнце, и блиставший, как жемчуг, приятный для взора, ибо весь покрыт он был золотом червонным. По четырем углам сего алтаря велела она установить четыре креста золотых, а посреди этих крестов велела она установить крест, что выше этих четырех крестов. А сделан тот алтарь был не из дерева, но сооружен из кости слоновой, а внутри украшен камнями-сапфирами. И после того как приготовила она этот алтарь, велела поместить [туда] табот владычицы нашей Марии-богородицы. А напротив сего алтаря было три окна, закрывающихся тремя ставнями и украшенных разноцветными [тканями], то бишь тканями красными и тканями голубыми, а меж этими двумя тканями была [ткань] фарфорово-белая, сияющая, и изображены на ней были дерево, и птицы, и корабль, и все звери пустыни, и были расшиты золотом червонным эти ткани. И открывались эти три окна во время молитвы и каждения, в начале и в середине псалмопения и во время литургии и причастия, как открывал Даниил три окна дома своего во время славословия и во время молитвы (ср. Дан. 6, 10)[333], дабы тем разумели мы три лица тройственные.

А по бокам врат восточных выстроила она две гробницы, одну для сына своего, а другую для себя, ибо помнила о смерти каждый день и слышала, что сказал Давид, отец ее: «Кто из людей жил и не видел смерти?» (Пс. 88, 49). А наверху той гробницы были икона образа в терновом венце господа нашего Иисуса Христа, и икона владычицы нашей Марии с сыном ее возлюбленным, и икона двух ангелов, Михаила и Гавриила. А над этой гробницею сделала она помост из дерева негниющего, то бишь навес, и устлала его сверху и снизу коврами прекрасными, то бишь бэсат[334]. А вокруг этого святилища возвела она три ступени, как Соломон установил столпы многие, подобно радуге. А на вершине кровли этого святилища велела она сделать шар[335] шириною в 3 локтя и такой же высоты, и украсила его мелатроном, то бишь шпилем медным, сделав его в 4 локтя над кровлею. Вокруг этого шара велела она сделать 24 креста медных в память о 24 священниках небесных (ср. Откр. 4, 4), а выше этих крестов велела она сделать четыре креста малых в память о четырех животных (ср. Откр. 4, 6), а надо всеми этими крестами велела она сделать большой крест, большой ширины и большой высоты. А вокруг этого большого креста велела она сделать семь крестов. А потом позолотила она весь шар.

Вот число утвари, что дали царица Ментевваб и царь Иясу таботу Квесквамскому этой [церкви] Дабра Цахай: одна красная мантия с клобуком, две синие с клобуком[336]... Все это дала церкви Дабра Цахай, выстроенной во имя владычицы нашей девы Марии-богородицы, царица наша Ментевваб, по имени царскому Берхан Могаса, а по благодати крещения называемая Валата Гиоргис, ибо взирает она на стяжание этого мира бренного как ни на что. Она говорит: «Милостыня лучше стяжания золота» (ср. Тов. 12, 8); и еще говорит она: «Мудрость лучше многих сокровищ», ибо знала она, что сказал господь наш: «Приобретайте себе друзей богатством неправедным» (Лук. 16, 9). И светильник велела она сделать из красной меди, подобный халколивану раскаленному (Откр. 1, 15), как светильник, что видел Захария (Зах. 4, 2-3), чтобы светил он днем и ночью, с фитилем и маслом, пред иконою владычицы нашем Марии, породительницы жизни, нарисованной красками многоразличными. Эта икона сугубо прекрасна и лучше всех икон, что пришли из Иерусалима и Египта благодаря благим царям и что пребывают в Дабра Цемуна, Дабра Варк, Гефсимании, в Мартула Марьям, в Тадбаба Марьям. Была она окружена величием, и казалось, что заговорит, когда смотришь на нее.