Доказано, что национал-социалистические идеологи отчасти напрямую использовали христианско-контрреволюционный миф о заговоре. Правда, при этом следует учитывать, что, поскольку в царской империи бытовал свирепый антисемитизм, еврейских функционеров в революционных партиях было столько, что многие агитаторы отказались от сложного мифа о заговоре и просто вывели грубое тождество: еврей = большевик.

Эту «теорию приравнивания» (equation theory), которую укрепила и увенчала пропаганда «Протоколов сионских мудрецов», использовал автопромышленник Генри Форд в своем мировом бестселлере «Международный еврей». Там он заклеймил «еврея» «всемирным большевиком». Родившийся в России ярлык «еврейский большевизм» распространился по всему миру. Хотя после утихания революционных бурь тезис о коллективной вине, опровергнутый фактами, вновь поблек, он фатальным образом возродился в национал-социалистическом Третьем рейхе в качестве государственной идеологии.

В заключение следует отметить, что антисемитские «Протоколы сионских мудрецов» и по сей день находят приверженцев повсюду, особенно в исламском мире[21]. Этот вопрос исследовал в 1993 г. Бассам Тиби в книге «Заговор: травма арабской политики»[22].

Леопольдсхёэ, декабрь 2007 г.

Йоханнес Биберштайн

Теорией заговора принято называть модели объяснения, которые претендуют на разоблачение истинных, скрытых под внешней поверхностью причин происходящих в обществе перемен, воспринимающихся как незаконные и опасные. Мы будем вести речь не о теории заговора как таковой, а скорее о той ее разновидности, которая представляла собой контрреволюционную реакцию на Французскую революцию и вплоть до XX в. сохраняла практическое политическое значение.

Поскольку враждебность к «идеям 1789 года» имела политико-мировоззренческую природу, на тезис о заговоре в большей мере наложили отпечаток интересы и обиды, чем отстраненное и беспристрастное стремление к познанию. Таким образом, речь идет об инструменте политико-идеологической борьбы, который использовался как добросовестно, так и для манипуляций. В законченной и систематизированной форме, которую впервые придал ему в 1797—1798 гг. Огюстен Баррюэль[23] — французский иезуит, живший в эмиграции в Англии, — этот тезис предполагает существование «тройного заговора... каковой задолго до революции был направлен — и направлен по-прежнему — на разрушение церкви, на разрушение трона и, наконец, на разрушение всего гражданского общества»[24].

Чтобы продемонстрировать внутреннюю связность, структуру и динамичность этой концепции, процитируем главный пассаж из предисловия к «Памятным запискам» Баррюэля, в сжатой форме излагающий тезис о заговоре:

«1. За многие годы до этой французской революции люди, позволявшие называть себя философами, сговорились против Бога Евангелия, против всего христианства в целом, без различения протестантской и католической, англиканской и епископальной церквей. Этот заговор имел главной целью разрушение всех алтарей Иисуса Христа. Это был заговор софистов безверия и безбожия.

2. В школе этих софистов безверия вскоре сформировались софисты мятежа, и таковые, присовокупив к заговору безбожия против Христовых алтарей заговор против всех королевских тронов, соединились со старинной сектой, козни которой составляют подлинный секрет высших степеней некоторых ветвей масонства, где эту тайну их застарелой ненависти к христианской религии и государям доверяли, однако, лишь избранным из избранных.

3. Из софистов безверия и бунта возникли софисты анархии, а эти замышляли уже не против одного только христианства, но и против любой религии, даже естественной; не только против королей, но и против всякой формы правления, против любого гражданского общества и даже против любой формы собственности.

Эта третья секта объединилась под именем иллюминатов с замышляющими против Христа и одновременно против Христа и королей софистами и (вольными) каменщиками. Из этой коалиции адептов безверия, адептов бунта и адептов анархии возникли якобинские клубы»[25].

Итак, здесь перечислены инициаторы революции, которые якобы подрывали исконный социальный строй и традиционную систему ценностей тем, что разрушали их духовные основы. Заговорщики против королевской власти получают социальную локализацию, и утверждается, что оба заговора, направленные против «трона и алтаря», в конечном счете неизбежно имеют одну кульминацию апокалиптический третий заговор. Впервые он якобы наметился в форме якобинской власти.

Настоящая работа ставит перед собой задачу изучить предпосылки этого тезиса о заговоре, реконструировать его генезис и определить его практическое влияние в качестве мировоззренческой позиции, а также орудия агитационной борьбы.

Тот факт, что контрреволюционным теориям заговора лишь недавно стали уделять внимание, которого они заслуживают, объясняется прежде всего тем, что ранее их воспринимали как «несерьезные» и потому недостойные научного рассмотрения. Историки, если только они не обходили молчанием «сказку о всемирном масонском заговоре»[26], как правило, ограничивались пренебрежительными замечаниями по адресу аббата Баррюэля и его приверженцев. Даже Карл Теодор фон Хайгель в 1899 г. в своей объемистой «Германской истории от смерти Фридриха Великого до распада старой империи», хоть и впервые сослался на источники На эту тему[27], отмахнулся от крайнего варианта тезиса о заговоре, возлагавшего ответственность за Французскую революцию на немецких иллюминатов, как от «страшилки» (Schauermarchen)[28].

Антииллюминатскую версию тезиса о заговоре впервые в общих чертах изложил Рене Ле Форестье в своей монографии об ордене иллюминатов в 1914 г.[29] Однако и Ле Форестье, историк масонства, использовавший почти исключительно источники, имевшие отношение к ордену иллюминатов, не поставил этот вопрос в общеисторическом контексте, не выявил исходные идеологическо-исторические рамки, не обратил внимания на предысторию вопроса и, наконец, на практико-политическое значение конспирологического мышления.

Как показывает настоящее исследование, основополагающие подготовительные работы для научного рассмотрения тезиса о заговоре, как и для оценки его исторического наполнения, были проделаны по преимуществу исследователями масонства, прежде всего во Франции после Второй мировой войны[30]. Эти предварительные работы позволили Жаку Годшо в рамках опубликованной им в 1961 г. монографии о контрреволюции дать краткую, но продуманную характеристику тезису о заговоре. При этом, правда, он не заметил, до какой степени аббат Баррюэль был зависим от немецких авторов[31]. После того как Жак Дроз в том же году указал на немецкое происхождение тезиса о заговоре в самом узком смысле[32], Клаус Эпштайн посвятил этому вопросу пространную главу в своем описании генезиса немецкого консерватизма[33]. Правда, его интересовала не столько «conspiracy theory of history», сколько некоторые из самых выдающихся ее немецких представителей. Его описание конспирологического мышления, основанное на обработке критической литературы и по преимуществу описательное, не выходит, однако, за традиционные рамки и мало что дает для раскрытия затронутых здесь вопросов.