Если я не наделал ошибок в первые пять минут, то надеюсь и дальше удастся избежать промахов. Такая была моя жизненная стратегия, хотя Алёша под смысл этой стратегии, явно, не попадает, ведь он косячит постоянно. Однако я не планировал делать его таким паразитом.

Затем мы вышли из фургона, и князь начал рассказывать и показывать всё сам. Он также передал мне документы и чеки, связанные с оборудованием. Я не заметил ничего подозрительного, но на всякий случай всё сфотографировал и отправил отцу.

Не хочу, чтобы он потом ко мне придирался, ведь лучше разделить ответственность с кем-то. Я считал это умным ходом! Если боишься, что облажаешься, то лучше делать это в компании. Но отец, видимо, был занят на работе и не отвечал мне.

Мы несколько часов бродили по территории под непрерывный звук работающей техники. Я изо всех сил сдерживал тошноту, а пот лился с меня градом. Токсины от самогонки выходили из меня, а эти часы казались вечностью.

Когда деловая экскурсия закончилась, мы отправились в дом Романа Глебовича, где нас уже ждал юрист для официального заверения договора.

Мучительно было думать о том, что предстоит еще несколько часов работы над договором, который являлся ключевой частью сделки. Но я старался держаться, хотя казалось, что в моем мозгу все клетки лопнули. Состояние было таким сонным, что я стал плохо слышать и часто переспрашивал.

Прибыв в дом князя, мы устроили небольшой перекус, но я не притрагивался к еде из-за отсутствия аппетита. Хотелось только пить воду и не двигаться с места. Затем Роман Глебович повел нас с Вадимом и юристом в свой кабинет на втором этаже.

Там мы сели за дубовый стол и приступили к работе над документацией. Я помнил лишь о том, что в договоре должна быть указана информация о процентах и о том, что после бурения новых скважин мы свяжемся по видеосвязи из Америки и внесем поправки через почту.

Вскоре мы сделали короткий перерыв, потому что у князя раздался какой-то важный звонок. Я обрадовался возможности передохнуть, так как меня мучила жуткая боль в животе. Юрист вышел первым, чтобы тоже пообщаться с кем-то по телефону и его ещё облепили местные слуги, которые хотели посоветоваться с ним насчёт своих личных проблем. Я же быстро направился в туалет на первом этаже и закрыл за собой дверь. Справив нужду, я спешил обратно, но на лестнице столкнулся с горничной и подхватил ее за талию, чтобы она не упала.

— Будьте осторожнее! — предупредил я вслух.

— Извините, мистер, — проговорила она, а я вернулся в кабинет.

Сел у окна напротив юриста, а князь как раз в этот момент положил трубку. В комнате не было его дяди, и князь позвал слугу:

— Позовите сюда Вадима Глебовича, пожалуйста, — обратился он к лакею. — Пусть поторопится; мы его ждем.

Мы сидели в тишине до тех пор, пока лакей не ворвался с выпученными глазами:

— Господин, Вадима Глебовича убили! — завопил он.

Что? Что здесь происходит? От такой новости у меня чуть не вышли остатки алкоголя. Князь вскочил и рванул к своему дяде. А я не знал, что делать: следовать за ним или оставаться на месте. Какая же беда! Что будет с договором?

Неужели это затянется на неопределенное время? На всякий случай написал отцу: «Батя, тут дядю князя укокошили. Я в шоке! Нужно ждать, что скажет Роман Глебович по поводу сделки. Но ему явно сейчас не до этого».

Но почему его убили именно сегодня? Нельзя было подождать до заключения договора? Всё как всегда через жопу. Конечно, жаль человека, ведь это трагическое событие, но я его едва знал, так что мне было все равно.

Я подождал около пятнадцати минут, но потом решил найти князя. Обнаружил его в одной из комнат на втором этаже рядом с окровавленным телом Вадима Глебовича. Князь выглядел очень угрюмым и его брови нервно шевелились. Прежде чем я успел что-то сказать, в комнату вошли полицейские.

— Роман Глебович, дом оцеплен, — объявили они. — Сейчас начнем обыск и допрос всех присутствующих.

Когда же я смогу уехать домой? Головная боль не проходила и даже усиливалась. Гордей проводил меня в гостиную на первом этаже, где уже собрались все слуги. Я молча уселся на диван, понимая, что придется ждать своего допроса полицией. Может быть стоит попросить обезболивающее?

— Извините, — обратился я к служанке, — не могли бы вы мне дать таблетку от боли?

Один из полицейских попросил всех оставаться на местах и ничего не трогать. С грустью я вздохнул и закрыл лицо руками. Минуты тянулись долго, пока в соседней комнате шел допрос.

Наконец, меня вызвали. Я медленно подошел к двери, за которой меня уже ждал следователь. Он начал задавать вопросы, на которые я без проблем отвечал, рассказывая о себе, своих целях здесь и о том, где я находился во время убийства. Затем последовал обыск, и я раскинул руки в стороны.

— Что это у нас здесь такое? — следователь достал из моего кармана складной нож с кровавыми следами на лезвии.

— Это нож, — ответил, я как заторможенный.

— Я вижу, что это нож. Ты хера ли мне очевидные вещи говоришь? — рявкнул он на меня.

А какого чёрта он так со мной разговаривает?

— А почему вы задаете очевидные вопросы? — парировал я его дерзость. — И можно общаться более вежливо?

— Вижу, ты решил быть остроумным? — фыркнул следователь и упаковал нож в пакет для улик после того, как взял образец крови.

Я не был особенно встревожен, так как мне нечего было скрывать. Но размышления о том, что кровь на ноже принадлежит убитому, меня не радовали. Я видел это предполагаемое оружие убийства впервые и не понимал, как оно могло оказаться у меня в кармане. С другой стороны, если бы у меня были мотивы для убийства делового партнера, то только после завершения сделки. Ведь после смерти участника бизнеса его доля распределяется между оставшимися коллегами. Исходя из этого, логичнее было бы устранить именно этого человека, так как князь и мой отец были основными инвесторами, а он, насколько я понимал, вложил меньше всех. Я старался мысленно поставить себя на место убийцы, чтобы разобраться в возможных причинах.

И все же сделка не состоялась, так что это убийство явно не касалось меня.

— Перестаньте хамить! — обратился я к следователю. — Разберитесь сначала в обстоятельствах прежде чем обвинять меня. У меня не было мотивов для убийства Вадима Глебовича; я даже увидел его впервые только сегодня. Спросите у князя, он подтвердит мои слова.

— Мы разберемся, факты говорят сами за себя, — ехидно прокомментировал следователь.

Меня под конвоем отвезли в полицейский участок. Я просил разрешения позвонить отцу, но мне отказали. Заперли меня в обезьяннике с дамами лёгкого поведентя и одним гопником. Я был шокирован происходящим, но старался сохранять спокойствие.

В худшем случае отец сможет нанять мне лучшего адвоката. Однако как для иностранца здесь мои права могли быть не столь значительными. К тому же, если отец узнает о провале сделки и о том, что я оказался в тюрьме, он может отречься от меня ради сохранения семейной репутации и избежания скандала.

Не хотелось думать об этом, но я хорошо знал своего отца. Он будет в ярости, узнав о проваленной сделке. Но в чем здесь моя вина? Я же ничего плохого не сделал!

— Эй, красавчик, — окликнула меня одна из женщин в блестящем коротком платье, стразы на котором напоминали рыбью чешую. — А тебя за что сюда упекли?

Я, конечно, всегда мечтал о компании дам, но точно не таких, как она и уж точно не в таком месте.

— Ни за что! Меня скоро выпустят, — буркнул я.

Женщина засмеялась и закашлялась. Было видно, что она курит как паровоз.

— Меня тоже скоро выпустят, — произнесла она, закинув ногу на ногу, которые были покрыты колготками в сеточку. — Так что запомни мой номерок и позвони мне потом, — подмигнула она мне.

— Слушайте, не нужен мне ваш номер. Почему вы ко мне пристаете? Лучше подойдите к нему, — кивнул я на гопника.

— Ну не хочешь — как хочешь, — фыркнула она. — Но учти, ты многое теряешь.