– Разумеется, – Лиззи еще раз отрывисто поклонилась.

Кора повернулась к Эмме и сообщила об уходе, пообещав, что вернется до ужина. Камеристка привыкла прикрывать свою подопечную, а обращаться к дворецкому значило обречь план на провал.

Кора оставила горничных и, не теряя времени, вышла наружу, в марево поднимающегося тумана. Кажется, ноги несколько раз сами срывались на бег. Интервью с единственной свидетельницей по делу Аконита! Ни один журналист не вытянет и словечка из ее уст. Только Рубиновая дама!

Пройдя аллею, Кора остановилась у входа. Надеясь увидеть хоть какие-то признаки жизни, она посмотрела на окна Джона. Ничего. И что делать? Ждать здесь, пока кто-нибудь выйдет? А если выйти захочет миссис Мур?

Проведя еще пол-интера на утреннем холоде, Кора решилась постучать. Из глубины комнат сразу послышался и стал приближаться звонкий лай.

– Кто там?

– Миссис Чендлер? Это я, Корнелия!

– А, мисс Кора!

Дверь приоткрылась, и из-за нее показалась Ильда с непропорционально большим бантом на голове.

– К Джону, полагаю? – дружелюбно усмехнулась миссис Чендлер.

– Да. Прошу прощения за беспокойство. Не подскажете, Джон дома?

– Должно быть, у себя.

Кора благодарно улыбнулась и застучала каблуками по ступенькам, спеша наверх. После второго этажа пришлось замедлиться в хрупкой надежде на то, что так удастся сохранить покой миссис Мур. Надежда была напрасной.

Старое дерево под подошвами почти не скрипело, а топота спешки Кора тщательно избегала. Однако злополучная дверь была приоткрыта, и из-за нее уже выглядывал длинный нос любопытной старушки.

– Зачастила, – буркнула миссис Мур, говоря сама с собой. – Повадилась на готовое. Охомутать вздумала… От меня не спрячешься, дщерь лалетина!

– Доброе утро, – просипела Кора, сдерживая злость.

– И тебе не хворать, – крайне недовольно отозвалась старуха. – Чего в такую рань явилась? Хоть бы отдохнуть мальчику дала! Всю ночь не спал, бедолага…

«Я тоже не спала!» – возмутилась про себя Кора. Но тут же озадаченно остановилась: откуда миссис Мур известно, как Джон провел ночь? Уж не заглядывает ли она по ночам в гости, точно злобная ведьма из сказок?

– Не знала, что его мучит бессонница, – притворно ахнула Кора. Если она что-то и поняла в жизни, так это то, что молодым дамам не стоит нарываться на гнев старших. – Надо же! Вы так внимательны! – Урок жизни под номером два – лесть располагает. – Поразительная наблюдательность, я так завидую вашей проницательности.

– Ха! Конечно, и есть чему, – довольно заключила миссис Мур. – Вы, молодое поколение, совершенно не умеете сочувствовать, а вот в нас чуткость еще была.

«Вот именно, старуха, ты явно утратила свой дар», – подметила Кора, стараясь скрыть раздражение.

– Увы, – показательно печально вздохнула она. – И все же, вы уверены, что Джону не удалось выспаться? Я бы тогда не стала отнимать его время и…

– Конечно, уверена! – прервала миссис Мур, раскрывая дверь пошире. – Я слышала, он шумел среди ночи… И утром был бледный, нервный, когда отдавал мне газеты…

– Так он не спит?

– Говорю ж, бессонница! Ты чем слушала?

– Кора? – Джон выглянул из своих комнат, удивленно глядя на гостью. – Что-то случилось?

Она загадочно улыбнулась, поведя плечами. Не говорить же при посторонних о новом убийстве.

– Все хорошо, миссис Мур? – теперь он перевел взгляд на соседку.

Та махнула рукой и захлопнула дверь. Джон виновато усмехнулся, взъерошив влажные волосы. Он выглядел по-домашнему: в тапочках, широких брюках и помятой рубашке, которую застегивали явно в спешке. Очков не было, и из-за освещения серые глаза казались зеленоватыми.

– Джон! – вместо приветствия воскликнула Кора, уже топоча без стеснения. Она схватила его за плечо, с непреодолимым восторгом заглядывая ему в лицо: – Ты мне не поверишь!

Он замер, зрачки его заметно расширились. Можно было почувствовать, как напряглись мышцы под ладонями Коры, а лицо покрыл едва заметный румянец. А она прошептала:

– Я видела Аконита!

Кора нервно мотала ногами, стуча по основанию дивана пятками. Она успела выпить две кружки кофе, съесть полтора сэндвича, а самое главное – рассказать о событиях этой ночи. Страх притупился, и жажда истины взяла верх, поторапливая закончить новую статью Рубиновой дамы.

– Я не буду говорить, что это было рискованно. Уверен, ты и сама понимаешь, – произнес Джон, вперив взгляд в пол. Он выслушал все. На его лице одно за другим сменялись изумление, волнение и странная усталость.

Из-за этого Кора и нервничала. Что, если он решит, что затея слишком опасна, и больше не захочет помогать? Да, она справится с редактурой и даже как-нибудь сможет раздобыть информацию, но… Одна… За дни совместной работы она привязалась к нему. К его непосредственности, доброте и даже заботливости. Уют теперь ассоциировался у нее с ароматом бергамота и сладковатого табака, с шелестом бумаги и стуком капель дождя.

Кора до боли прикусила губу в напряжении. Да, опасно. Решит ли Джон, что это опасно и для него? Опасно настолько, что он откажется от их дела? Неокрепшее партнерство в воображении Коры теперь качалось на стуле с подпиленными ножками.

– Что думаешь? – Джон внимательно на нее посмотрел. От него явно не скрылось ее волнение.

– А что я могу думать? – пожала плечами Кора нарочито спокойно. – Я думаю о статье. Это ведь такой шанс…

– И ты совсем не напугана?

– Конечно, напугана! Такое не каждый день увидишь… Но я совру, если скажу, что меня слишком беспокоит смерть миссис Шарп. Мне по-человечески жаль ее, но напугана я тем, что кто-то может так легко прервать чью-то жизнь. В том числе моих родных…

– А твою? – Джон резко поднялся. – Ты не думаешь, что Аконит может вернуться? Очевидно, он успел разглядеть тебя, понять, откуда ты пришла. Что, если он захочет избавиться от единственной свидетельницы? – он расхаживал по комнате, периодически запинаясь о край ковра.

– Он бы уже это сделал, если бы захотел, – пожала плечами Кора. Она не раз задавалась вопросом, почему Аконит не убил ее. – Но он не стал. Он… Думаю, он убивает только тех, кто… Как бы выразить? Попадает под его критерии, наверное.

– Мы ведь уже это обсуждали, – брошенный портсигар стукнул о стол. Меж узловатых пальцев Джона осталась незажженная сигарета. – Нет никаких критериев.

– Или мы их не видим. Аконит не убивает просто так… Есть что-то, чего мы пока не замечаем. У нас мало информации, поэтому так сложно строить теории.

Щелчок, и сигарета затлела. Джон затянулся, выдыхая густой дым. Кора не видела его глаз – линзы очков отражали мутный свет из окон.

– Значит, ты хочешь продолжать? – наконец спросил он.

– Хочу. Но если ты не захочешь больше иметь дел с Рубиновой дамой, я пойму. Правда.

Джон опустил голову. Очки съехали по кривоватому носу ровно настолько, чтобы стали видны его глаза. Он смотрел устало, но без капли раздражения. Густые брови, которые казались сегодня темнее обычного, чуть поднялись, а губы сложились в мягкую усмешку:

– Ты обижаешь меня, Корри. Я бы не оставил свою партнершу.

Она зарделась, силясь спрятать кокетливую улыбку. Внутри вдруг распустились цветы, запах вскружил голову. И где-то там же пульсировало, горело слово «Корри».

– Ты ведь все равно не остановишься. А со мной будешь хотя бы под каким-то присмотром.

– Так… ты взглянешь на черновик? – с придыханием спросила Кора.

– Мне крайне интересно знать, как выглядит интервью, взятое у самой себя.

Она фыркнула и устало потянулась. Бессонная ночь, преступление, нервный срыв, допрос, дорога, разговор с Джоном – все это окончательно ее вымотало. Кора едва подавляла зевоту, пытаясь сосредоточиться. Однако веки предательски слипались, а тяжелая голова норовила упасть. Она и сама не заметила, как задремала.