Хронометр как всегда мерно тикал. Звук привычный, но на этот раз невероятно раздражающий. Он прорывался в сознание, пропитывал кожу, вливался в вены, стучал в унисон с ее сердцем, дышал ее легкими.

Тик-так.

Время уходит, скоро Аконит кого-то убьет.

Тик-так.

Возможно, он уже кого-то убивает.

Тик-так.

Или закончил и теперь оставляет последние штрихи.

Тик-так.

Кора раздраженно откинула одеяло и вскочила с кровати. Схватив с комода хронометр, она сняла заднюю крышку и вытащила махонький кристаллик. Стрелки замерли, тиканье прекратилось.

В образовавшейся топкой тишине сгущался мрак, слышалась легкая поступь надвигающейся беды. Дом спал. Первая половина ночи миновала, но сон так и не шел.

Кора, недовольно пыхтя, откинула волосы и вышла из комнаты. Отдохнуть ей не удастся, так что нужно придумать, чем себя занять. Возможно, помогут книги. Что-то увлекательное, что отвлечет ее от убийств.

В коридоре Кора тихо прошмыгнула мимо дверей родительской спальни. Покои дочерей находились дальше от лестницы с противоположной стороны. Сестра занимала две комнаты – небольшой зал и спальню, из которой можно было выйти в общую ванную. В свое время она доставила Коре много неприятностей, когда Линда незаметно пробиралась к ней в спальню. В результате, после замужества сестры, Кора занавесила вход в покои Линды шпалерой с единорогом, лишь бы не видеть злосчастную дверь.

Вместе с тишиной на лестнице царила тьма. Дома она не казалась такой пугающей. В помещениях оставался знакомый запах, а каждый поворот и угол были ей знакомы.

Прямо перед лестницей закрытые двери, за ними прихожая с небольшим гардеробом. Слева дверь в коридор. С одной стороны – гостиная, с другой – огромная библиотека. Справа еще один кулуар с окном. Если туда завернуть, то можно выйти в столовую или малую гостиную, именуемую чайной. Напротив этих комнат неприметный вход в «параллельный мир» – мир слуг. Там кухня, жилые спальни, хозяйственные помещения и даже своя лестница наверх.

Кора повернула направо. Живот негромко урчал, а желудок сжимался. К счастью, в чайной обнаружилось неубранное печенье. Утром напекут новое, но пока сойдет и подсохшее. Делать чай Кора не решилась и ограничилась водой.

Съев по меньшей мере три, Кора сгребла еще несколько, прихватила наполненный стакан и побрела в библиотеку. Там вокруг камина стояли кресла и диванчик, а у окна, из которого был виден соседский дом, – стол и два мягких стула.

Это было любимое место Коры, и она, не раздумывая, отправилась к окну, чтобы оставить на столе нехитрый ужин и после выбрать какую-нибудь книгу. Но, оказавшись у окна, Кора застыла.

Во мраке улицы, освещаемой одним фонарем у дороги, белая сорочка миссис Шарп сильно выделялась. Даже для этой чудаковатой женщины выходить в промозглую ночь простоволосой и едва прикрытой было слишком. Она выглядела напуганной: даже отсюда можно было увидеть ее огромные глаза и неестественно открытый рот. Гримаса ужаса и отчаяния въелась в ее лицо.

Что могло приключиться? Может, кто-то влез к ней в дом? Нужно помочь ей! И помочь немедленно!

На раздумья ушло не более парса. Кора бросилась к камину, вытащила тяжелую кочергу и кинулась к выходу, впервые, кажется, повысив в этом доме голос:

– Папа!

Вариант казался беспроигрышным. Часто ли стены этого дома слышали такое отчаянное воззвание к отцу? К нему обращались по важному поводу, подходили в библиотеку, заглядывали в кабинет и беседовали за обеденным столом, а не орали из соседней комнаты.

– ПАПА!

В прихожей Кора запрыгнула в свои сапожки, не глядя стащила с вешалки первое попавшееся под руку пальто и снова завопила:

– Миссис Шарп! Шарп в беде!

В доме уже слышались голоса и стук шагов. Помощь скоро придет… Кора быстро спустилась по ступенькам крыльца, сжимая в руке каминную кочергу. Пальто доходило до самых щиколоток, от него пахло виски, табаком и горячей смолой. Похоже, папа остался без верхней одежды… Не важно! Нужно спешить!

Кора метнулась к старой дыре в заборе, созданной когда-то дядюшкой Крисом, чтобы дети быстро попадали друг к другу в гости. Оказавшись по ту сторону забора, Кора ощутила вкус победы – она все еще могла в нее пролезть! Но приятные эмоции быстро стерлись. Им на смену пришел леденящий страх, приковывающий к земле.

Миссис Шарп была во дворе. Прямо перед Корой. Но соседку, прибежавшую на помощь, вдова не видела. Она больше вообще ничего не видела. Ее глаза были широко распахнуты, и в них навсегда застыло отчаяние.

Миссис Шарп была мертва.

Нет. Не так.

Миссис Шарп убили.

Она лежала в грязи, смешанной с кровью.

Чудаковатая вдова. Соседка. Миссис Шарп. Еще недавно она разбирала почту, вяло кивала на приветствие и ругалась с гувернанткой мальчишки, который забросил мяч в ее двор.

Еще недавно живая.

Теперь только труп.

Губы миссис Шарп были выкрашены самой яркой алой краской – свежей кровью, наполнявшей ее рот, как вино наполняет бокал. Ее тонкие ладони лежали на шее, видно, перед смертью она еще пыталась сдержать кровь, которая сочилась сквозь кривоватые длинные пальцы, пачкая их.

Кора задрожала. Мысли в голове проносились мимо, но лишь одно слово не находило выхода и заставляло не отрываясь смотреть на новую картину убийства.

Аконит.

Это был он. Несомненно. Кто еще мог сделать подобное?

Где-то вдали послышался крик отца. Но даже он не смог отвлечь Кору – девушка молча смотрела на труп, будто ничего вокруг для нее не существовало. Как не существовало и времени.

Кто-то подкрался сзади…

Кора не думала об опасности, пока ее не схватила чья-то рука, а другая рывком выхватила ее единственное оружие – каминную кочергу. Сердце оглушающе громко застучало, а воздух застрял где-то в легких.

Аконит!

Он держал Кору крепко, не давая пошевелиться. Она упиралась лопатками в широкую грудь мужчины, чувствовала, как напрягаются его мышцы.

От Аконита исходил давящий аромат мирры, сырой земли и воска. Совсем тонко ощущались и другие запахи: мускусный пот, дым и металл. Все сливалось в единую симфонию благоухания хаоса и смерти.

Страх куда-то ушел, но тревога еще ощущалась, когда взгляд рыскал в темноте, пытаясь выхватить лица прохожих. Все прежние страхи – перед Джоном в их первую встречу, перед родителями за увлечение расследованием – были сильны, но иррациональны, но когда тот, кто в действительности был способен нанести вред, находился в опасной близости, Кора не испытывала страх.

Она видела только носки своих сапожек, грязь на подоле отцовского пальто, пряди волос, которые спутанными пружинками падали на лицо. Она ощущала жар чужого тела, распаленного жуткой охотой.

Кора все еще не чувствовала времени, никак не могла заставить себя ожить, ощутить отсчет, который вел хронометр в ее комнате.

Тик-так.

Кора вдруг услышала время: тик – резкий вдох, так – выдох. Чужое дыхание – два парса.

Ее небрежно оттолкнули, и она рухнула в мягкую грязь, едва успев выставить руки вперед. Кора быстро перевернулась так, чтобы видеть происходящее. Наконец, внутри возникло что-то холодное, похожее на ужас. Она уставилась на высоченную фигуру незнакомца.

Тот не уделял ей никакого внимания. Он склонился над миссис Шарп, выуживая из-за пазухи чуть примятый аконит. Большая ладонь в перчатке прижала соцветие к груди трупа. Убийца выпрямился и повернул голову в сторону Коры.

Нижнюю часть лица прикрывала маска, капюшон немного съехал с головы, из-за чего стали заметны светлые волосы. Точнее Кора сказать не могла – он мог быть блондином, а мог быть русым или вовсе седым.

Кора поймала взгляд убийцы. Глаза Аконита светились. Быть может, они лишь отражали свет фонаря или спутника Шарана, повисшего в небе. Убийца тоже смотрел на нее не моргая.

Голос отца прозвучал совсем близко. Убийца вздрогнул и захромал в сторону, постепенно наращивая темп и скрываясь в тени заросшего сада.