– А я нарушил ваше одиночество. Простите.

– Нет-нет, дело не в этом. – Она беспомощно пожала плечами. – Беда в том, что бегство не помогло. То странное ощущение – не знаю, как назвать его, – так и не исчезло. Даже здесь.

Снова он посмотрел на нее тем же долгим, приводящим ее в замешательство взглядом. В нем не было осуждения. И он не смеялся над ней. Напротив, он обдумывал ее слова, пристально изучал ее лицо, стараясь понять его выражение.

– По-моему, вся эта долина производит весьма специфическое впечатление на людей, – произнес он, наконец. – Несмотря на ужасающее количество туристов, атмосфера здесь необыкновенная. Неуютная. Вы уже знакомы с Сериной Кэнфилд? Вчера за ужином она сидела рядом со мной. Если вы относитесь к восприимчивым натурам, вам стоило бы поговорить с ней. Думаю, вы найдете общий язык. Она сильно увлечена древнеегипетской магией и прочла все на свете книги о звездных вратах, Орионе и Сириусе.

Анна подняла брови. Что это – он пытается вежливо отделаться от нее или дает совет от всей души? Трудно сказать. Она ничего не могла прочесть в этих спокойных глазах, светлых и прозрачных, как вода.

– Пожалуй, я так и сделаю, – ответила она с легким вызовом. – Здесь, в Египте, слишком много странного и необычного.

Он пожал плечами, однако движение его головы при этом можно было принять за кивок в знак согласия.

– Я только очень надеюсь, что она не станет приставать с такими разговорами к нашему уважаемому гиду: он набожный мусульманин и не потерпит на своем судне ни единого слова подобной крамолы. Ему хватает проблем с легендами о фараонах. Но он не признает их даже в качестве части истории.

Анна со смехом покачала головой.

– А я и не представляла себе, что на борту нашего парохода разгорается идеологический конфликт. Судя по всему, наше путешествие обещает быть чрезвычайно интересным. Я уже общалась с Сериной. Мы сидели рядом в автобусе, но говорили не о Сириусе. Похоже, этот аспект истории Египта ускользнул от моего внимания. Своим интересом к этой стране я обязана книгам о путешествиях, таким людям, как Лоренс Даррелл,[5] книгам моей матери по археологии и даже школе: одна из наших учительниц была просто помешана на египетских пирамидах.

– И Луизе.

– Да, и Луизе.

– Могу я когда-нибудь увидеть ее дневник? – Он смотрел в глаза Анне с той же приводящей в замешательство прямотою, которая, по-видимому, была характерна для него.

Она отвела глаза первой.

– Конечно.

– Сейчас? – В вопросе прозвучала надежда.

– Мне очень жаль, – покачала головой Анна, – но я не взяла его с собой. Он на пароходе.

– Ну, конечно. Я просто глупец. – Он вскинул на плечо свою сумку. – О'кей. Я, пожалуй, снова спущусь в долину – Хочу до отъезда осмотреть еще пару-тройку гробниц. Я разыщу Омара и замучаю его глубокомысленными философскими вопросами. Как вы полагаете, вы справитесь одна?

Она не была уверена, что этот вопрос продиктован подлинной заботой и его не следует понимать как намек на то, что Тоби Хэйворд предпочитает на обратном пути обойтись без ее общества. И действительно, едва успев договорить, он повернулся и начал спускаться по тропе. Через несколько секунд он исчез за скалами.

Безмолвие и зной снова тяжело сомкнулись вокруг Анны. Она стояла неподвижно – и вдруг почувствовала, что ей хочется крикнуть Тоби, чтобы он вернулся. Одиночество давило на нее до физического ощущения. Прикрыв глаза рукой, она окинула взглядом пустынный склон, потом повернулась и посмотрела в ту сторону, где исчез Тоби. Несколько камешков, потревоженных ее ногами, покатились по тропе, и этот легкий звук еще более подчеркнул oгромность повисшей над Анной тишины. Она старалась вспомнить, как описано это место в дневнике, какой предстала долина перед глазами Луизы, пыталась представить себе ковер, палатку, этого мужчину и эту женщину, раскладывавшую свои рисовальные принадлежности; но, как она ни старалась, ей никак не удавалось отчетливо увидеть все это мысленным взором. Смутный образ Луизы под зонтиком, цоканье копыт мула о камень, постукивание кисти о край горшочка с водой – все расплывалось, таяло, тонуло в тишине. Анна прикусила губу, силясь подавить желание броситься вслед за Тоби. Это же просто смешно, говорила она себе. Чего тут бояться? Тишины? Пустоты, в которой она оказалась после кишащей людьми долины? Она бросила последний взгляд на обожженные солнцем скалы и начала спускаться, каждую секунду надеясь увидеть впереди фигуру Тоби. Дважды она оборачивалась через плечо, но вдруг ее охватила паника. Она ускорила шаг и прежде, чем успела понять, что делает, уже изо всех сил бежала вниз по тропе, спотыкаясь и скользя и не сознавая ничего, кроме желания во что бы то ни стало догнать Тоби. Не имело значения, что и как он говорил: она больше не хотела ни секунды оставаться одна в этом месте.

Но тропа была пуста. Тоби и след простыл. Спустившись наконец в долину и снова оказавшись среди множества людей, Анна, тяжело дыша, добралась до зоны отдыха, где сидели туристы из других групп, измученные зноем, заливавшим долину и накалявшим ее, как печь. Закрыв глаза, Анна набрала полную грудь воздуха, стараясь унять бешеное биение колотящегося о ребра сердца. Тоби нигде не было видно.

Ее нашел Энди. Тяжело опустившись рядом на скамейку, он снял шляпу и принялся обмахивать разгоряченное лицо.

– Как вам эта жарища?

Анна кивнула, потом ответила, стараясь, чтобы голос звучал ровно и спокойно:

– Я думала, что в гробницах будет прохладно. Там ведь темно.

– Они больше похожи на тандыры – это такие восточные печи, в которых пекут лепешки, прикрепляя их на стенки. – Он усмехнулся. – Вы довольны экскурсией? Вы сидите здесь такая одинокая… я думал, Бен присматривает за вами.

– Я не нуждаюсь в присмотре, благодарю вас! – Ее возмущение было притворным только наполовину. – Но он действительно ходил в гробницы со мной. Он приятный человек.

– Я тоже, – подняв бровь, отпарировал Энди. – Могу ли я сопроводить вас еще в какую-нибудь адскую дыру? Мы собираемся на пикник примерно через час. – Он взглянул на часы. – А после него у нас по программе посещение храма Хатшепсут. В этом круизе отдыхать нам не придется!