«Меня включили в пилотажную группу запасным и начали тренировать. Командующим авиацией военного округа тогда был Василий Сталин, а в 30 километрах от Кубинки, на берегу Москвы-реки, была его дача. Там же у него была рация, настроенная на волну управления полетами. Меня срочно вызывает командир дивизии и говорит, что нужно выполнить пилотаж над дачей командующего.

Летчика основного состава в тот день на аэродроме не было. Командир дал нужные указания и строго предупредил, чтобы я ниже 200 метров не снижался. Я взлетел и через 4 минуты был над дачей. Прохожу на двухстах метрах, вижу террасу, на террасе за столом люди. Выполняю петлю. В наушниках голос командующего:

— Ниже.

Но у меня приказ не ниже двухсот. Выполняю вторую петлю. Опять слышу:

— Ниже.

Еще заход и опять:

— Ниже… твою мать.

Ну что ж, ниже, так ниже. Получилось действительно ниже. В следующем заходе я увидел, что стол вместо белого стал коричневым: слетела скатерть. Мало того, что самолет прошел очень низко, я еще переломил траекторию так, что струя реактивного двигателя пришлась на самый стол.

Доложил, что задание закончил, и вернулся на аэродром. В наушниках тишина. Мне стало жалко того, что было на скатерти, а заодно и самого себя. Представьте себе, что у командующего на столе был список офицеров на представление к очередному воинскому званию.

— Капитан Неверов? Это тот, что мне испортил прием гостей? Нет, не быть мне, видно, майором. После посадки иду в штаб. Как докладывать? А командир спрашивает:

— Ну что, Неверов? Все нормально? Ниже двухсот не снижался? Телефонный или радиоразговор должен был опередить мою посадку. Значит, такового не было.

— Все нормально, товарищ полковник, не снижался. …Звание майора мне присвоили своевременно».

Кожедуб — выдающийся ас второй мировой войны. По мнению специалистов, и не только советских, у него самый высокий рейтинг летчика-истребителя, хотя по количеству сбитых самолетов он уступает некоторым немецким асам. О нем достаточно написано. Написал автобиографическую книгу и он сам. Считаю честью быть его однополчанином. Хочу пересказать с его слов неординарный эпизод, рассказанный им на одной из встреч однополчан. Этот эпизод отражает некоторые черты нашей жизни при Сталине.

Иван Никитович — уже трижды Герой Советского Союза — служит в Московском военном округе, а командует авиацией округа Василий Сталин. Василий, отдам ему должное, понимал, что значит хорошие летчики, и собрал в столичный округ части и отдельных летчиков, наиболее отличившихся в войне.

Под его началом оказались наш 176-й гвардейский Проскуровский полк и Иван Никитович.

В 1950 году Кожедуб с супругой отдыхает в санатории в Кисловодске. Далее по памяти воспроизвожу его рассказ.

Что сказать об этом эпизоде? Конечно, полковник Кожедуб по правилам субординации мог послать васильковую фуражку в звании капитана достаточно далеко, но советский человек того времени знал, что означают цвета фуражек.

Вызывая на связь столь хамским образом трижды Героя Советского Союза, Вася, вероятно, подражал отцу, который считал необходимым держать окружающих в напряжении и трепете.

Иван Никитович успешно командовал дивизией в корейской войне, затем занимал ряд высоких командных должностей.

В 1990 году ему исполнилось 70 лет и вскоре он умер. Долгожители в нашем поколении встречаются редко.

1945 год. Висло-Одерская операция. Почти над аэродромом группа наших и немецких истребителей ведут бой, хорошо видимый с земли. От группы отходят два «мессершмитта», их преследует пара «лавочкиных». Расстояние между ними хотя и медленно, но сокращается. Еще немного и можно стрелять. Но ведущий «лавочкиных», не дождавшись нужной дистанции огня, энергично отваливает вверх. Ведомый следует за ним.

Через несколько минут посадка, и к ведущему Ла-7 Виктору Александрюку подходит командир полка.

— Витя! Ну почему же не сбил?

— Товарищ полковник, а если бы сзади была другая пара «мессеров», то сбили бы Васька.

— Но сзади никого не было.

— Это Вы видели, что сзади не было, а я не видел.

В это время подошел замполит и поставил вопрос жестче:

— Почему не уничтожил врага?

Виктор, стоявший поначалу смирно, после выступления замполита засунул большой палец за ремень, а носком сапога начал выковыривать из земли какой-то камешек и всем своим видом показал, что дальнейший разговор нецелесообразен.

Упрек начальства произвел на Витю столь большое впечатление, что он продолжил высказывания уже вечером дома.

Весьма эмоционально он высказывался о начальстве с употреблением неформальной лексики. Несколько многословно он сформулировал мысль, высказанную еще Шота Руставели:

— Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны.

Главная же его мысль заключалась в том, что Васько ему дороже дюжины сбитых немцев и дороже орденов, и он его под удар никогда не подставит, что бы там ни говорило начальство.

Виктор Александрюк и Александр Васько начали воевать с 1941 года, а в 1943 война свела их в истребительную пару, которую они сохранили до самого конца войны.

Оба были опытными боевыми летчиками. Обоим неоднократно предлагали должностные повышения, но они их упорно отклоняли, так как тогда была бы нарушена их пара. Это не были ведущий и ведомый, старший и младший, командир и подчиненный. Это был единый боевой организм.

Они эффективно, хорошо воевали, но забота о жизни напарника в бою была основой их успеха. Когда представлялась возможность, ведущий уступал ведомому возможность на решающий удар. Поэтому у них было одинаковое количество сбитых самолетов.

Командир корпуса Евгений Яковлевич Савицкий, сам активно летающий ас, иногда брал Александрюка и Васько в боевые вылеты. Так была безупречна их репутация надежного щита.

Позже, знакомясь с литературой о немецких летчиках-истребителях, я узнал, что в части, где были лучшие асы Люфтваффе, было такое же отношение к ведомым, как у Александрюка и Васько. Вероятно, это был важный закон воздушной войны. Функциональное взаимодействие должно быть важнее должностной иерархии.

Обоим — Виктору и Александру, ведущему и ведомому, было присвоено звание Героев Советского Союза. Другого такого случая я не знаю. Многие ведомые известных асов стали Героями Советского Союза, но уже после того, как, приобретя опыт, сами стали ведущими. А вот чтобы сразу и ведущему, и ведомому, такого, кажется, не бывало.

Однако их приверженность своей паре отрицательно сказалась на должностном росте и воинских званиях. Некоторые их товарищи после войны окончили академии, стали генералами. Они же, будучи способными и одаренными людьми, рано ушли в запас и в гражданской жизни занимали достаточно скромные места. Может быть, война, дав им звездные часы жизни, слишком много отняла душевных сил. А может быть, военная служба в мирное время им пришлась не по душе. Когда в подмосковной Кубинке отмечают юбилей полка, у этих пожилых людей при виде друг друга по-молодому блестят глаза, и лица озаряются радостными улыбками. Желаю им и себе еще не одну встречу в Кубинке.