После того, как я была полностью в боевой готовности в плане внешнего вида, меня вывели в центр зала ресторана, где стоял Павел и ожидал моего появления. Он взял меня за руку и поцеловал её.

— Позволь мне пригласить тебя на танец? — спросил он, смотря мне прямо в глаза.

Я смотрела на него в ответ и окончательно не понимала, с чего это вдруг он стал вести себя таким образом? Что с ним происходит? И каким образом я должна реагировать на это?

Пока я была погружена в свои мысли, Павел, не дождавшись моего ответа, обнял меня, прижав к себе поплотнее и мы закружились в танце. По окончании танца, мой бывший провёл меня к столику, помог присесть за него. На столике стояло множество различных блюд, которые, как я поняла, входили в меню ресторана, составленного мною же задолго до этого. Осматривая еду, до меня дошло, что я дико голодна! Я набросилась на еду, как бешенная. Но на долго меня не хватило, мой желудок через чур быстро был переполнен. И на помощь пришёл мне телефонный звонок, но только я даже и предположить не могла, что за новости меня ждут в тот момент!

— Вас к телефону, — произнёс подошедший к столику официант, обращаясь ко мне.

Я прошла к стойке бара и взяла трубку стационарного телефона.

— Вас к телефону, — произнёс подошедший к столику официант, обращаясь ко мне.

Я прошла к стойке бара и взяла трубку стационарного телефон.

— Алло? — произнесла я.

— Вас беспокоят из больницы… Роман и Наталья Цветковы — это Ваши родители? — произнёс женский голос в трубку телефона, и я в ответ тихо прошептала слово «да», ощущая и предполагая на подсознании, что мне могут сейчас сказать про моих родителей. Но я так не хотела этого слышать! Я боялась услышать… Но, голос в трубке телефона продолжил: — Ваши родители попали в автомобильную аварию и находятся сейчас у нас. Приезжайте!

— Хорошо, я сейчас выезжаю и скоро буду, — ответила я, сползая по стенке бара на пол рядом с ним, на ходу выпуская из рук трубку, которая осталась в висящем положении со стойки бара.

В ресторане резко воцарилась тишина: замолчала музыка, присутствующие помимо нас посетители замолчали, не понимая, почему вдруг затихла музыка.

Возле меня появился Павел, который спросил, смотря на меня сверху вниз:

— Что случилось, малышка?

Но я не слышала его, безмолвно и тупо смотря куда-то в центр зала ресторана. Павел присел на корточки передо мной и повторил свой вопрос, но снова не услышал моего ответа. Я словно онемела и оцепенела от услышанной информации в трубке телефона.

Павел поднялся на ноги и спросил уже у официанта, который к нам подходил:

— Кто ей звонил?

— Ей звонили из больницы, кажется, что-то случилось с её родителями, — ответил официант, смущённо смотря на своего хозяина.

Павел снова присел возле меня на корточки, пытаясь меня растормошить.

— Кир, ты меня слышишь? — обратился он ко мне, тряся за плечи. — Посмотри, пожалуйста, на меня!.. Что тебе сказали?.. Дайте воды! — крикнул он официанту.

К тому времени, как Паша напоил меня водой, меня стало трясти словно в ознобе. Он обнял меня, и я сказала, прижимаясь к нему:

— Как же я, Паша, тебя ненавижу!.. Ну, скажи, почему всё так происходит?.. И когда всё это закончится?

— Поедем в больницу? — спросил Павел, пытаясь таким образом остановить мою истерику.

— Почему ты такой? Такой чёрствый? Почему чёрствым был со мной, когда я жила в твоём доме? Зачем ты вообще женился на мне?

— Всё, хватит разводить сырость и истерику! Поехали к твоим родителям, ты им сейчас очень нужна!!! Забудь хоть на время о том, что было между нами! — сказал Паша и лёгким движением своих крепких рук быстро поднял меня с пола и поставил на ноги.

Когда мы приехали в больницу, Паша сразу же узнал, что мои родители находятся в хирургическом отделении. После этого он меня сразу же провёл в отделение и усадил на кушетку. Примерно через час к нам вышел хирург из операционной, в которой был отец.

— Вы кем приходитесь Роману Цветкову? — спросил доктор, смотря на Павла.

— Я зять, а это его дочь, — ответил Паша. — Как он?

— … Опасность миновала, состояние стабильно тяжёлое… Но всё может измениться в одночасье… У него сильный ушиб головного мозга и задет спинной мозг… Ему придётся какое-то время лежать в кровати в худшем варианте, а если всё обойдётся, то процесс восстановления займёт около двух месяцев, после которых он сможет жить полноценной жизнью.

— А что с его женой? — снова спросил Павел.

— С ней дела, к сожалению, обстоят намного хуже. И мы ей помогли, чем смогли и шансы выжить у неё слишком малы. Если она пересилит себя, то, возможно, выживет… Я сожалею!

После этих слов хирург отошёл от нас, но Павел последовал за ним и в сторонке спросил:

— Может, нужны дорогостоящие медикаменты и оборудование? Я могу обеспечить… Я всё оплачу, куплю, только скажите!..

— Простите, но я уже сделал всё, что от меня зависело… Вашей тёще уже ничего не поможет! Я, правда, очень сожалею! — ответил доктор и окончательно ушёл, затерявшись в коридорах больницы.

Павел вернулся ко мне и присел рядом. Он нерешительно протянул ко мне руку и погладил по голове, пытаясь, таким образом, меня успокоить. Я заглянула ему в глаза и прочитала в них: я знаю, что ты сейчас чувствуешь! Я тоже это когда-то проходил! Мне очень жаль, что так всё происходит.

— Иди ко мне, малыш! — произнёс он вслух, и я прижалась к нему, пытаясь через него унять свою дрожь в теле. Едва он меня обнял в ответ, я почувствовала, что от него исходит тепло, нежность и энергия.

Через два часа меня позвали к маме, сказав, что она пришла в сознание и попросила позвать меня к себе. Я зашла в её палату и присела рядом с ней на стул.

— Я позвала тебя к себе, чтобы попрощаться с тобой, моя родная и любимая девочка!.. — заговорила мама, смотря на меня.

— Нет, мама! Ты не умрёшь! — ответила я, глотая слёзы отчаяния. — Ты не имеешь права умирать и бросать меня сейчас! Ты мне очень нужна, ты слышишь меня?

— Прости, но рано или поздно, я бы всё равно умерла… Я, итак, уже больна раковой болезнью… Мне оставалось всё равно недолго жить…

— И ты мне ничего не говорила? Мама!

— Я не хотела расстраивать тебя. У тебя, итак, слишком много своих проблем… Я хочу на прощание попросить у тебя…

— Проси меня, мама, о чём хочешь, я всё сделаю, выполню. Ты только не умирай! Не сдавайся!

— … Помирись с Пашей… Ты ведь любишь его! Я это вижу, чувствую!.. Вам только нужно выяснить между собой свои отношения… И у вас всё будет хорошо! Вы созданы друг для друга!

Мама на мгновение закрыла глаза, и это мгновение для меня показалось бесконечной вечностью.

— Обещаешь, что помиришься с ним, всё обсудите без всякого вмешательства от посторонних?

— Хорошо, мамочка! Раз ты так хочешь, то мы помиримся, только не умирай! Я не смогу без тебя жить!.. Я рожу тебе внука, и ты с ним будешь водиться!.. Ты ведь очень хотела внука!.. Прошу тебя, не умирай, мамочка! Я люблю тебя! Ты мой самый близкий человек! С кем я ещё буду делиться своими проблемами кроме тебя?

— Как там твой отец? — спросила мама, пытаясь сменить тему.

— С ним всё в порядке, жить будет, ты не переживай!

Я прижалась к груди своей матери, которая в ответ слабо стала гладить меня по голове, как маленькую девочку, чем-то или кем-то обиженную.

— Не плачь по мне, доченька! Я не хочу, чтобы ты убивалась обо мне. Я знаю, что ты любишь меня и доверяешь мне, поэтому мы с тобой и были так близки и откровенны между собой… Когда вы похороните меня, я всегда буду рядом с вами! Буду видеть и слышать вас! Можешь так же, как и раньше мне всё-всё рассказывать, чтобы тебе стало легче! Ты только знай, что я где-то рядом с тобой! И позаботься о папе!

— А как я узнаю об этом? Как я узнаю, когда мне это нужно будет, что ты рядом со мной? — спросила я, и почувствовала, как рука мамы соскользнула с моей головы и повисла в пространстве. — Мам? Мама? Мамочка? — закричала я.