Павел так больше и не предпринял никакой попытки остановить меня, когда я собралась от него сбегать. Сев в свой автомобиль за руль, я нажала на педаль газа и умчалась подальше от него, из его дома, где постоянно меня душили слёзы, обида и боль. Я полюбила этого мужчину, но взамен ничего не смогла получить от него, что больше всего угнетало меня во всей нашей ситуации. Именно поэтому в большей степени я и захотела побыть подальше от него, собраться с мыслями, успокоить свои чувства, обдумать всё и принять окончательное решение, которое принять будет очень тяжело.

Приехав в дому, в котором была моя личная квартира, я поставила машину на стоянку и с чемоданами зашла в квартиру. В ней почти не было мебели, по одному или по двум предметам в каждой комнате, которых было пять. Да, квартира была огромная, и накопила денег сама, тратя свои деньги от работы только в редких случаях и откладывая зарплату на счёт в банке под проценты, которые возрастали с каждым месяцем всё больше и больше. Тратила без зазрения совести, я деньги на полную катушку только с карточки мужа, который даже не спрашивал, где и на что я их трачу, хотя умом понимала, что отчёты ему, итак, приходили, и из магазинов, и из банка.

Бросив чемоданы в коридоре, я прошла в комнату, в которой был только диван, села возле него на пол и прижала к себе коленки. В этот момент я ощущала себя брошенным маленьким котёнком. Но этого я добилась сама. Может, не выйдя замуж за Пашу, моя жизнь сложилась бы совсем иначе? Может я смогла бы стать счастливой с другим мужчиной, который полюбил меня бы по-настоящему, а не как куклу, которой можно поиграть и выбросить? Я, скорее всего, стала бы счастливой, зная, что меня любят.

Оказавшись отдельно от всех, уехав от Павла, я стала безразлично ездить на работу в агентство к Ольге Николаевне. Даже эта работа временно перестала доставлять мне хоть какое-то удовольствие…

Я ничего не слышала, ничего не видела, не понимала то, что мне говорят другие люди. Моя душа, кажется, как бы уснула, только моё тело продолжало делать то, что от него требовали другие. Но в глубине души я понимала, что таким образом я долго не продержусь, хотя и продолжала всё-таки не жить, а просто существовать, шепча сама себе: ещё немного, ещё совсем чуть-чуть и я возьму себя в руки. На заказах я была словно зомби. В ночном клубе я перестала появляться. От Павла не было ни одного звонка, не было никаких известий от него. Наши родители периодически со мной встречались, но, ни о чём не расспрашивали, ничего не предпринимали в отношении нас с Павлом, зная, что мы разъехались. Ольга Николаевна пыталась из меня по началу вытянуть, что у меня случилось, но ответов не получала ни на один из своих вопросов. Через какое-то время и она перестала меня доставать с расспросами.

Я не жила, а просто существовала!

Так продолжалось почти полгода, пока в моей сумочке не зазвонил телефон, который я достала из сумочки на автомате и ответила:

— Алло?

На что услышала:

— Это Владимир. Нам нужна твоя помощь. Срочно! — сказал он. — Приезжай в нашу главную городскую больницу. Маша умирает. Приезжай, пожалуйста, к нам, на месте тебе всё расскажем.

Я услышала гудки. Эти несколько фраз подействовали на меня как ледяной душ, приведя меня мгновенно в чувства.

Я вся встрепенулась, а внутри меня что-то сильно сжалось. Что там могло такое случиться с моей Машкой? Только от одного этого вопроса моё сердце заколотилось как бешеное.

Я схватила сумочку, телефон и ключи от машины. Через полчаса я была в больнице, где меня окружили Владимир, муж Маши и медперсонал.

— Маше нужно переливание крови, — ответил Владимир на мой немой вопрос. — У Павла такая же, как и у Маши группа крови, но его нет в стране уже несколько месяцев и прилететь сейчас он не может. Мы узнали, что у тебя универсальная кровь, которая подходит всем. Я как-то слышал ваш с Машей разговор об этом. Поэтому и позвонил тебе. Я не знал, что ещё мне делать, — сказал мужчина, едва сдерживая слёзы. — Я слишком сильно люблю свою малышку. Я не хочу, чтобы она так рано умерла!

— Вы правильно сделали, что позвонили мне! — ответила я Владимиру, обнимая его, как родного отца. — Что мне нужно делать? — спросила я у доктора, когда мужчина смог отпустить меня, преодолев все свои горестные чувства.

— Пойдёмте со мной, — ответил врач и меня сразу же увели в палату, где проводились переливания крови. Там у меня взяли анализы, включающие и проверку на совместимость, и вскоре началась сама процедура переливания моей крови Маше.

И пока шло переливание, я молилась, чтобы Маша осталась в живых, ведь у неё оставался маленький ребёнок, который нуждался в ней.

— Маша, прошу, не умирай, ты нужна не только своему ребёнку, но и своему отцу. И мне! Не оставляй нас! Ты нам всем очень, очень нужна!

По моим щекам текли слёзы, которые я не смогла сдержать, смотря на Машу, которая лежала на своей кровати, словно мумия. Она еле-еле заметно дышала и совершенно не шевелилась. Её лицо было таким мрачным, печальным и безжизненным, словно у трупа, каким я его никогда не видела.

— Маша не умирай! Я так хочу увидеть ещё раз твою улыбку, хочу услышать, как ты смеёшься… Твой смех такой заразительный!..

Я замолчала, услышав, как дверь палаты с шумом открылась, и на её пороге появился Павел. Я закрыла глаза, не желая его видеть. После чего услышала:

— Пожалуйста, выйдете из палаты. Вам сейчас нельзя здесь находиться! Когда закончится процедура переливания крови, тогда и зайдёте к своей сестре!

— Но здесь и моя жена! Я хочу поговорить с ней!

— Поговорите позже!

Дверь почти бесшумно закрылась. Я спокойно выдохнула и опять стала наблюдать за Машей.

Когда переливание крови было закончено, я не стала дожидаться, когда ко мне подойдёт Паша, собрала свои вещи и хотела сбежать, но меня поймал врач:

— И куда это Вы собрались? Вам нужно сейчас немного отдохнуть под наблюдением медперсонала. Вы в любой момент можете потерять сознание. Ложитесь, пожалуйста, обратно на кровать, полежите спокойно! А потом идите, куда Вам нужно и куда хочется!

— Простите, но я не могу остаться! Мне нужно срочно уйти!

— Никуда Вы не пойдёте! Вы останетесь здесь, и точка! — сказал серьёзно врач, отчего я поёжилась. — Иначе, мне придётся Вас привязать к кровати и насильно пичкать витаминами!

— Простите, но я не могу! Мне нужно срочно уйти! — произнесла я, обращаясь к врачу с мольбой, при попытке бегства из больницы, чтобы не встречаться в данный момент с Павлом.

— Никуда Вы не пойдёте! Вы останетесь здесь, и точка! — сказал серьёзно доктор, отчего я поёжилась. — Иначе, мне придётся Вас привязать к кровати и насильно пичкать витаминами!

Я села с усталостью на кровать и повесила свою тяжёлую голову. Мне совсем в этот момент не хотелось видеть Павла.

Едва врач вышел из палаты, удовлетворённый тем, что я спокойно села. А я следом встала с кровати и снова пытаясь улизнуть из палаты, но путь мне преградил на этот раз Владимир.

— И куда это ты собралась? — спросил он с мягкой и нежной улыбкой, как у родного отца. — Сбежать собралась? Даже не надейся! Нам нужно серьёзно поговорить!

Я снова с усталостью бухнулась своей пятой точкой на больничную кровать. Мне так чертовски не хотелось с кем-либо разговаривать! Даже видеть никого не хотелось. У меня голова кружилась и страшно тошнило. Только я подумала о тошноте, как меня буквально начало выворачивать. Я, собрав все свои силы, подскочила к раковине в палате, испражняя то, что было в моём желудке. А в нём почти ничего не было, кроме пары бутербродов и сока, съеденных и выпитых в течение сегодняшнего дня. После чего с усталостью, заплетаясь в своих ногах, добрела до кровати и, в прямом смысле этого слова, упала на неё. И почти моментально уснула, краем уха слыша, что Владимир что-то пытался мне сказать.