– Я уже заметил это, – кивнул Генрих без тени улыбки. – Однако я ничем больше не могу помочь, поэтому и отпускаю вас. Езжайте с Богом! Ребенок может быть увезен слишком далеко.

Мэриан немедленно вскочила:

– Едем!

Гриффит церемонно поклонился:

– Помните, повелитель, мои обеты, данные вам. Вы – мой король, и никто иной.

Генрих махнул рукой, словно прощаясь. Подождав, пока за супругами закрылась дверь, он немедленно подозвал Оливера Кинга. Тот поспешил подойти, и Генрих приказал:

– Собери малый отряд самых доверенных людей и прикажи собираться и вооружиться для поездки с королем.

Удивленный приказом и резкой манерой речи. Оливер пробормотал:

– Вы… вы последуете за ним, ваше величество?

– Я не последую за ним, поскольку лорд Гриффит – человек чести и не изменит данной мне клятве. Это я знаю. Но он уехал один, а в таком важном деле… Думаю, мы отправимся в замок Уэнтхейвен и посмотрим, что произойдет. Может, что-нибудь и сумеем узнать. И узнать немало.

Обычно Гриффит предпочитал ехать в молчании, поскольку должен был сосредоточиться на поисках следов, и не терпел, когда его отвлекают. Но на этот раз молчание было иным. Напряженным, полным невысказанных вопросов и тревоги Мэриан, когда она вела его на то место, где произошло нападение, и дальше, следуя за ним в чащу леса, куда он поехал первым.

Утро перешло в день, и Гриффит продолжал наблюдать за Мэриан с чем-то вроде изумления. Эта женщина – его жена, и когда-то он считал ее несдержанной, порывистой, легкомысленной и распутной. Но она скакала весь вчерашний день, чтобы добраться до него, и теперь снова пустилась в путь без единого слова жалобы, без слез и нытья, хотя он прекрасно понимал, как тяжело ей приходится.

Нет, она не была легкомысленной. Наоборот. Слишком сдержанна. Слишком сурова. Обычно нечто подобное говорили про Гриффита, и тот сейчас находил в этом горькую иронию. И еще горшую в том, что, несмотря на ее недоверие, ее независимость, Гриффит по-прежнему хотел ее.

Он сосредоточил все внимание на поисках следов, поскольку, как только Лайонела найдут и Мэриан успокоится, намеревался заронить семя жизни в ее тело, замышлял безумные вещи, великолепные вещи, – вещи, о которых он слыхал от мужчин под величайшим секретом и считал невозможными. Но с Мэриан… возможно все.

– Гриффит?

Голос Мэриан ворвался в мечты, и он виновато покраснел. Неужели она заметила, что с ним творится? Удивляется, почему он так неловко ерзает?

– Но почему мы не нашли Арта? Он не мог уйти далеко в таком состоянии.

Гриффит почти вздохнул от облегчения и попытался найти нужные слова для ответа. Он не хотел говорить о своих подозрениях, и не потому, что подозревал худшее. Просто чувствовал, что Арт снова принялся за свое. И вовсе не собирался умирать.

Арт отправился на поиски Лайонела и обязательно найдет его. К такому упорству духа и силе воли стоит отнестись с уважением. Гриффит хотел все рассказать, потому что заметил, как жгучие слезы наворачиваются у нее на глазах, как терзается Мэриан угрызениями совести, но боялся возродить в ней напрасную надежду.

– Возможно, мы найдем его ниже по ручью. А может, воров привлекли его оружие и доспехи.

Это был ответ уклончивый, но все равно ответ. И, что всего важнее, исчезла эта натянутая тишина.

Показывая на смятые желтые лютики и голубые люпины, Гриффит заметил:

– Здесь Харботтл повстречал сообщников. И отправился с ними.

– Сколько их было?

– По-моему, четверо… Хитрые бестии. Протоптали широкую дорожку через лес и холмы… – он обвел рукой окружающий пейзаж – поля и пригорки, поросшие лесом, – до этого места, а потом помчались прямо в Уэнтхейвен, не оставляя следов. Похоже, все-таки Харботтл – человек Уэнтхейвена.

Лицо Мэриан окаменело, краска сбежала со щек.

– Лайонел по-прежнему с ними?

– Да. Малыш облегчался на обочине – неужели не заметила?

– Я надеялась… надеялась, что он жив.

– Да, жив, но, если они едут в Уэнтхейвен, мы не сможем их догнать до того, как они войдут в ворота. – И, по-прежнему стремясь проверить ее, добавил: – Но, возможно, для тебя это не играет роли. И ты почувствуешь себя лучше, когда Лайонел окажется в руках твоего отца.

Тоска и тревога помутили глаза цвета весенней листвы, набросили на них краски осени, но Мэриан отказалась отвечать на неуместные вопросы и только бросила:

– Поедем.

Ее кобылка рванулась вперед. Они поехали по примятой траве прямо к Уэнтхейвену, и Гриффит почти упустил из виду одинокого всадника, скачущего в стороне. Но тут следы, оставленные похитителями, привели к реке Северн, потом пошли вдоль поймы и снова свернули в чащу леса у границы с Уэльсом. Дорога сделала большой круг, и тут Гриффит потерял след. Он соскользнул с лошади и внимательно проверил непонятные отметки на земле.

– Валлийцы. Мы гонимся за валлийцами, поскольку только они могли настолько хорошо скрыть след, чтобы я не сумел его найти.

Мэриан, все еще сидя в седле, заметила:

– Я узнаю это место. Западные границы владений Уэнтхейвенов.

Гриффит выпрямился и огляделся. Горы Уэльса были разбросаны по равнинам, словно камни, выпавшие из руки великана. Нетронутый цивилизацией, не нужный ни кельтам, ни саксонцам, ни норманнам, первобытный лес все еще кишел кабанами, оленями и древними духами. Гриффит слышал, как фыркает вепрь в чаще, как, сталкиваясь, стучат рога самцов-оленей, как нежно шепчутся феи и злобно ссорятся гномы, и молил о помощи святого Давида.

Но, словно отвергнув его молитвы, солнце внезапно закрылось облаками. Это казалось зловещим знамением, будто святой не мог равнодушно созерцать предназначенную им жестокую судьбу. Но…

– Гриффит, смотри.

Он обернулся в ту сторону, куда указывал палец Мэриан, и невдалеке увидел слабый свет, пробивающийся между растрескавшимися плитами песчаника.

– Благослови тебя Господь, святой Давид, – пробормотал Гриффит, вскакивая на коня. – Спасибо. Спасибо.

Солнце снова вышло из-за туч, пока Мэриан следовала за Гриффитом через густые заросли ясеней и дубов.

– Это они? – шепнула она, спешиваясь.

– Да, несомненно, и я едва не подошел слишком близко. – Он тоже спрыгнул на землю и вручил ей поводья. – Я хочу отправиться на разведку. Останься здесь, напои лошадей, но не корми и не снимай сбрую. Возможно, придется внезапно уехать. Согласна подождать здесь?

К его удивлению, Мэриан кивнула.

– Если тебя захватят, я все еще останусь на свободе и смогу отправиться искать помощи, или попытаться вернуть Лайонела, или сдаться в плен и заботиться о сыне.

Она рассуждала совершенно логично, но Гриффит с отвращением поморщился. Он вовсе не хотел, чтобы жена спокойно строила планы. Он предпочел бы видеть, как Мэриан ломает руки, плачет и умирает от страха. Хотел, чтобы Мэриан вела себя как глупая женщина, плаксивая и несчастная. Голосом, хриплым от разочарования, Гриффит сказал:

– Меня не захватят в плен.

– Знаю.

Гриффит направился к плитам песчаника.

– Но почему бы тебе не подождать темноты? Так будет безопаснее.

Гриффит улыбнулся и, словно призрак, растаял в сумерках. Вскоре раздался его тихий оклик, и Мэриан тонкой тенью проскользнула между лошадьми.

– Какие новости?

– Лайонел здоров, – первым делом сообщил он, и Мэриан тихо и облегченно вздохнула. – Он спит под скалой. Гледуин ведет троих валлийских наемников Уэнтхейвена. Харботтл скорчился у огня с мечом наготове. Их лошади у ручья пасутся вместе, и их будет легко разогнать. И… – Он нахмурился. – Не могу понять почему, но Долан из Пауэла сидит с Лайонелом.

Леди Мэриан рванулась вперед:

– Этот жалкий мешок с дерьмом!

Схватив ее за руку, Гриффит спросил:

– Но почему он здесь?

– Потому что он вор, пират и трус! Украл мое дитя. Мое дитя, которое так любило его! – Она напряглась, пытаясь вырваться, но он крепко держал Мэриан, чувствуя, как слабеют ее силы. Потирая лоб обеими руками, она пробормотала: – Возможно, ему заплатили за это похищение с самого начала, а я, как дура, просила его о помощи.