Харботтл осекся и пискнул, словно крыса, когда руки Гриффита потянулись к его шее. Но он быстро пришел в себя и всадил кулак в живот Гриффиту. Тот согнулся пополам, обезумев от боли и едва слыша хриплый голос врага:

– Возвращаю свой долг!

Но Харботтл тут же снова завопил, отлетев к стене под ударом Риса – голова его со стуком ударилась о стену. Собрав все силы, Гриффит поковылял к выходу и вывалился в распахнутую отцом дверь.

Услышав, как повернулся ключ в двери, Харботтл застонал. Кровь Христова, какое счастье, что ему все-таки удалось отомстить Гриффиту! С какой радостью он пинал бы валлийского дикаря, пока тот не истечет кровью! Удовлетворение, испытанное им, почти стоило всех страданий!

Потирая ноющую челюсть, он встал и уставился в миску с водой, вглядываясь в смутное отражение. Черт возьми, кажется, на щеке останется синяк от кулака Риса.

Харботтл поморщился и, набрав в пригоршни ледяной воды, побрызгал на лицо. Если повезет, он сможет предупредить появление опухоли и снять боль. Как Адриан ненавидел боль! В этом крылся секрет его блестящего искусства фехтовальщика. Харботтл не терпел ран и страданий.

Он осторожно коснулся шишки на затылке. Неужели эти негодяи не знают, как содержать в плену благородного заложника?

По правде говоря, он не был настоящим заложником. Никто не заплатит за него выкуп. Но он никогда еще не попадал в подобное положение. Нужно как можно скорее найти выход!

Медленная улыбка расплылась по лицу Харботтла, пока он изучал свое отражение в миске. Какой красавец! Подумать только! Квадратная челюсть, прекрасные волосы, ресницы, за которые любая женщина отдала бы все. Да, женщины на многое способны ради мужчины с такой внешностью. Поэтому он в два счета окажется на свободе. Эту часть плана легче всего выполнить. Гораздо труднее решить, кого он возьмет с собой.

Мэриан? Да, он хотел Мэриан, хотел по многим причинам. Потому что она отказала ему однажды и взяла Гриффита в любовники. Потому что была дочерью Уэнтхейвена, и он получит возможность отомстить графу.

Кроме того, Харботтл невыносимо хотел ее. Неужели он болен? У него начинался жар при одной мысли о ней, а по спине полз озноб, когда он воображал, как заставляет ее раскаяться в собственной дерзости. Харботтл часто представлял их последний поединок. Он будет сражаться со всей силой и искусством и, как только выбьет шпагу у нее из рук, сможет показать, каким должен быть удар шпаги настоящего мужчины.

Харботтла беспокоила лишь мысль о том, что он женился бы на Мэриан даже в том случае, если отец лишит ее наследства. Но даже эта жертва стоит того, чтобы укротить ведьму… Правда, лучше бы заполучить все: Мэриан, положение и деньги.

Но об этом еще будет время хорошенько подумать.

Возможно, ключ к разгадке – это ее хныкающее отродье. Мэриан была при дворе, когда зачала его, и Гриффит, да, кажется, и Уэнтхейвен считают мальчишку стоящим внимания. А Уэнтхейвен никогда не ошибается – значит, ублюдком стоит завладеть.

Если удастся освободиться, добраться до мальчишки, скрыться из замка… тогда он получит Мэриан, причем на своих условиях.

Харботтл улыбнулся. Идея хороша именно та, за которую стоит страдать.

Гриффит тоже страдал, пока Рис тащил его в свои покои. Страдал от боли в животе и еще больше от неодобрительного взгляда отца. Пинком захлопнув дверь, Рис приказал:

– Немедленно скидывай мокрую одежду и заодно объясни любящему отцу, какие отношения между тобой и леди Мэриан.

Гриффит понял, что отец в бешенстве, и не без причины. Жена мужчины – дело, касающееся не только его одного, но и всей семьи. Сын женится, чтобы увеличить владения, богатство и влияние семьи.

Гриффит, женившись в первый раз, следовал этим заповедям, и его брак был не так уж несчастен. Никаких споров и ссор, поскольку жена знала свое место. Не было и ненужных разговоров – жена ничего не понимала ни в войнах, ни в политике. Зато на столе всегда вовремя стоял горячий обед, а в постели ждало теплое, покорное тело. Чего еще мог желать муж!

Всего месяц назад Гриффит взвыл бы от смеха, предположи кто-нибудь, что он будет искать вторую жену, думая при этом о чем-то еще, кроме набухающего похотью кома в штанах.

Но месяц назад он еще не был знаком с Мэриан.

Господи, Мэриан! Более неподходящей женщины трудно себе представить!

– Она хорошая девушка, – беспомощно начал Гриффит. – Мягкая, спокойная…

Но Рис резким жестом оборвал его, и Гриффит вспомнил, каким властным и внушающим страх может быть отец.

– Встань перед огнем и раздевайся.

Гриффит немедленно подчинился, словно маленький непослушный мальчик, каким был много лет назад. Пока он сбрасывал одежды, Рис передвигал сундуки, стоявшие вдоль стены, и с полным пренебрежением к порядку, установленному Энхарад, перекидывал вещи из одного сундука в другой, пока не нашел то, что искал: чистое теплое облачение. Подняв одежду, он скомандовал:

– Ну а теперь попытайся еще раз, но на этот раз скажи правду.

Правду? Какую правду? Что Мэриан сражалась на шпагах и носила мужской костюм? И, будучи здоровой, была такой же неугомонной непоседой, как ее сын? Нет, Гриффит не мог сказать отцу правды!

– Отец, ты полюбишь ее, когда узнаешь правду. – Он потер руки, покрывшиеся гусиной кожей от холода. – Она лучше всех и…

По коже вновь побежали мурашки, но на этот раз не от холода, а из-за презрительно выпяченной нижней губы Риса.

– Неужели ты пробыл в Англии так долго, что забыл, какова бывает настоящая честность?

«Попробуй поставить противника в неудобное положение, и ему трудно будет защищаться». Хорошая тактика, именно та, которую много лет использовал Гриффит… только забыл, что сам научился ей от отца. Оставалось только молить:

– Пожалуйста, отец, дай мне одежду.

– Я менял тебе пеленки и учил мочиться в ручьи, – фыркнул отец. – От меня ничего не скроешь, так ведь?

– Хочешь, чтобы я рассказал тебе о леди Мэриан?

Отец многозначительно помахал лосинами.

– Желаю, чтобы ты сказал правду о леди Мэриан.

Гриффит лихорадочно размышлял, каким образом лучше всего умиротворить отца. Прошло много времени с тех пор, как он позволял буйной части собственной натуры – валлийской части характера и души – вырываться на свободу. Неужели он все позабыл?

Гриффит нерешительно попытался найти слова.

– Леди Мэриан. Когда я поднимаю глаза к солнцу, вижу ее. Она – словно кречет, достойный лишь короля, взмывающий высоко в небо, где бушует ветер. Эта дикая и гордая птица летает даже выше утреннего жаворонка!

Рис бросил ему полотняную сорочку. Гриффит надел ее и затянул на шее завязки.

– Ее перья густы и блестящи, а клюв и хвост сверкают в свете дня.

Не сводя глаз с сына, Рис швырнул ему тунику и пробормотал:

– Наконец-то я слышу правду.

Гриффит осекся, потрясенный собой и неожиданной поэтичностью, которую считал давно отравленной и убитой жизнью.

– Это не правда, а всего лишь…

– Всего лишь душа валлийца, похороненная так глубоко, что я уже считал, будто ты никогда не отыщешь ее снова.

Рис кинул ему остальную одежду и подвинул кресло к огню. Гриффит, удивленный собственными речами и неожиданным благодушием отца, продолжал отдавать должное своей леди-кречету:

– Когда ничтожный смертный осмеливается поймать ее и пытается приручить, она лапами и клювом раздирает ему руки до крови. Но хотя дерзкому приходится ослаблять хватку, он никогда не перестает искать глазами высоко в небе взмах крыла и прислушиваться к победным крикам, выдающим ее присутствие.

– Но ты сможешь покорить ее?

– Ни один мужчина не сумеет этого сделать, – открыл горькую истину Гриффит. – Я могу свистеть, пока не пересохнет в глотке, но она неохотно спускается ко мне. Она не пускает в ход когти и клюв, но остается, только пока я приманиваю ее… – он запнулся, – наслаждениями, которые она не в силах отвергнуть. И только уставшая и насытившаяся принадлежит мне, мне одному.