– Что ты хочешь сказать? Что это значит?

– В посланном мне письме он приказал остаться и наблюдать за тобой.

Лучше бы он ударил ее. Мэриан спокойнее перенесла бы боль, чем предательство, это доказательство ее глупости, эту пародию на любовь.

– Ты явился, чтобы шпионить за мной?

– Я приехал передать золото от жены Генриха ее бывшей фрейлине, а потом остался, чтобы защитить ее и ее сына.

– Шпионить за мной? – глухо повторила Мэриан. Щеки, воспламененные болью измены, саднили так, что к ним невозможно было притронуться. – Отец тоже велит своим соглядатаям не спускать с меня глаз.

– Охранять тебя…

– Называй это как хочешь – суть одинакова. – Глаза затуманились внезапным потоком слез. – Я плюю на защиту и покровительство людей, подобных тебе! Плюю…

Гриффит прикрыл ее рот как раз вовремя, чтобы Мэриан не успела исполнить свою угрозу, но его ярость была не менее ощутимой, чем ее.

– Не доводи меня, малышка. Ты лгала мне с первой встречи, и это праведное негодование вряд ли может сравниться с этим кровавым свидетельством на простынях. Ты не та, за кого себя выдаешь.

Мэриан с силой оттолкнула его руку.

– Именно та.

– Нет, Лайонела родила другая женщина.

– Я его мать, – подчеркнула Мэриан. Гриффит откинул густые спутанные пряди с ее лба.

– Последнее непорочное зачатие произошло больше тысячи лет назад, и, говорю тебе, этот ребенок – не плод тела твоего.

В комнате становилось все холоднее, и к Мэриан постепенно возвращалась ясность разума, а вместе с ней и сознание опасности, грозившей Лайонелу. Она позволила себе поддаться на приманку доброты, тепла, нежного прикосновения и глубокого ласкового голоса. Отдалась человеку, которого считала достойным доверия, и только сейчас поняла, как обманулась.

– Ты сам не знаешь, что говоришь.

– Можно напомнить тебе, что я единственный человек, который как раз знает, о чем говорит, причем совершенно точно.

Мэриан схватила его за руку и стискивала до тех пор, пока не захрустели кости и сухожилия.

– Если попробуешь сказать что-то обо мне… Гриффит поспешно вырвал руки и взял ее ладони в свои.

– Я сказал, что стану защищать тебя, и говорить об этом лишний раз означает сослужить тебе, и особенно Лайонелу, плохую службу. Но ты должна верить: я сделаю для вас все на свете.

Это тупое упрямство заставило Мэриан нетерпеливо вскрикнуть:

– Верить в тебя? В тебя! Не желаю твоей защиты! Не приму помощи ни от одного из лакеев Генриха!

– Даже если от этого будет зависеть безопасность Лайонела?

Мэриан сидела, словно окаменев, со слегка приоткрытым ртом, и Гриффит наклонился вперед, чтобы обжечь ее губы поцелуем. Первый порыв ярости прошел, и его место заняла сладостная нежность.

– Тебе понадобится помощь, милая, хочешь ты это признать нет. Твой отец строит опасные планы.

– Что ты имеешь в виду? – встревожилась Мэриан.

– Неужели тебя никогда не удивляло количество наемников, которым платит твой отец?

– Уэнтхейвен никогда не проявлял интереса… ко мне.

– Нет, не к… тебе, – так же издевательски раздельно повтор Гриффит. – Но как, по-твоему, королевское дитя находится в такой же безопасности?

Тоскливый, полный ужаса взгляд подсказал Гриффиту больше, чем она намеревалась. Правду. Правду, почти во всех деталях. Ту правду, которую и предполагал Гриффит.

Он прижал девушку к себе и лег, увлекая ее на постель, легко подавляя слабое сопротивление.

– Ах, милая! Останься со мной на всю ночь. Утром все покажется гораздо светлее. Поговорим утром, и ты поймешь, что я прав.

Встревоженный ее вялым смирением, отсутствием сопротивления, Гриффит уложил Мэриан поудобнее, подоткнул со всех сторон одеяла.

– Поговорим утром, – повторил он.

Страсть, сменившаяся гневом, омыла его искристой волной, оставив Гриффита освеженным и отдохнувшим. Он не помнил, когда так хорошо чувствовал себя. Нет, так прекрасно Гриффит себя никогда не чувствовал и не мог надивиться чуду и волшебству этой женщины. Его женщины. Его любви.

Мэриан свернулась клубочком, совсем как ребенок, и Гриффит провел руками по стройному телу, нежно, ласково, пытаясь прикосновением внушить ей уверенность в себе. И услышал из-под одеял, которыми она накрылась с головой:

– Но я совсем не знаю тебя.

– Знаешь, – хмыкнул Гриффит, – причем лучше, чем какая-либо иная женщина, во всяком случае, за последние два года.

– Только дурак думает, что можно доверять тому, с кем провел ночь.

Гриффит прижал ее к себе.

– Тогда можешь считать меня дураком.

– Я – последний глупец! – Рев Гриффита, в котором едва можно было разобрать валлийские слова, отдался эхом в каменной башне. – Несчастный, безмозглый осел!

Арт втащил его обратно в комнату графини.

– Святой Давид, спаси нас! Господи, зачем же оповещать об этом весь мир!

Дверь, которую с силой захлопнул Гриффит, затряслась на петлях.

– Куда она могла скрыться? Да еще с ребенком!

– Уместнее спросить, почему она это сделала.

Арт обвинял Гриффита вопросами, оскорбительным тоном, и тот в отчаянии приблизил лицо к старику.

– Потому что мы сделали то, к чему ты нас подталкивал.

– И ты обошелся с ней так жестоко, что она была вынуждена бежать?! – вспыхнул от гнева Арт.

– О, Артур! – Гриффит в отчаянии сжал кулаки. – О, Артур, не понимаю, почему ты так и подбиваешь меня свернуть тебе шею! Я обращался с ней лучше, чем она того заслуживала. И, кроме того, она еще долго не забудет меня. По правде говоря… – он вновь начал метаться по комнате, – она никогда не забудет меня.

– Какое самомнение! – вскричал Арт.

– Вовсе нет, – вкрадчиво заверил Гриффит. – Ты сам говорил, что женщина всю жизнь помнит первого любовника.

– Да, я говорил, но… – Арт осекся. – Что ты имеешь в виду?

Гриффит подошел к слуге, схватил его за края накидки и приподнял в воздух.

– Я имею в виду, что стоит волноваться не столько о том, кто отец Лайонела, сколько о том, кто его мать.

Губы Арта беззвучно шевелились. Наконец он издал долгий, тихий свист.

– Так вот как обстоят дела?

– Вот именно.

Арт рывком освободился от хватки Гриффита.

– Но необходимо быть вдвойне осторожным с девственницей. Ты так и поступил?

Гриффит, горько рассмеявшись, перегнулся через подоконник и выглянул наружу.

– О да, я был более чем осторожным. Правда, по совершенно другим причинам, но более чем…

Арт открыл сундук и начал швырять на пол одежду Мэриан.

– Где начнем поиски? Куда поедем?

– Не знаю. Взгляни! – Гриффит поднял платье. – Она оставила все. Смотри! – Он показал на камин. – Даже шпагу.

Арт вытащил клинок из груды дров, вытер тряпкой и прислонился к каменной облицовке.

– Она еще может вернуться за ней.

Гриффит подошел к лестнице, ведущей на чердак, и потряс ее, окликнув по-английски:

– Сесили, немедленно спускайся! Поторопись!

В проеме мгновенно появилась белокурая головка девушки. По-видимому, она подслушивала разговор, но Гриффит с мрачным удовлетворением подумал, что она не поняла ни слова, поскольку тот велся на сложном и непонятном валлийском языке. Дождавшись, пока камеристка поспешно спустилась, он показал ей на стул напротив своего.

– Милорд?

– Когда уехала твоя госпожа?

– А разве она уехала? – спросила девушка, недоуменно моргнув.

– Да, шлюха, и ты прекрасно это знаешь! – рявкнул по-валлийски Арт.

Сесили взглянула на него, но слуга, не поднимая глаз, принялся запихивать одежду в седельные сумки.

– Должно быть, среди ночи я слышала что-то, – призналась она. Руки Гриффита так и чесались дать ей затрещину. Он терпеть не мог таких вот маленьких дурочек, особенно тех, которые врали не моргнув глазом, когда правда была жизненно необходима.

– Почему ты не остановила ее?

Сесили широко раскрыла глаза.

– Мне показалось, я вижу сон. Миледи никогда не оставляла меня раньше.