Заболеет хант, поранится хант, он вновь обратится к природе, и она даст ему медвежье сало и пареный ягель, чтобы снять ревматическую боль в суставах. Расстроится желудок — ешь сушеную смородину или кедровые орешки вместе с шелухой. Рану покрывали тонкой берестой и засыпали толчеными ракушками.
Так же прекрасно были осведомлены о возможностях природы и ее ресурсах дальневосточные и чукотские рыболовы и охотники на морского зверя.
Рыболовы Амура и Сахалина до малейших подробностей, до каждой нерестовой ямы знали водоемы, где промышляли. Зная повадки различных видов рыб, они легко могли сказать, где и какая рыба находится в данное время года, суток, что определялось уровнем воды, ее течением, силой ветра в солнечную или ненастную погоду. По направлению ветра они могли предсказать силу шторма в море и направление при этом движения рыбы и морского зверя, известны были им и закономерности приливно-отливного движения.
Прекрасный полевой этнограф, выдающийся основатель ленинградской школы Андрей Александрович Попов писал: «Каждое сложное орудие охоты является отражением комплекса различных знаний человека. При выделке каждого орудия учитывались специфические географические условия, привычки животных и, наконец, находили практическое применение законы механики». Если бы человек сам не считал себя творческой личностью, а только надеялся на духов, то он бы никогда не стал человеком.
Так, у эскимосов и береговых чукчей до появления в конце XIX века железных однотипных наконечников выбор тех или иных форм наконечников в каждом конкретном случае зависел от вида животных, от места их обитания или места их промысла.
Знаменитые еще с древнеберингоморских культур поворотные костяные гарпуны, бытующие и у современных эскимосов и чукчей, — изобретение соответствующей экологической ситуации. Поворотный гарпун распространен в северной части Тихого океана, где практиковалась охота на открытой воде с большим количеством плавучего льда, у полыней, на кромке припая: на Чукотке, Сахалине, на побережье Охотского моря. Дело в том, что торчащий из тела животного наконечник простого гарпуна с привязанным к нему линем легко обламывался о кромку льда и саму льдину, когда подраненное животное ныряло под лед, пытаясь уйти от охотника. Поворотный же гарпун глубоко закреплялся в теле животного, а на поверхности оставался только один линь — он легко мог тоже уйти под лед.
В охоте на ластоногих, особенно моржей, использовали метод хлопушки, который хорошо описал основоположник русской советской этнографии Владимир Германович Богораз. По воде хлопали специальными пластинами из китового уса. Звуки от таких ударов напоминали сигналы, издаваемые касатками во время нападения на моржей. Моржи готовились к отражению атаки и опускали головы в воду. Охотники же тем временем подплывали к стаду на близкое расстояние и прицельно бросали гарпун. Конечно, с появлением огнестрельного, особенно нарезного, оружия охотиться можно было и с больших расстояний, но довольно часто прицельный полет пули сражал моржа, и он уходил под воду быстрее, чем охотники на лодках успевали подплыть к нему. Охота традиционная, с хлопаньем пластинами китового уса, продолжалась до начала 30-х годов нашего века.
Знать природу, ее условия было необходимо не только охотникам, рыболовам и собирателям Севера и Сибири, но и тем народам, которые занимались оленеводством — самым прогрессивным занятием в высоких широтах, самой оптимальной хозяйственной деятельностью и в наши дни.
В традициях оленеводства в европейской и азиатской, включая чукотско-камчатскую, тундре главным элементом народных знаний, рационального народного опыта было знание как природных условий выпасов и перекочевок, так и природы самих оленей.
Олени круглый год содержались и содержатся на подножном корму. Подкормка их в хозяйствах кочевников прежде никогда не практиковалась, нынче же в европейской части, особенно у коми-ижемцев, она иногда бывает.
В течение года в европейской части оленеводы со своими стадами совершали сезонные перекочевки: весной, примерно с марта, — к северу, нередко до самого берега Ледовитого океана, где животные меньше страдали от комаров и мошки, осенью, с августа, — обратно к югу, к границе лесов, где олени, укрытые от холодных зимних ветров, без особого труда добывали корм из-под рыхлого снега.
В азиатских тундрах, где перекочевки — время их начала, маршрут, так же как и в Европе, выбирают самые знающие, почтенные люди, пути кочевания определяются по четырем категориям пастбищ: зимние, с незначительным снежным покровом, чтобы легко добыть мох, весенние, летние и осенние, изобилующие травой, которой питаются олени. Могут быть и были перекочевки как бы по замкнутому кругу протяженностью в один конец до 200 км и более. Весной стада перегоняются вверх по течению рек в горные районы или тундру, где меньше комара и мошки, которые изнуряют оленей и препятствуют повышению их веса. Стада пасутся здесь все лето. В начале осени начинается движение в обратном направлении — к побережью Охотского моря, на зимние пастбища. Если европейским оленям зимой было теплее в зоне лесов, то азиатским (особо камчатским и чукотским) — на побережье, омываемом теплыми течениями.
При весенних перекочевках пастухи европейских и азиатских стад выбирали специальный маршрут, защищенный от резких холодных ветров, чтобы разделить стада на маточные и стада самцов и обеспечить успешный отел важенок.
Прекрасно различая оленей по возрасту и зная, что´ в физиологии животных соответствует данному возрасту, оленеводы проводили успешное лечение животных. Традиционно производился ежедневный осмотр оленей, лечение копыт, весной проводили кастрацию, отпиливали верхние ветви рогов самцов перед гоном (в конце лета — начале осени), с тем чтобы они не повредили друг друга в брачный период.
Рациональным навыкам в хозяйственной деятельности, в организации домашнего быта народы Севера и Сибири обучались с детства. «С детства, — пишет видный исследователь европейских оленеводов-ненцев Людмила Васильевна Хомич, — оказываясь лицом к лицу с суровой северной природой, ненцы вырабатывали навыки ориентировки в самых разных условиях, заимствуя опыт у старших. По сочетанию самых разных примет они учились находить нужное направление, используя уже накопленные до них знания в области географии, естествознания, астрономии. Ненцы, как и другие народы, хорошо ориентировались по звездам, знали некоторые созвездия и их местоположение относительно стран света в разное время года.
Зимой находили дорогу по снежным застругам, которые от преобладающих ветров в тундре всегда располагаются, как правило, в одном направлении. Охотник или оленевод, отправляясь в путь, замечал, под каким углом к застругам он выезжал из дому, а затем уже на всем протяжении пути придерживался определенного направления. Он также обращал внимание на кусты, торчащие из-под снега: с подветренной стороны на них нависают ледяные сосульки, по ним легко держать верный путь. По следам санок и оленей каждый ненец мог легко сказать, сколько было санок и оленей, когда и куда поехали! В метель, чтобы не сбиться с дороги, ненец останавливался, замечал направление. И после непогоды, когда все окрест покрыто снежной первозданной пеленой, он сравнительно легко добирался до места назначения. Жители тундры обладают очень хорошим зрением, на большом расстоянии они могут различить ничтожную возвышенность и сделать ее ориентиром для выбора направления движения оленей.
Проезжая по малознакомой местности, ненцы обычно обсуждали друг с другом пройденный путь с приметными знаками, вспоминали, кто и что говорил, из уже бывавших здесь. Чтобы следующий караван легко находил дорогу, втыкали в снег или землю прутики, наклоненные в нужном направлении. Для указания места поселения или стойбища на ближайшей возвышенности в землю втыкали хорей — палку-шест, которым погоняют оленей, с привязанной на его конце белой шкурой. Шкура видна издалека и помогает идущим следом найти путь к стойбищу».
