Она наблюдала, как Вейка начинает ходить, слышала ее первое слово «блат», наблюдала, как исчезают веснушки с ее щечек, оставаясь лишь на переносице и совсем чуть-чуть под глазами. Аррэя была для нее воспитательницей, учителем, наставницей, надзирателем – кем угодно, но только не мамой. Унимая рвущееся в материнских чувствах сердце, Аррэя сама воспитала девушку таким образом.

«Она должна четко знать свою семью и не путаться в чувствах», – считала она.

– Скоро вернется, – успокаивающе повторил Ксериан. В этот момент эльфийке самой захотелось обнять его в ответ, но она категорически сдерживала себя в любых порывах. Это все еще советник Таласса, второй по главенству эльф в Айнхириамме. Ей следует думать об обязанностях перед ним, пускай она и помнит его еще юнцом.

Мужчина отпустил ее и сам провернул дверную ручку кабинета.

– Постарайтесь выведать как можно больше информации. Это важно для нас всех.

– Конечно, мастер Ксериан.

Закрыв за женщиной, Дэлион-старший тяжело вздохнул. Позднее он отправился в покои Таласса, чтобы поразмышлять, посоветоваться со старым безмолвным другом.

Когда созревает плод международного конфликта, у каждого теплится маленькая, но сильная надежда на то, что ситуация не дойдет до кровопролития. Эта надежда живет до последней секунды, пока на поле брани не упадет первый солдат.

Их королевство только оправилось от предыдущего удара и сейчас переживает нелегкие времена. Не станет ли грядущая война последней для истории эльфийского народа?

– Нет, – ответил полушепотом себе Ксериан, раскуривая трубку с призакрытыми глазами.

Ночной ветерок, как обычно, играл с гардиной, перепрыгивал с нее на только что зажженную советником свечу на письменном столе. Предводитель все так же бездвижно лежал в серебряных подушках, бесстрастно спокойный и слишком далекий от проблем, стекающихся к эльфам.

– Что бы ты сделал, Таласс? – вдумчиво глядя сквозь город из окна, спросил Ксериан. Его стоящий против света силуэт запросто мог показаться горожанам внизу самим правителем, курящим трубку в спальне.

Он выпустил очередное густое облако, отправляя его к звездам:

– Придется наведаться к нашим братьям в Иллибур. Непросто будет убедить их в надобности союза. Но это единственный способ избежать помехи с их стороны.

***

Сырость… Она скатывалась густым липким сгустком глубоко в глотке, будто оживающий слизень. Это было еще приятное ощущение по сравнению с тем, что для мужчины уготовил молодой эльф с ненормальным азартом в зеленых глазах. Они тускло горели во мраке подвала с низким потолком и толстыми давяще темными шершавыми стенами. Казалось, юный остроухий даже не моргал – настолько сильна была его одержимость и зацикленность. Это ожидающее напряжение длилось до тех пор, пока его кулак в кожаной перчатке с металлическими буграми на костяшках, не вошел глухим резким ударом в ребро подвешенного в распятом виде пленника.

Тот взвыл, будто крупная собака. Хрипло и низко, но достаточно громко, чтобы отголосок пробежался по остальным комнатам в этом сложном подземном лабиринте под названием Нора. Где-то на шум ответили встревоженным звоном цепи чьих-то кандалов. Сырой слизень в глотке тут же начал отдавать металлическим привкусом.

Взгляд эльфа заиграл удовлетворением. Он упивался болью и во всех сочнейших красках представлял ее, пока смотрел на искривленное вспотевшее лицо своей жертвы. Сколько раз он его уже ударил в это ребро? Там, под отбитой кожей, косточки наверняка покрылись трещинами. Возможно, даже раскололись, и теперь мелкими остриями вонзаются ему в плевру.

Остроухий сам не заметил, как заулыбался под маской из плотной черной ткани. Еще удар, – и снова крик несчастного. С его короткой челки даже сбрызнул накопившийся пот. Забава длилась, пока по ступеням, ведущим из темницы наверх, не застучали каблуки.

К ним вышла та, кому юнец незамедлительно поклонился, спрятав глаза в тени от длинных каштановых прядей.

– Довольно, Синх. – Голос Аррэи прозвучал на удивление беззлобно, несмотря на надменный холод во взгляде.

Она успела переодеться из привычного платья в черную рубашку с высокой горловиной и черные облегающие штаны, заправленные в высокие шнурованные сапоги по колена. На талии одежда была утянута широким кожаным ремнем, украшенным множеством ножей, лезвий и каких-то медных флаконов.

Женщина поправила вороной пучок, туго стянутый на затылке, и со вздохом подошла ближе к пленнику, рассматривая его внимательно, будто диковинку. Тот поднял блестящие серо-зеленые глаза и ненавистно сжал зубы.

– Удалось узнать, что он Заг Буччер, – стал рядом с дамой Синх. Когда он обратил взор опять на мужчину в цепях, эльфа обдало приятным трепетом от лицезрения продолжающихся мучений.

– Это бесполезная информация, – в голосе Аррэи послышалась усталость.

– Он добровольный наемник лорда Гамбелла. Но отрицает… пока еще отрицает, что исполнял роль лазутчика, вынюхивая, где Айнхириамм. Посмотрите на его грудь, миледи. На рубашке вышит их герб.

И действительно, на серо-желтой влажной ткани краснели шерстяные нити вышитого стрижа, заключенного в круг. В клюве птица крепко сжимала стрелу. Это был знак Скиммера.

Синх продолжал:

– Мы изъяли кольчугу и оружие у него, и у женщины с мальчишкой. Значит, их компания была подготовлена.

Аррэя аккуратно вынула из кармашка на поясе тонкую спицу, и одним резким движением полоснула ею от горла до пупка подвешенного. Грязная рубаха разошлась, будто по приказу, однако, на коже не выступило ни капли крови. Эльфийка грубо сдернула лохмотья и швырнула на пол, оставив мужчину в одних лишь портках.

Первое, на что упал взгляд ее горящих золотом глаз, была левая часть грудной клетки, а именно – ребра. Пунцовый участок начинал кое-где синеть, а линии плоских костей порою нарушались и неестественно выпирали. Все это говорило лишь о многочисленных переломах. Аррэя медленно повернулась к Синху.

– Я ведь учила тебя, – нахмурилась она. – На допросе мы стараемся не для себя, а для него, – кивнула женщина в сторону пленного. – Не удивительно, что ты узнал так мало.

– Простите, миледи, – виновато опустил голову юноша.

– Придется мне пообщаться с этим Загом Буччером. А ты принеси мне фартук, будь добр.

Парень кивнул и поспешил скрыться во мраке узких квадратных коридоров. Аррэя приблизилась к лицу Зага. Равнодушие стояло в этих женственных сосредоточенных глазах. Равнодушие к его боли, к его крикам. Она смотрела некоторое время в самую его душу, а затем заговорила полушепотом, ласковым, будто у матушки:

– Ты ведь не дурак и понимаешь, что если видишь мое лицо, то это говорит об одном: к своим ты больше не вернешься? У тебя остается только один выбор из двух вариантов: ты рассказываешь мне все, что известно о планах своих господ, остаешься жить и работать на нашей ферме, или… я запытаю тебя до смерти. Поверь, это не будет быстро. – В подтверждение сказанных слов, Аррэя воткнула спицу в изувеченный бок Зага, и очередной дикий вопль, преисполненный страданием, нарушил покой затаившихся в темнице заключенных.

Языковой барьер отсутствовал, поэтому пленнику было понятно абсолютно все. Несмотря на то, что эльфы являлись носителями древней речи Первомагов, длительное время тесного соседства с людьми на одном материке привело к неминуемому изучению и использованию человеческого языка. Исключение составляют северные народы, обитающие на острове Надвард.

– Мы не несли никакой особенной миссии! – сорванным голосом рявкнул мужчина, задергавшись на цепях. – Мы с семьей искали еду в лесу! Собирали грибы и охотились!

– Далеко же вы зашли. Много дичи набили? – эльфийка вынула спицу, рассматривая ее окровавленное острие. – А сами вы из Скиммера?

– Да! Оттуда.

– Хм, а ты в курсе, Заг, что в Скиммере больше нет живых?

Тот растерянно заморгал. Увидев его реакцию, эльфийка снова погрузила спицу в травмированный участок. При этом выглядела она совершенно незаинтересованной в происходящем.