Профессиональная злость мгновенно сменяется предвкушением профессионала. Они ехали сюда за этим! И они это получили! Их союзник – думающий интересный, не лишенный справедливости, и внутренней, как и внешней, силы. Это ли не счастье для страны, когда союзник такой? Нет, Наташа права. Они похожи. И они живут на одной земле. Значит, точек соприкосновения у них много.

Потирая подбородок, он выдает эту мысль вслух, глаза сверкают интересом и легким азартом:

– У нас много точек соприкосновения.

Николай думает, что ошибается тот, кто думает, что азарт – это плохо, и военные его испытывать не должны. О, еще как должны! Азарт – это то, что заставляет врагов трепетать. Вот, кому плохо от азарта, так это врагу. Николая передергивает от воспоминания азарта этих двоих, но он справляется с собой. Да, они сильнее. Да, они умны. Но и они не лыком шиты, да не из пластилина деланы. И задача их не через друг друга прорываться, а рваться вместе в одну сторону, а уж тепло, уют и выгоду они друг другу обеспечат. Главное, не против друг друга. И ещё главнее, настучать аналитикам по шапке. Изначально было ясно, что им вместе выгодно и нормально, но нет же ж! Нужна проверка!

– Что надумал, Коль? – спрашивает Вадим, понимая, что он закончил с размышлениями по тому, как Николай бросает взгляд на огонь для разминки глаз. Старая привычка.

– Мы идем вместе. Я протащу эту идею. Пойдем по одиночке, нас будут жрать. Вместе – будем пугать всех и вся.

– Согласна, – серьезно отвечает Наташа, с достоинством и уважением кивая. Николай возвращает этот кивок, прикрывая глаза, чтобы показать свое почтение по правилам союзника. – Что с отчетом? – просто и легко, как своего товарища, почти друга, спрашивает она. – Надумал?

Николай кивает, запоздало отвечая:

– Да. Напишу так, чтобы проверок больше не было.

– Он распишет, – растягивая гласные, вмешивается Вадим тоном: "Ну, кто бы сомневался?!"

– Под хохлому, – соглашается и закрывает тут же веселую тематику Наташа интонацией, мол, не вмешивайся, дел по горло. Вадим хмыкает, но замолкает. В отчетах он, конечно, знает, что нужно писать, чтобы не влететь на пожизненное с подачи доброхотов, но игры словами предполагают знание ситуации, способности и таланта, и если талант выкручиваться у Вадима природный: "столбы дорогу перебегали", "чайник – лучшее место для супа, потому что и жидкость нальешь и до начинки доберешься", "зебра не полосатая, она в вытянутую клеточку", то вот способность аргументировать, равно, как и знание, кому, когда и как нужно аргументировать, что тоже талант, это к Николаю.

Наташа отходит к камину, садится на расстеленную куртку. Рыжий прижимается к ней, укрывая хвостом ноги.

– Я напишу, что ты догадалась, проверила, что мы ощутили уколом боли, разозлилась, но среагировала физическим и колдовским способом на нарушение правил и законов. Действия сделаны с целью разнять, а не воспользоваться моментом. Это даст понять, что вы сильны, умны и выдержаны.

– Моментом мы воспользовались. Это тебе и так скажут, – вяло махнула рукой Наташа. – Напиши, что не воспользовались открытой спиной. Или не напали в спину.

– Ага! Только в бок! – возмущенно поддакнул Вадим.

– Между прочим человеческие ребра очень хрупкие, – с зарождающимся рычанием поворачивает Наташа голову к нему, намеком давя телохранителя. Вадим надувается, как мышь на крупу, но замолкает. Наташа добавляет серьезно и спокойно уже для Николая: – Так что лучше не писать.

– А я чего? Я ничего, – тоном, будто он здесь не при чем, отвечает Вадим, отводя взгляд, будто виноватый школьник. – Я, вообще, мимо пролетал, приземлился на кресло.

– В кресло. В! – недовольно выделяет Николай, которому уже не впервой исправлять ошибки старого сослуживца.

– Учитывая, как он летел, – вмешивается Наташа, – то именно на, – выделяет она, – кресло приземлился, – и становится серьезной: – Все обсудили? Вопросы? Предложения? Уточнения?

Оба задумываются. Вадим смотрит на друга и, получив немое одобрение и уступку, спрашивает:

– Вы нас простили?

– Мы дали вам шанс. Теперь нужно исправить и начать работу так, как это было нужно сделать, и что остановилось из-за вашего поступка с проверкой.

– Спасибо за честность, – благодарно, стараясь удержать достоинство в голосе, кивает Вадим. Обидно, что все так вышло, но сами наворочали, самим и исправлять, хотя неприятный осадок от того, что все могло так глупо оборваться, неприятно скребет внутри. Это скребыхание быстро перерастает в желание порвать того аналитика, который решил, что проверка "не навредит и даст понять, что это за личность". Поняли, так поняли! Чуть врага не нажили. Или это тоже просчитали? Но это надо будет спросить у Кольки, а потом узнавать наверняка, правы или нет они в предположении, что аналитика в плане колдовства, вообще, не к месту в виду отсутствия знания этой стороны. Но это уже позже.

Они еще говорят о миске для белки в парке, и Наташа рассказывает, что таково правило: животных кормить, а проживающих на территориях колдовских или таких вот, поместий, связанных с колдовским миром, еще и трогать нельзя. Исключение составляли домашний скот, который разрешалось забивать хозяевам для пищи, но и там были правила, которые нужно было знать.

После говорят о быте на время пребывания здесь, об отъезде. Вадим спрашивает про камень, который вернули в реку.

– Это один из местных камней и его трогать нельзя было. Это, как у вас, украшения и части священных мест. Трогать нельзя. А его украли.

Вадим понятливо кивает. Что бы он сам сделал, если бы, как в рассказе одного сослуживца, из церкви их небольшого городка, где работала старая ворчливая, но очень добрая бабулька, и один священник, который очень любил собак, украли бы что-то ценное? Да тоже самое, что сослуживец. Нашел бы, вернул, и не забыл бы прописать по первое и по второе, а после пошел бы к батюшке на исповедь, "сдаваться", так сказать.

Уже проводив Наташу вечером до комнаты, и зайдя в свою, по соседству, Вадим вспоминал вторую часть этой истории.

Сослуживца батюшка поблагодарил за возвращение ценностей, а потом пошел вместе с ним в милицию. Надо заметить, Сослуживец, хоть и бил хорошо, ничего серьезного тогда не сломал и не отбил, но синяки, конечно, были. Ясное дело, что и этого могло хватить для проблем, но и не так серьезно это было, но батюшка отрезал, что идет с ним и прямо сейчас, и они пошли.

Выслушав обоих, доставив третьего, в милиции посмотрели-посмотрели да и с почтением отправили обоих из отделения по домам, а вот вора передали в нежные и заботливые руки следователя, после чего тот попал не абы куда, а в помощники к старой бабульке при церкви – батюшка упросил определить того на административные работы. Вадим подозревал, что это банально прикрыли так его будущего сослуживца, пообещав, что если вор будет молчать про побои и отбудет срок паинькой, то и закроют глаза на случившееся, потому что батюшка вступился. Вадим в уме прикинул несколько иных способов вытащить друга, но что сделано, то сделано. Черт его знает, какая там ситуация была, друг тоже не распространялся об этом. История бы закончилась, только вот потом пришедшие пьяные дружки того вора порезали батюшку. Спасти успели чудом. На больницу и восстановление после собирались всем миром. Старушка в один из дней, когда батюшке стало плохо, получила инфаркт, загремела в больницу. Выжила. Когда оба выздоровели, и вора, и его дружков где-то полудохлыми нашли. Следователи разозлились. За разбойное нападение группой лиц в пьяном виде оморозки отправились на зону, где и сдохли. Сослуживец молчал, но Вадим и так все понял – он участвовал в поисках воров, и похоже, как и в случае с деньгами на лечение, мутузили там всем миром.

Его же подопечная не стала ждать, и не стала доверять, а все это время наблюдала за ними, и вот они-то эту проверку провалили. К ним пришли с предложением мира, а они решили союзника подразнить. Что называется, подергали тигра за хвост.