В короткой беседе Сунь Ят-сен ясно изложил нам суть своей программы. Злейший и самый сильный враг китайского народа — империализм. По принципу «разделяй и властвуй» империалисты подкармливают и натравливают друг на друга феодалов-милитаристов, которые только и существуют за счет этих подачек. Если мы выгоним из Китая империалистов, для нас не составит труда расправиться с внутренними врагами. Первые и неотложные наши задачи — сформировать революционную армию по советскому образцу, подготовить на юге страны достаточно надежный плацдарм для похода на север.

«Мы надеемся, — говорил Сунь Ят-сен, — что вы, накопившие богатый опыт в борьбе против интервенции иностранных империалистов, изгнавшие их из своей страны, передадите этот опыт нашим курсантам — будущим офицерам революционной армии».

После приема у Сунь Ят-сена М. М. Бородин обещал познакомить нас с генералом Чан Кай-ши, которого собирались назначить на должность заместителя начальника военной школы. Тогда предполагалось, что возглавит школу сам Сунь Ят-сен. Встреча с Чан Кай-ши по непонятным для нас причинам все время откладывалась. Потом Бородин сообщил нам, что Чан Кай-ши куда-то уехал. Нам не сказали правду, по-видимому, не желая подрывать в наших глазах авторитет будущего начальства; на самом деле Чан Кай-ши без ведома Сунь Ятсена и Ляо Чжун-кая выдал набранным для школы Вампу преподавателям и служащим выходное пособие, объявив им, что школа открыта не будет. А сам сбежал в Шанхай. Бегство этого деятеля, по-видимому, следует объяснить тем, что Чан Кай-ши еще не совсем ясно представлял себе в тот момент, какой клад для крупной буржуазии и для него лично попал к нему в руки. Кроме того, он опасался революционного авторитета коммунистов, поэтому должность начальника школы в то время казалась ему ловушкой.

Была еще и другая причина поступка Чан Кай-ши, на которую, как мне кажется, правильно указал генерал У Те-чэн, — обыкновенная трусость: Чан Кай-ши боялся, что находившиеся в Гуанчжоу милитаристы, в частности юньнаньцы, косо смотревшие на формирование школы Вампу, разоружат курсантов и в конце концов расправятся с ним самим.

«Не стоит держаться за этого труса, — говорил У Те-чэн Бородину. — Каждый раз, как только начинают сгущаться тучи, Чан Кай-ши, чтобы не подвергать свою персону опасности, дезертирует и отсиживается где-нибудь в безопасном месте. Так сбежал он и на этот раз, так будет бегать и впредь. Надеяться на него нельзя». Как видим, истинную сущность Чан Кай-ши понимали даже правые гоминьдановцы.

Сунь Ят-сен, Ляо Чжун-кай и коммунисты отменили распоряжение Чан Кай-ши, и школа Вампу начала действовать. Вскоре Чан Кай-ши, подстрекаемый «политиками биржи», которые быстрее его разобрались в том, что за клад идет к нему в руки, счел за благо вернуться на свой пост.

Тогда мы, разумеется, не знали истинного политического лица Чан Кай-ши. Мы наивно думали, что политическим наставником Чан Кай-ши был Сунь Ят-сен. На деле же Чан Кай-ши «учился» у главы гангстеров Шанхая Чэнь Ци-мэя — дядюшки выдвинувшихся позже заправил реакционной гоминьдановской группировки, братьев Чэнь Ли-фу и Чэнь Го-фу.

Под руководством клики Чэнь Ци-мэя, которая выражала интересы чжэцзянских денежных тузов, прошла политическая выучка Чан Кай-ши. В самом начале своей политической карьеры Чан Кай-ши исполнил роль палача. В 1912 г. не кто иной, как он, убил видного революционера Тао Чэнь-чжэна, стоявшего на пути Чэнь Ци-мэя и его молодчиков, рвавшихся к власти в Чжэцзяне.

Однако подлое убийство Тао Чэнь-чжэна вопреки ожиданиям Чан Кай-ши отнюдь не подняло его на политические вершины, оно лишь покончило с одним из соперников Чэнь Ци-мэя в Чжэцзяне. После революции 1911 г. Чан Кай-ши появляется то в рядах шанхайских гангстеров, где делает деньги и прожигает жизнь в кутежах и разврате, то среди южных милитаристов и разбойничьих банд. Везде, где проходят банды, неизменно царят мародерство и насилия, грабежи и убийства.

Чан Кай-ши некоторое время подвизался в качестве маклера на шанхайской бирже в компании компрадоров, прошел курс науки у биржевых авантюристов и стал крупным коммерсантом. Но счастье отвернулось от него, он потерпел финансовый крах. После 1922 г. на шанхайской бирже началась депрессия, не сулившая дельцам ничего хорошего, и Чан Кай-ши решил обогащаться при помощи политических спекуляций. Будучи беспринципным карьеристом, Чан Кай-ши всячески демонстрировал свою показную революционность, он всегда охотно распространялся о своей верности идеям Сунь Ят-сена и путем беззастенчивой демагогии сумел втереться к нему в доверие.

После того как Сунь Ят-сен установил дружеские отношения с Советским Союзом, Чан Кай-ши умело использовал представившийся случай для того, чтобы нажить себе политический капитал. Он согласился поехать в Советский Союз для изучения постановки военного дела. Именно в результате этой поездки, а также благодаря связям в Гоминьдане Чан Кай-ши получил суливший ему столько выгод пост начальника военной школы Вампу.

Перед этим назначением Чан Кай-ши перебивался кое-как «на довольствии» у генерала Сюй Чун-чжи. Он символически числился то его заместителем, то начальником штаба. Позднее он столь же символически состоял начальником штаба у Сунь Ят-сена. Опорой его была тогда «армия», состоявшая из двух денщиков и двух жен. Итак, с первых шагов своей военно-политической карьеры Чан Кай-ши показал себя двурушником: с одной стороны, используя революционную фразеологию, он причислял себя к сторонникам Сунь Ят-сена, с другой — затаенно мечтал повторить переворот Юань Шикая: создать на базе военной школы Вампу новую сухопутную армию и при ее помощи пробраться к государственной власти.

Понятно, почему Чан Кай-ши настойчиво боролся против предложения сформировать Национально-революционную армию на основе наиболее лояльных к Сунь Ят-сену частей Гуанчжоуской армии, подчинявшейся генералу Сюй Чун-чжи.

Повторяю, мы не знали прошлого Чан Кай-ши, но особых симпатий к нему никогда не питали. Чан Кай-ши неизменно вызывал чувство настороженности.

До того как я прочитал книгу Чэнь Бо-да, мне не было известно, что еще в мае 1924 г. Чан Кай-ши в письме Ляо Чжун-каю высказался против трех основных политических установок Сунь Ят-сена, клеветал на Советский Союз и насмехался над Ляо Чжун-каем, называя его «рабом России».

Разумеется, не знал об этом и М. М. Бородин.

Военная школа Вампу давала Чан Кай-ши большие возможности. Но хитрый интриган хорошо понимал, что без помощи Коммунистической партии школу не создашь и армию не организуешь.

Итак, мы были назначены военными советниками в школу Вампу. Терешатов, Поляк и я в связи с началом работы были приглашены на квартиру к Бородину, где нам предстояло познакомиться с Чан Кай-ши, его заместителем по учебной части генералом Ван Бо-лином (Ван Ма-ю) и заместителем по строевой части генералом Хэ Ин-цинем.

Чан Кай-ши тогда было около сорока лет. Коротко остриженные, поредевшие волосы торчали на маленькой голове. Беспокойно бегали злые глаза. Держался он подчеркнуто по-военному, явно рисуясь. Слушая Бородина, Чан Кай-ши время от времени в знак согласия издавал какие-то бессвязные звуки, напоминающие карканье вороны. Смех его звучал очень искусственно, глаза оставались злыми.

Генерал Ван Ма-ю оказался очень худым человеком средних лет. В глаза бросались его округлый лоб, острый подбородок, привычка в разговоре скалить зубы и вытягивать в сторону собеседника правую руку с растопыренными полусогнутыми пальцами. Он напоминал заморенного котенка, который в испуге выбрасывает лапку в сторону предполагаемой опасности. Отъявленный консерватор и тугодум, генерал Ван Ма-ю вечно пытался защитить что-нибудь давно отжившее и ненужное.

Генерал Хэ Ин-цинь сидел прямой, как доска, на самом кончике стула, аккуратно положив ладони на колени. Глядя на его короткую под бобрик прическу, на подслеповатые глаза за очками в золотой оправе, на тонкие, растянутые в улыбку губы, на всю его фигуру со слегка приподнятым левым плечом, можно было подумать, что перед нами прилежный ученик с первой парты. На самом же деле это был Иудушка Головлев, да еще какой!