— Не плюс, — возразил я. — Мы ничего не доказали, потому что ничего не увидели.

— Кому «доказали»? — переспросил Витман. — Лично я вам верю безоговорочно. Его Величество, полагаю, тоже. Кредит доверия вы у него заработали огромный. Тьма — это то, о чём никто и ничего толком не знает, у неё практически нет изученных свойств. Мы отработали гипотезу — только и всего. Продолжаем наблюдение. Выжидаем.

Вдохнув и выдохнув, я сказал:

— Ладно. Считайте, что успокоили. И хорошо, что позвонили: есть хорошие новости. Мне удалось выбить из книги Юнга координаты прорывов.

— Что? Как⁈ — Витман буквально вцепился в информацию зубами.

— Ну… Наверное, пришла пора вас кое с кем познакомить. Нам необходимо встретиться. Только давайте не сегодня. Завтра.

Сегодняшнюю ночь мы со Светой собирались посвятить объединению близняшек.

— Информация достоверная? — быстро спросил Витман.

— Да чёрта с два она достоверная! Но другой у нас пока нет.

— Проклятье, Барятинский! — не выдержал Витман. — Что за шутки?

— Для шуток не время, шеф, — тоже позволил я себе небольшую фамильярность. — Будем проверять. Если с первым прорывом информация не подтвердится, то придётся применять иной подход…

— Если с первым прорывом информация не подтвердится, то, возможно, нам придётся искать иной мир для жизни!

— Ну, значит, найдём. Наверняка есть миры, которым не повредит немного магии.

— Чёрт бы побрал вашу легкомысленность!

— Это не легкомысленность. Это — немного здорового фатализма в условиях, когда контролировать мы можем чуть более, чем ничего.

В итоге мы договорились о встрече на завтра. Пора было выводить Свету в свет.

А до тех пор я твёрдо решил расстроить планы Жоржа, в чём бы они ни состояли. Теперь уже был абсолютно уверен, что к Злате он прицепился не просто так — имена её и Агаты, сменяющие друг друга на странице книги, это подтверждали. А значит, пора вмешаться.

Злату я поймал перед обедом. В академии всё же были строгие порядки, да и аристократического воспитания никто не отменял. У курсантов было не принято обжиматься на глазах у преподавателей, и Злата с Жоржем держались поодаль друг от друга.

— Доброго дня, госпожа Львова, — сказал я.

Злата остановилась. Мы оказались примерно в середине столовой, остальные курсанты, двигаясь к своим столам, обтекали нас с двух сторон.

— Доброго дня, — пролепетала Злата, крутя головой в поисках кого-то.

Раньше она так выискивала взглядом Агату. Теперь же успокоилась, увидев Жоржа. Белобрысый недоросль сидел за своим столом, но к еде не прикасался. Внимательно глядел на нас со Златой. Правая рука его лежала на столе, являя миру красивый золотой браслет.

Медные браслеты в основном все попрятали. Как бы там ни было, а медные украшения действительно были аристократам не очень-то в тему. Однако никто из курсантов браслета не снял, медяшки то и дело показывались из-под манжет. Значит, в основном все поверили. Боятся.

— У меня всё готово.

— О чём вы говорите, господин Барятинский? — пролепетала Злата, по-прежнему косясь на Жоржа.

Он будто бы транслировал ей телепатически, что отвечать.

— О вашем объединении с Агатой, разумеется, — сказал я. — Или вы больше этого не желаете?

Вздрогнув, Злата отвела взгляд от Жоржа. Теперь всё её внимание досталось мне.

— Вы… Вы не шутите, господин Барятинский⁈

— Ну что вы. Это с моей стороны было бы даже неприлично.

— И вы… Вы хотите сказать, что точно знаете, как нас объединить?

Я колебался буквально мгновение. На самом-то деле ничего я не знал. Это Света утверждала, что знает, а я просто ей доверился. Хотя, с другой стороны — почему бы мне и не довериться аватару Света? Если из-за вмешательства Тьмы изначальная девчонка распалась на Злату и Агату, то отчего бы вмешательству Света не сшить их обратно. Здесь-то уж всяко побольше логики, чем в том, чтобы положить неблизняшек друг на дружку и придавить сверху колодой.

— Я бы не стал вас тревожить, если бы не знал, госпожа Львова. Сегодня ночью. Ровно в двенадцать подходите к Башне-руине. Вы ведь знаете, где это?

— Д-да, примерно. Нам устраивали обзорную экскурсию по Царскому селу…

— Вот и прекрасно, — кивнул я. — Значит, я вас жду?

— Но я не знаю, как мне убедить Агату! — всплеснула руками Злата. — Если она не захочет объединяться, то, верно, ничего не получится!

В этих словах прозвучала какая-то иррациональная надежда. Мысленно я кивнул: всё подтвердилось. Жорж запудрил девчонке мозги. Теперь уже не Агата, а Злата не желает объединения. Но надеется, что всё выкружится так, будто дело сорвалось из-за Агаты.

— Что ж, если одна из вас не будет искренне хотеть этого — ничего не получится, — развёл я руками. — Здесь уже сфера моей ответственности заканчивается. В конце концов, это ведь ваша жизнь, и вам решать…

— Нет-нет, я хочу, хочу! — заволновалась Злата. — Но Агата… Я постараюсь её убедить.

— Просто скажите ей, что если она не будет этого искренне хотеть, ритуал не удастся, — подсказал я. — Думаю, тогда ей нечего будет бояться. Но она и не захочет вас оставить одну ночью.

Злата кивнула. Глаза её засияли — она полагала, что я, сам того не понимая, подсказал ей выход из ситуации.

— Я смотрю, Костя, ты всё-таки решил заарканить эту прекрасную даму, — заметил Анатоль, когда я сел рядом с ним за стол. — И правильно! Сказать по секрету, бытует мнение, что на неё положил глаз Жорж. Не дело это — уступать чёрным такое преимущество. Тем более, что Злата — белый маг.

— Полагаете, господин Долинский, что за Львовых будут назначать призовые баллы? — с ехидцей спросил Андрей.

Он не изменял своему меню. Тарелка гречневой каши, пара кусков хлеба, стакан чая без сахара. Андрей не позволял себе никаких слабостей, закаляя дух буквально на каждом шагу. Я его за это уважал, хотя не мог не заметить, что характер парня становится ощутимо едким. Интересно было бы поглядеть на его жемчужину, но такая просьба в этом мире — дело довольно интимное.

— Вот что я вам скажу, ребята. — Я взялся за ложку и придвинул к себе первое. — Чёрных магов я не люблю за то, что они легко и просто лгут всем подряд. А белых недолюбливаю за то, что они охотно и так же легко лгут сами себе. Что хуже — попробуй, разбери…

Мысль эта пришла мне в голову только сейчас, но я с грустью понял, что преследовала меня вот уже целый год.

Ведь действительно. Цвет жемчужины, доминирующий цвет магической энергии — всё это зависит в первую очередь от намерения, с которым ты делаешь то, что делаешь. Считаешь, что творишь добро — и ты белый маг. Веришь, что причиняешь вред — и ты чёрный.

Только вот нюансик. Всю дорогу здесь именно белые маги творили самые страшные вещи.

Рабиндранат, который едва не угробил Костю Барятинского из-за своей сумасшедшей матушки. Которая и сама искренне верила, что её сын — наследник императора, и сына в этом убедила. Белозеров, который организовал заговор против короны и опять же пытался меня убить. Да даже, по слухам, сам Юнг — чья человеческая природа в принципе была под вопросом. Все они были белыми магами.

Чёрные всего лишь искали своей выгоды в каждом деле и не стеснялись отобрать конфетку у ребёнка. А белые лгали себе и таким образом получали возможность творить самые чёрные дела.

А что если сильнейший белый маг вдруг окажется сумасшедшим? Начнёт убивать людей толпами, веруя, что творит добро, и останется при этом белым?..

Нет, такое, конечно, невозможно. Убийства чернят жемчужину в любом случае. Не говоря уж об исконно черномагических заклинаниях…

Ведь так?

— О чём задумались, господин Барятинский? — спросила Полли.

— А где вообще берут жемчужины? — спросил я.

— С вашей что-то случилось? — удивилась Полли.

— Ну… потерял, — буркнул я.

Дуэль с Жоржем прошла, по сути, незаметно. Никто, кроме непосредственных участников, о ней не знал. И я не видел смысла расширять круг посвящённых.