А Жорж улыбался и говорил так, будто речь шла о каком-то ничего не значащем недоразумении. Например, как если бы я случайно толкнул его или пригласил на танец девушку, которая ему нравится.

Будто Жорж напрочь забыл, что я на несколько дней отправил его в кому и упихал, как бочонок с огурцами, в подпол к Мурашихе. В подпол! В Чёрном городе! Да за одно это Жорж должен был с говном меня сожрать. Ну, или хотя бы попытаться.

«Это ловушка!» — вопил внутренний голос. Но ловушки я, хоть убей, не видел. И опасности не чувствовал. Мне просто протягивали руку.

Когда-то один уникум вот так же, как Жорж, протянул мне руку. А когда я её пожал — ощутил боль. Может, и Жорж задумал нечто подобное? Что ж, если так — переживу, опыт есть. Да и вторая рука у меня свободна. Сломаю Жоржу челюсть раньше, чем он успеет сообразить, что план провалился.

Успокоив себя такой мыслью, я пожал протянутую руку.

Предчувствие беды было до такой степени сильным, что в первое мгновение я действительно ощутил боль. Фантомную боль-воспоминание о том, как тысячи игл вонзаются в ладонь. И левая рука дёрнулась для удара, но я вовремя её остановил.

На самом деле никакой боли не было. Была лишь сухая и тёплая ладонь Жоржа. Его открытый взгляд и полуулыбка.

— И что всё это значит на самом деле? — Я задержал его руку в своей. Сжал посильнее — так, чтобы было ясно: если захочу, то раздавлю аристократические косточки в костную муку.

— Только то, что я сказал, — улыбнулся Жорж. — Наша вражда, в том виде, в котором она пребывала до сих пор, не имеет ни малейшего смысла. А значит, мы, как разумные, здравомыслящие люди, должны её прекратить. Ну хорошо, признаю: поддерживал вражду в последнее время лишь я один. Стало быть, это я должен её прекратить. Что, собственно, и делаю.

— «В том виде, в котором она пребывала до сих пор», — повторил я.

Улыбка Жоржа сделалась шире.

— Именно так, господин Барятинский. Именно так.

Я разжал пальцы. Жорж опустил руку.

Взгляд его переместился с моего лица мне за спину.

— Не представите меня вашей спутнице, господин Барятинский?

— Не считаю нужным, — отрезал я.

— Я бы не назвал это вежливым.

— А я бы не назвал вежливым себя.

— Что ж, как вам угодно, господин Барятинский. За сим — разрешите откланяться.

Жорж и в самом деле отвесил мне неглубокий поклон. Оглядел на прощанье Свету — её босые ноги заинтересовали его, кажется, даже больше, чем свечение — и прошёл мимо нас к лестнице. Я посмотрел ему вслед. На середине пути Жорж обернулся и сказал:

— Скоро я докажу вам, господин Барятинский.

— Что именно? — спросил я.

— Что вражда бессмысленна. — И Жорж снова широко улыбнулся.

На этом диалог завершился. Я подтолкнул Свету к выходу. Когда мы оказались на крыльце, она глубоко вдохнула — так, будто на протяжении всего разговора не дышала.

— Дерьмо, — сказал я тихо. — Словами не выразить, как мне это всё не нравится.

— Я чувствую Тьму в этом человеке, — прошептала Света. — Чувствую!

— Охотно верю. Теперь понять бы, к чему всё это ведёт. Какого хрена Жорж забыл на чёрной лестнице? Он сюда сроду не заглядывал. Что он скрывает? И кто он теперь? Новый Юнг?..

— Опять ступеньки, — невпопад, угрюмо ответила Света, глядя перед собой.

— Всего-то три штуки, — улыбнулся я. — Давай, помогу.

Я спустился первым и протянул ей руки. Света, глубоко вдохнув, оперлась на них и спустилась.

Мимо привратника она прошла невидимой, держась за меня. Мне и слова не было сказано — к отлучкам господина Барятинского в любое время дня и ночи привыкли уже, кажется, все.

А возле машины возникла заминка. Я открыл для Светы дверь, но не почувствовал, что она стремится внутрь.

— Что опять не так? — со вздохом спросил я.

Говоря, старался мониторить пространство вокруг. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь увидел, как я стою и болтаю сам с собой.

— Зеркала, — сказала Света.

— О, чёрт. — Я вспомнил занавешенное зеркало в своей комнате, рассказ Светы о Страже, и поморщился. — Ну ладно.

Ездить без зеркал, конечно, такое себе удовольствие, но подобным опытом я обладал. Лучше лишний раз обернуться и посмотреть назад, чем увидеть, как на полном ходу из зеркала в салон выскакивает Страж.

Я снял оба боковых зеркала. Скрутил то, что в салоне. И бросил всё это добро в багажник.

— Так лучше?

— Да, — с облегчением сказала Света.

Уселась на пассажирское сиденье, одновременно сделавшись видимой.

— Ты какая-то бледная, — заметил я. — Жорж напугал?

— Нет, — мотнула головой Света. — Эта невидимость меня измучила. И лестница.

— Ну… отдыхай.

Я закрыл дверь. А пока обходил машину, боролся с неутешительными мыслями.

Невидимость, значит, её измучила. За каких-то, суммарно, пятнадцать минут. Я, конечно, невидимым делаться не умею, да и никто из моих знакомых таким умением не хвастался — кроме, возможно, Его Величества. Но что-то мне подсказывает, что невидимость не должна быть слишком накладным в плане магии заклинанием.

Хороша помощница в борьбе с Тьмой, ничего не скажешь.

— Государю императору — ура! — завопили вдруг с неба.

Я, не оглядываясь, отворил заднюю дверь. В салон молнией влетел Джонатан. Вскрикнула от неожиданности Света.

— Ну вот, — улыбнулся я. — Команда в сборе.

Сел за руль, запустил движок.

— Рычит, — заметила Света, прислушиваясь.

— Не бойся. Это он не со зла.

— Я не такая уж слабая.

— Что? — Я посмотрел на Свету.

— Ты ведь об этом подумал только что.

— Откуда тебе знать, о чём я думаю? — прозвучало резче, чем мне хотелось.

— Ты был разочарован. По твоему лицу это было видно, когда я сказала, что меня измотала невидимость. Но, Костя, пойми: я много времени провела в темноте, где была единственным источником света. Тьма почти сомкнулась надо мной, когда подоспел ты. Мне нужно время, чтобы восстановить силы.

— Так ты подзаряжаешься от света? — спросил я. — Лампы, огонь, солнце?

Света кивнула:

— Да. Всё, что ты перечислил, несёт в себе пусть крошечный, но отблеск истинного Света. И даже ночь в твоём мире для меня — счастье, потому что полной темноты здесь не бывает.

— Ох и неудачный же город ты выбрала для восстановления, — вздохнул я, посмотрев через лобовое стекло на серое небо. — И неудачный сезон…

— Ничего страшного. Здесь гораздо больше Света, чем тебе кажется. И, возможно, именно поэтому Тьма до сих пор не смогла ничего с ним сделать.

— А может, она не смогла это сделать из-за того, что мы с ребятами до сих пор успешно отбивали прорывы? — усмехнулся я.

Света отзеркалила мою усмешку:

— А благодаря чему вы их отбивали, напомни?

Тут мне пришлось промолчать. Крыть нечем.

Выехав с парковки, я задал один из вопросов, которые меня тревожили ровно настолько, чтобы поболтать в дороге.

— А тот метеорит?

— Метеорит? — недоуменно повернулась ко мне Света.

— Ну да. Ты обещала помочь, и с неба рухнул метеорит. Который потом начал меня звать. Из него получилось новое оружие для меня и остальных.

— Ах, это, — Света улыбнулась. — Метеорит… Не знала, что оно так красиво называется. Помнишь, я говорила о великой горе, с которой льётся Свет?

— Забудешь такое…

— Метеорит — крошечная часть той горы.

Странно, конечно, однако некоторой логике вполне соответствует. Если есть гора, с которой льётся Свет, и есть метеорит, из которого получилось оружие, само собой несущее Свет, то почему бы и не рассматривать их как часть и целое.

— И как тебе такое удалось? — спросил я, выруливая на трассу. — Отколоть от горы часть? Ты ведь была заперта?

— Не могу сказать, что было легко, — вздохнула Света. — Те сущности Тьмы, что окружили меня, продвинулись разом на три шага, когда я это сделала. А раньше за все прошедшее время они шагнули лишь двенадцать раз. Я основательно ослабла. Ещё бы чуть-чуть, и…