Полли фыркнула.

— Мог бы проконсультироваться относительно содержания! Я бы подсказала тебе, с чего следует начинать. То, что ты взял — такая пошлость и банальщина…

— Ничего. Не понравится — отнесу обратно. И в следующий раз, конечно, проконсультируюсь с тобой.

— О, с удовольствием! Подожди… — глаза у Полли расширились ещё больше. Она заметила журнал. — Вязание крючком и спицами? Серьёзно⁈

— А что такого? Могу я обзавестись хобби? Работа у меня нервная, а рукоделие, говорят, успокаивает.

— Можешь, разумеется. Но… Ты хотя бы представляешь, где продаются пряжа и прочие принадлежности для вязания?

— Нет, — честно сказал я. — Но это не страшно.

Главное, чтобы Надя представляла…

— Послушай, Полли! — меня осенила ещё одна идея. — Ты не могла бы одолжить мне проигрыватель? Ненадолго?

Полли удивилась ещё больше. Но пробормотала:

— Конечно. Пожалуйста… Честно говоря, я о нём и позабыла. Стоит в комнате, пыль собирает. А зачем он тебе?

— Буду заполнять пробелы в знании современной музыки. А то до того замотался по служебным делам, что скоро со мной поговорить будет не о чем.

— О, — восхитилась Полли. — Что я слышу⁈ Бравый капитан Чейн заинтересовался чем-то, кроме государевой службы?

Я, как сумел, изобразил смущение.

— Обожди здесь, — Полли благосклонно кивнула и скрылась у себя на этаже.

Через минуту вернулась, неся проигрыватель и стопку пластинок.

— Вот, пожалуйста.

— Спасибо! — я подхватил то и другое и зашагал вверх по лестнице.

— Я всегда готова прийти тебе на выручку! — прокричала мне вслед Полли. — Если хочешь, мы могли бы вместе послушать музыку!

Я затопал по лестнице громче и быстрее. Вот чего мне сейчас точно не хватало, так это прослушивания музыки в компании Аполлинарии Андреевны.

— Что это? — Света заинтересованно разглядывала проигрыватель.

— Сейчас узнаешь.

Я поставил иголку на пластинку. Из небольшой трубы полились звуки фокстрота.

— О… — Света зачарованно смотрела на проигрыватель.

— И вот еще, — я высыпал на постель, которую Света соорудила из перины и одеяла, любовные романы. — Это чтобы тебе не скучать. Поела?

Я заглянул в корзинку, стоящую возле импровизированной кровати.

— Я съела даже не всё! Там ещё осталось!

— Ничего себе, — восхитился я. — Ну, по крайней мере, теперь мы знаем, сколько еды тебе требуется. Три стандартных порции шпалоукладчика.

— Что?

— Ничего, не бери в голову. Всё, побежал. Вечером навещу. И еды на ужин принесу.

Вечером после занятий я позвонил домой. Попросил Надю привезти мне какие-нибудь ненужные туфли и принадлежности для вязания.

— Костя, — забеспокоилась сестра, — с тобой всё в порядке?

— В полном, — заверил я. — Это нужно для маскировки. Дело государственной важности. Привезёшь?

— Ну, я попрошу Вову. А что…

— Спасибо, сестрёнка! Вове — привет, — я повесил трубку.

Забежал в людскую к Гавриле. Тот передал мне корзинку с ужином и пообещал, что завтрак притащит ещё до подъема.

Утром, когда я поднялся на чердак, оказалось, что за ужином Свете хватило половины того, что принёс Гаврила. То есть, порции постепенно сокращались.

Проигрыватель исполнял вальс. Света сияла, как начищенный пятак. В буквальном смысле — её свечение заметно усилилось. Похоже, организм Светы, или как уж это у неё называлось, постепенно приходил в норму.

— Смотри, Костя! — воскликнула она. — Смотри, как я научилась!

Света закружилась под музыку. На вальс танец походил мало, зато исполнялся от души и с экспрессией.

— Прекрасно, — одобрил я. — Не скучаешь?

— О, нет! Мне, кажется, никогда прежде не было так хорошо!

— Ну и слава тебе, господи. Хоть кому-то хорошо, — я подавил вздох.

Вспомнил о предстоящей на первом уроке лабораторной работе, которой грозил Платон.

— Давай, набирайся сил. Они тебе ещё пригодятся.

Навестить Свету в обед не получилось. Поднявшись по чёрной лестнице до третьего этажа, я обнаружил, что на лестничной клетке ругаются две наставницы — тётки, приглядывающие за курсантками. Решил, что лишний раз мелькать у них перед глазами не стоит, а невидимым становиться не умел.

Ничего. Зайду к Свете после отбоя, тогда уж здесь точно никого не будет.

После отбоя я выскользнул на лестницу. Поднялся к решётке, взялся за замок. И сердце ушло в пятки.

Замок не был заперт. Ручка просто накинута сверху, от тела замка она отделилась без труда.

Я точно помнил, что замок запирал.

Первая паническая мысль — Свету обнаружили. Кто, при каких обстоятельствах — с этим будем разбираться позже. Сейчас меня больше беспокоило другое: если её обнаружили, почему Джонатан не примчался ко мне? Когда Света объелась теста, фамильяр меня даже в императорском дворце отыскал.

Неужели… Я похолодел. Я не знал предела сил Джонатана. Но и где находится этот предел у Юсупова, тоже не знал.

На моей руке засветилась цепь. Я заставил её погаснуть и принялся тихо подниматься по ступенькам. Кто бы это ни был — возможно, он ещё здесь. И возможно, я даже сумею застать его врасплох.

Десяток металлических ступенек. Кромешная темнота на чердаке. Несколько осторожных шагов вдоль стены…

И странный звук, долетевший из того угла, где устроилась Света.

Я не сразу понял, что это смех. Света хохотала. Еще пара шагов, и я разглядел её свечение.

Дальше пошёл уже не таясь. Начал было издали:

— Какого чёрта… — но не договорил.

— Костя! — всплеснула руками Света. — Ты очень вовремя! Может быть, ты сможешь ему объяснить, что надо делать?

Перед Светой топтался Гаврила. Он по-дурацки развёл руки в стороны и выставил вперёд ногу.

Света держала в руках один из любовных романов, что я ей принёс. И смотрела — то на его обложку, то на Гаврилу. На обложке была изображена танцующая пара — статный красавец в гусарском мундире и рыжеволосая красавица в диадеме.

Света подошла к Гавриле. Одну его руку подняла повыше, другую согнула в локте. Снова посмотрела на обложку, придирчиво сравнивая результат.

— Ох, ваше сиятельство! — обрадовался, увидев меня, Гаврила. — Ну, наконец-то! Вот, барышня, — повернулся он к Свете, — вот ихнее сиятельство вам любой танец изобразят, какие только бывают! А меня — увольте, заради бога! Право слово, умаялся — хуже, чем вагоны бы разгружал. — Он опустил руки и принялся разминать плечи.

— Ты что здесь забыл? — резко спросил я.

Гаврила опустил голову и пробормотал что-то неразборчивое.

— Не слышу!

— Птичку покормить хотел, — повторил Гаврила.

— Чего⁈ — обалдел я. — Какую ещё птичку?

— Дак, известно, какую. Вашу, — Гаврила кивнул на Джонатана. — Давненько уж его в вашей комнате не видал-то. Вот и решил, что вы его на чердак переселили, чтобы господа наставники не гневались. И еда в корзинке — для него. Я ужин принёс и думаю — дай загляну? Понимать хоть, которое блюдо вашей птичке больше понравится. Чай, не щегол какой. Сурьёзная птица! Государя императора величает…

— Государю императору — ура! — с готовностью подтвердил Джонатан.

— Мне — откедова знать, чем таких кормят? — закончил Гаврила.

Хм-м. Ну, теперь хотя бы понятно, почему он вернул замок в исходное положение — создав видимость того, что тот заперт. Не хотел открывать мой секрет тому, кто случайно окажется рядом с решёткой.

— Узнал? — буркнул я.

Гаврила отвёл глаза.

— Ну и что мне теперь с тобой делать?

— Не волнуйся, Костя! — вмешалась Света. — Я объяснила Гавриле, что меня нельзя никому показывать. Он пообещал, что будет хранить нашу тайну. Мы так чудесно проводили время…

— Да, это я заметил. — Я со вздохом уселся на балку. Посмотрел на Гаврилу. — Память тебе, что ли, почистить…

Гаврила побелел, как мел. Прижал руки к груди.

— Ваше сиятельство! Христом-богом клянусь…