Печаль миссис Хиггинс заключалась в отсутствии детей. С какой глубокой завистью порой она останавливалась и наблюдала за беспечной игрой ребятишек, а потом, заметив, что на нее смотрят, с сожалением вздыхала и продолжала путь. Но как было, так было.
Очень скоро окружающие заметили, что мистер Хиггинс чрезвычайно заботится о своем здоровье: ест, пьет, занимается спортом и отдыхает по собственным секретным правилам. Правда, порой и он предавался излишествам, но это случалось преимущественно после возвращения из южных поместий. Необычное напряжение и усталость (дилижансов на расстоянии полусотни миль от Барфорда не существовало, а даже если бы они и были, то он, как всякий джентльмен, предпочел бы путешествовать верхом) требовали странной компенсации. В городе ходили слухи, что он запирался дома и в течение нескольких дней после возвращения пил без меры, однако все это происходило без свидетелей, так что за достоверность не поручусь.
Однажды – этот случай долго хранился в памяти горожан – охота проходила неподалеку от Барфорда, и лиса попалась в той части дикой пустоши, которую как раз начали огораживать несколько богатых жителей[21], чтобы на сельских просторах построить большие дома. Одним из самых активных деятелей огораживания стал некий мистер Даджен – поверенный в делах и агент всех окрестных семейств. Несколько поколений Дадженов занимались оформлением договоров аренды, брачных контрактов и завещаний. Отец мистера Даджена обладал полномочием собирать ренту для землевладельцев, точно так же как в дальнейшем сам мистер Даджен, а затем его сын и внук. Бизнес превратился для них в подобие фамильного наследства и вселил феодальное чувство, смешанное с гордой скромностью по отношению к помещикам, чьими секретами относительно происхождения земель и состояний они владели полнее, чем сами клиенты.
Мистер Джон Даджен построил дом на пустоши Уайлдбери. Хоть он и называл его коттеджем, двухэтажное здание занимало огромную площадь, а для внутренней отделки были специально приглашены мастера из Дерби. Сад, хотя и не очень обширный, также отличался оригинальной планировкой и был засажен только самыми редкими растениями. Какое же глубокое огорчение и разочарование испытал хозяин столь изысканного поместья в тот день, когда после долгого преследования, пробежав не один десяток миль, лиса спряталась в его саду. Это оскорбление мистер Даджен хоть и с трудом, но стерпел, а в шок его поверг грубый стук рукояткой хлыста в окно столовой, когда один из местных сквайров, бесцеремонно проехав по изумрудной лужайке, поставил хозяина в известность о намерении охотников прочесать сад и загнать лису. Мистеру Даджену пришлось постараться заставить себя любезно улыбнуться и приказать подать к ленчу все, что нашлось в доме, справедливо рассудив, что после шестичасовой погони охотники будут рады и даже самому скромному угощению. Он не без содрогания вынес вторжение грязных сапог в безупречно чистые комнаты, но по достоинству оценил деликатность, с которой мистер Хиггинс ходил на цыпочках, восхищенно оглядывая убранство.
– Собираюсь тоже построить дом, Даджен. И, честное слово, лучший образец невозможно представить.
– О, моя бедная хижина слишком мала, чтобы послужить примером для дома, который вы захотите возвести, мистер Хиггинс, – скромно отозвался хозяин, с удовольствием потирая руки.
– Вовсе нет! – горячо возразил гость. – Позвольте взглянуть. У вас здесь столовая, парадная гостиная… – Он умолк в нерешительности, и мистер Даджен тут же продолжил перечисление:
– Четыре гостиные, маленькие, но очень уютные, и четыре спальни. Но позвольте показать вам дом. Признаюсь, что приложил некоторые усилия к оформлению, так что, несмотря на скромные размеры, он может навести кое на какие полезные мысли.
Они оставили охотников с полными ртами и тарелками за столом, над которым запах лисицы перекрывал даже запах свежей ветчины, и внимательно осмотрели первый этаж. А затем хозяин любезно предложил:
– Если вы не слишком устали, мистер Хиггинс, поднимемся наверх, и я покажу вам свое святилище. Видите ли, это мое хобби, так что, когда посчитаете нужным, просто остановите.
Святилищем мистера Даджена оказалась центральная комната, расположенная над крыльцом, превращенным в убранный великолепными цветами балкон. Комнату украшали всевозможные элегантные приспособления, скрывающие истинную прочность шкафов и ящиков, необходимых для профессиональной деятельности хозяина. Имея контору в Барфорде, он предпочитал (как сам объяснил гостю) хранить самые ценные документы дома, поскольку считал, что здесь надежнее, чем в кабинете, который на ночь запирался и оставался без присмотра. Однако, как, игриво ткнув собеседника в бок, заметил при следующей встрече мистер Хиггинс, его дом оказался вовсе не абсолютно надежным. Всего через каких-то пару недель после того, как хозяин радушно принимал гостей-охотников, стоявший в святилище великолепный сейф с изобретенным самим мистером Дадженом хитроумным замком, секрет которого он поведал лишь нескольким самым близким друзьям, где хранилась рождественская рента полудюжины помещиков (в то время ближайший банк находился в Дерби), был вскрыт и ограблен. В итоге обладавший тайным богатством мистер Даджен был вынужден приостановить покупку произведений фламандских художников, поскольку деньги срочно потребовались на восполнение похищенной ренты.
Догбери и Верджес тех дней так и не смогли найти преступников. И хотя нескольких бродяг арестовали и представили мистеру Дановеру и мистеру Ханту – мировым судьям Барфорда, – улик против них не существовало, и после пары проведенных взаперти ночей все они вышли на свободу. Однако с тех пор любимой шуткой мистера Хиггинса стал вопрос к мистеру Даджену, не порекомендует ли тот надежное место для хранения сбережений и нет ли у него соображений на предмет защиты дома от грабителей.
Прошло около двух лет после этого случая и семь после женитьбы мистера Хиггинса, когда священник мистер Дэвис мирно сидел в кофейне гостиницы «Георг». Он принадлежал к кругу джентльменов, встречавшихся здесь для игры в вист, чтения немногих издававшихся в те дни газет и журналов, обсуждения рынка в Дерби и цен по всей стране. Вечером этого вторника стоял жуткий мороз, и народу в зале собралось немного, но мистер Дэвис хотел дочитать до конца статью в журнале «Джентльменс мэгэзин» (точнее, он делал выписки, собираясь сочинить ответ, поскольку из-за скромного дохода не мог купить собственный экземпляр) и засиделся допоздна: часы уже показывали начало десятого, а в десять кофейня закрывалась. Но пока он писал, вошел мистер Хиггинс – бледный и промерзший до костей. Сидевший возле камина мистер Дэвис вежливо подвинулся и передал соседу единственную здесь лондонскую газету. Мистер Хиггинс взял номер и что-то заметил насчет зверского холода, однако мистер Дэвис так глубоко погрузился в статью и в свой будущий ответ, что не смог немедленно вступить в беседу. Мистер Хиггинс придвинул кресло поближе к камину, поставил ноги на решетку и, вздрогнув всем телом, положил газету на край стоявшего рядом стола. Склонившись над красными углями, он нарушил наконец молчание и спросил:
– В этом номере нет сообщения об убийстве в Бате?
Мистер Дэвис как раз закончил выписки и уже встал, собираясь уходить, однако, услышав вопрос, остался на месте и уточнил:
– А что, в Бате произошло убийство? Нет, не читал ничего подобного. И кого же, скажите на милость, убили?
– О, ужасное, дикое убийство! – воскликнул мистер Хиггинс, не отрывая взгляда от камина и глядя в огонь неестественно расширенными глазами. – Страшное, зверское убийство! Интересно, какое наказание понесет преступник? Думаю, ему самое место в пылающей глубине этого пламени. Посмотрите, каким далеким оно выглядит и как расстояние увеличивает его до невиданных, непостижимых размеров!
– Дорогой сэр, у вас жар. Вы отчаянно дрожите и трясетесь! – ответил мистер Дэвис, подумав, однако, что собеседник не только дрожит, но и явно бредит.
