Зал.

Просто зал для тренировок.

Висячие груши, ринг, спортивный инвентарь. Помню, когда отец в первый раз привел меня в подобное заведение…

Мой кулак врезался в челюсть манекена!

…как же я был рад. Даже счастлив, да. В пацане все это вызывало трепет, будоражило.

Удар локтем!

Но потом… Чем больше я постигал науку о… ну, как принято говорить, «самозащите», «ответственности», «спортивном поведении»…

Еще удар, еще, еще и еще! Я разогнался на полную. Мои костяшки покраснели, но я нещадно продолжал наносить удары. Капли пота — показатель усердного труда, разгоряченные мышцы поют свою песню.

…тем больше это раздражало меня. Выбешивало. И нет… Сука! У меня нет оправданий.

Я схватил манекен за голову, вновь вдарив локтем.

У меня нет оправданий, почему сейчас я представляю перед собой живого человека. То, как разбивается его лицо в кровь, как мы сражаемся на равных, как постепенно в нем угасает желание дать отпор. Я люблю драться, люблю ни с чем не сравнимый трепет перед боем. Каждый день я ищу этого пьянящего чувства. Деньги, власть… Все становится пылью. Мне не нужны зрители, мне не надо никому ничего доказывать. Только я — я и он. Победа или поражение, это не важно. Важен сам процесс.

Как я молочу старину Джонни, увидел кто-то из новеньких. У нас тут вроде как клуб по интересам: тренировки, спарринги… В общем, детский сад.

— Пожалей Джонни, боец, — улыбнулся парниша. Сухой, короткий волос, наглый взгляд.

— Э-э-э, — сразу испугался Женя, хозяин клуба. — Саш, не трогай его.

— Ага, — уронил смешок смельчак. Закинул полотенце на плечо. — «У нас хороший клуб, — спародировал он голос Жени. — Все новое, современное; только не связывайся с Богданом». — Он подошел ближе. — Ты, типа, тут звезда?

Последний удар. Я перевел дух. Взял бутылку воды. Глоток. Холодный взгляд.

— Тебе чего надо?

Гворят, спорт и сигареты — сочетание плохое. Согласен, ведь голос у меня прокурен основательно.

— Лицо твое раздражает.

А, он из этих. Дикий, дерзкий… хе, бессмертный.

— Александр, чтоб тебя! — Женя, прихрамывая, понесся к нам, заставив весь зал остановиться.

— М-м, — закрыл я бутылку, поставил. Затянул боксерские бинты. Нет, я не боксер. Просто мне нравится, как они сдавливают кожу. — На ринг, — шмыгнул я носом.

— А давай, — уже поймал парниша перчатки от друга.

— Нет, не разрешаю! — все еще пытался остановить нас Женя. Но руками не трогал. Брат знал, чем это чревато. — Твою мать… — почти сплевывая, сказал братишка. Смотрел, как мы перелезаем через канаты. — Богдан, вполсилы! — мой противник хотел вставить капу, но не заметив такого же действия от меня положил её на место. Глупо.

— Ага, — скучающе отвечаю. Чуть попрыгав, застегнул маловатые перчатки.

Незнакомый мне парнишка весело перебрасывался колкостями с «друзьями», они также убеждали его отказаться. Но, как я уже сказал… всякий, кто никогда не отхаркивался кровью, забитый до полусмерти, считает, что он бессмертен.

— Ну давай, Богданчик! — размял он шею, протянул мне кулак. Давил улыбку.

Игнорирую. Принимаю стойку.

— Хватит трепаться. — Никаких эмоций.

— Тц.

На лице пацана так и читалось: «Ну ты и говнюк!».

Женя поднял руку. Что-то говорил о правилах, но я не слушал. Оценивал противника. Судя по всему, борзый как раз боксер. Руки прикрывают лицо и торс, быстро перебирает ногами, делает раскачку из стороны в сторону.

Готов? Да мне, в принципе, насрать.

Небольшой гонг дал сигнал.

Весельчак срывается с места! Хук правой! Как же… медленно.

Одно движение торса, отклоняю плечо, крепкая стойка ног. Легкий выдох. Апперкот!

Пацанчик сжал зубы, в глазах явно потемнело. Неуверенно отшатнулся назад, встряхнул волосами. Давай! Сконцентрируйся, у тебя нет времени думать, каждая секунда промедления чревата поражением! Но вижу… Ублюдок. Сучий ты сын. Я вижу неуверенность в его глазах, тень страха, осознание.

Больше всего меня бесит именно это.

Пелена затянула глаза.

Удар! Двойка, наотмашь убираю его руку из выставленного блока. Еще удар, глаз пацана больше не открывается.

— Все, Богдан, хорош!

Хватаю щенка за голову. Бью об колено, кровь кляксой пятнает ринг. Уже не бой. Просто избиение.

— Черт! — замахал рукой Женя. — Помогайте!

Когда мои локти обрушились на противника, несколько громил схватили меня со спины. Спокойно поднимаю руки, выдавливая улыбку.

— Я только разогрелся.

— Твою мать! — осматривал братишка избитого, что выковыривал зуб изо рта.

— Маму нашу не трогай, — дернул я руками, и верзилы сразу меня отпустили. — Урок жизни закончен, — снова шмыгаю носом.

Через полчаса закрываю дверцу шкафчика. Женя стоял в проходе, злобно глядя мне в спину.

— Богдан, чтоб тебя! — подковылял он. — Ты снова хочешь проблем с законом, м?

— На спаррингах бывают травмы, — закинул я сумку на плечо. — Бои без правил, забыл?

— Ты… м… — помассировал он висок. — Брат… Ты как бешеная собака. — Он постучал тростью. — Знаешь, как такие, как ты, заканчивают?

— Удиви, — оскалился я.

Продолжать он не стал. И так понятно.

— Моя дочка, — покачал брат головой. — Как ты думаешь, почему я не зову тебя в гости?

Застегиваю куртку.

— Потому что я не люблю детей?

— Потому что она боится тебя, — отклонил он плечо, давая мне пройти. — Она очень маленькая, но называет тебя… монстром. Зараза, ты только вдумайся!

— Пускай меньше смотрит свои рисованные мультики, — зажимаю губами сигарету. Ищу по карманам зажигалку. — Монстр, — роняю смешок. — А мне даже нравится. — Я открыл дверь. — Бу! — неумело спародировал… сам не знаю что.

Дверь закрылась. Два пролета вниз, еще одна дверь. Вдох холодного воздуха через нос. Зима захватила все, и маленькие белые хлопья покрывали крыши домов.

Щелчок. Искра. Долгая затяжка. Как можно дольше не выдыхать. Горечь заполнила легкие, дым медленно выходил через ноздри.

Я зашагал дальше. Хруст снега под подошвой, тишина вокруг.

Вот так и живем. Мой брат… он прав. Он абсолютно прав, спорить нет смысла. Я плохой человек, всё, три слова прекрасно характеризуют меня. Даже удивительно, что в моем ребре все еще нет металла, хотя попытки были. О да, особо радостные моменты.

Забавно… Сворачиваю по улице.

Но самое насыщенное событиями время у меня ассоциировалось только с тюрьмой. И с чего вдруг вообще об этом вспомнил? Бред.

Я остановился. Посмотрел на мигающий красным светофор. Огонек погас, зажегся, погас, зажегся.

Погас.

— Кто теперь слабак⁈ — наносил я удары по лицу отца, разбивал его рожу в мясо. Щуплый парнишка наконец-то победил.

Зажегся.

Рядом играли в снежки два мальчика и девочка. Так близко к проезжей части. Время уже позднее, улицы почти пустые. Светофор продолжал мигать.

М-м-м… Как же они бесят!

Девочка в зеленом дождевике настолько увлеклась, что, желая спастись от очередного «снаряда», побежала вперед, хотела рвануть через дорогу.

Я резко схватил её за шкирку.

— Ой! — испугалась она. И в тот же момент мимо пронеслась машина, поднимая белую дымку.

— Аккуратней, тупица, — выдохнул я дым. Дождевик? Как то не по погоде одета.

— П-простите, — скуксилась малявка. И незамедлительно убежала к друзьям.

Хм. Наконец-то зажегся зеленый свет. Перейдя дорогу, я вновь остановился. Неоновая вывеска чуть дальше по улице ярко горела, маня меня. Злосчастное слово «бар» виделось мне по-иному. Маленькие врата в рай. Почему бы и нет?

Преодолев расстояние и терпя потоки воздуха от проезжающих машин по правую руку, прячусь в теплом помещении. Уши заполнил гул толпы и громкая музыка. Несколько тел двигали конечностями на небольшой площадке, многие сидели за столиками. Прямо с сумкой я подошел к барной стойке, скинул ее с плеча, сел.