— Что это? — спросила Даниэла.

У неё в душе начали зарождаться нехорошие предположения, и странное поведение Феликса их только подтверждало. Он не ответил сразу, а выдержал небольшую паузу и подошёл к ней.

— Это твой приз, Даниэла, — сдержанно сказал Феликс, взял медаль из её рук и повесил ей на шею. — Ты хотела оставить последнее слово за собой, и у тебя это получилось. Ты хотела сама всё решать, и ты это сделала. Ты хотела, чтобы я страдал, и ты этого добилась. Ты победила, и это твоя заслуженная награда, так что забирай её.

Весила эта медалька немного, но Даниэле показалось, что в ней было не меньше тонны. Грудную клетку сдавило так, что дышать было сложно, а ноги подкашивались, но совсем не из-за неудобной обуви. Она пыталась хоть что-то сказать Феликсу, но слова путались, а язык не слушался.

— Я просто хотела, чтобы ты перестал контролировать каждый мой шаг, — с трудом выдавила она из себя.

Феликс усмехнулся и, засунув руки в карманы пальто, наклонился к её уху.

— О чём ты, Даниэла? — шёпотом спросил он. — Если бы я хотел, я бы не оставил тебе ни единой возможности что-либо понять. Ты бы бегала за мной столько, сколько мне было бы нужно, делала бы то, что я хотел, и радовалась бы тому, что я просто взглянул на тебя. Я могу сделать это и сейчас, и ты никак не сможешь меня остановить.

Говорил он это тихо, но жёстко, и от этого ей стало не по себе. Феликс же отстранился и посмотрел ей в глаза.

— Но, Даниэла, — продолжил он, — я бы никогда не стал поступать так с тобой. Мне хотелось, чтобы ты была со мной не потому, что я тебя заставил, а потому, что я нужен тебе, даже такой невыносимый, бессердечный, наглый и упёртый.

— Не стал бы? — сказала она, криво усмехнувшись. — Да ты только это и делаешь! Я не понимаю, чего ты добиваешься? К чему эти постоянные игры за моей спиной?

— Это тебе нужно спросить у самой себя, — ответил Феликс и перевёл взгляд на мерцающую гирлянду. — Я так и не понял, зачем ты превратила наши отношения в бесконечное соревнование. Тебе так хотелось обойти меня, но… но правда в том, что я никогда не видел в тебе соперницу. Я просто подыгрывал тебе, потому что мне было интересно узнать, как далеко ты зайдёшь, но теперь я вижу, что ты не остановишься ни перед чем, поэтому я признаю своё поражение. У меня впервые в жизни нет ни одного варианта, который бы меня устраивал, так что поздравляю тебя, и давай закончим на этом.

Тяжело вздохнув, он отвернулся и отошёл к учительскому столу. Даниэла следила за каждым его движением в надежде, что их глаза опять пересекутся, и в них она увидит хотя бы малейший намёк на возможность всё исправить, но Феликс избегал этого. Он изучал рисунок на линолеуме и, кажется, не собирался больше ничего говорить.

В руке загудел телефон. Даниэла подняла его экраном вверх и увидела звонок от старосты, но сейчас ей было совсем не до него, поэтому она нажала на кнопку отбоя.

— Что значит закончим? — дрогнувшим голосом спросила Даниэла.

— Ты всё правильно поняла, — ответил Феликс. — Какой смысл мучить друг друга, если мы слишком разные? У нас ничего не вышло, но такое случается, и, наверное, мы в этом не виноваты. Иди, Даниэла, там все уже начали. Тебя ждут новые победы.

За всё это время он так ни разу не посмотрел на неё и продолжал стоять, прислонившись к столу, а она никак не могла поверить, что это конец. Телефон опять зажужжал, на этот раз уведомляя о сообщении.

«Есть новости? Мы уже всё обыскали, её нигде нет», — написал староста.

Всё вокруг резко потеряло хоть какое-то значение: и этот конкурс, и пропажа Вероники. Не убьют же её, в конце концов. А может, она вообще сама сбежала, потому что ей эта идея не понравилась с самого начала.

Даниэла отключила телефон и положила его на парту, а затем стянула с шеи медаль и бросила её рядом. Та звонко ударилась об деревянную поверхность стола, нарушив повисшую в кабинете тишину, и всё снова замерло.

Уходить она не хотела, но и подобрать подходящие слова тоже не могла. Как объяснить Феликсу, о чём она думала и почему так поступала, если сама до сих пор в этом не разобралась? И стал бы он слушать её, если уже всё для себя решил?

Каблуки глухо застучали по полу. Даниэла подошла вплотную к Феликсу и обхватила его лицо ладонями, чтобы он наконец-то посмотрел на неё.  К ни го ед . нет

— Прости меня, — еле слышно сказала она. — Я не думала, что всё так получится. Просто мне хотелось доказать тебе, что ты не сможешь управлять мной, как всеми остальным. Но если бы мне пришлось выбирать, я бы всё-таки выбрала любовь.

Даже сейчас Феликс сохранял невозмутимость, поэтому трудно было понять, что он чувствует. Ответа от него Даниэла не дождалась, но он хотя бы не отталкивал её и не уходил сам.

— Если ты сможешь простить меня, — сказала она, — я обещаю, что больше никогда не буду так себя вести. Ты мне на самом деле нужен таким, какой ты есть.

— Это всё эмоции, Даниэла, — ответил Феликс. — Но сможешь ли ты сдержать своё обещание, когда тебе в очередной раз покажется, что я делаю что-то не так?

Прозвучал этот вопрос очень серьёзно, и она поняла, что соврать нельзя, потому что это будет последний раз, когда он позволит ей это сделать.

— Да, — наконец, сказала Даниэла после затянувшегося молчания.

— Ты уверена? — прошептал Феликс.

— Уверена, — тихо ответила она, приблизившись к его лицу.

Сердце от волнения сжималось, но руки сами собой соскользнули на его плечи и обвили шею. Даниэла уже ощутила его дыхание на своих губах и закрыла глаза, но Феликс не поцеловал её.

— Даже если узнаешь, что твою подругу никто не похищал? — спросил он.

У неё не сразу получилось осознать то, о чём он говорил, поэтому она уставилась на него и глупо захлопала ресницами.

— Так это ты подстроил?! — возмущённо вскрикнула Даниэла, отпрянув от него. — Тебе делать нечего? Скучно стало?

— Мне нужно было создать условия, которые заставили бы тебя выбирать между мной и чем-то важным, чтобы понять, насколько я тебе нужен, — спокойно признался Феликс. — Как ещё я должен был действовать, если ты отказывалась со мной разговаривать?

— Подожди, но ведь староста… Ты что, и его в это втянул?

— Этой частью заведовал Макс, так что тебе лучше расспросить обо всём его, если это имеет какое-то значение для тебя.

— Знаешь, а я даже не удивлена! — заявила Даниэла. — Ты как был, так и остался таким же невыносимым, и вообще, ты… ты…

В голове уже крутились десятки эпитетов, которыми можно было наградить Феликса, но тут она вспомнила, что минуту назад пообещала не выходить из себя в таких ситуациях. Рука с вытянутым указательным пальцем застыла в воздухе, а затем безвольно опустилась.

— Ты неисправим, — обречённо выдохнула Даниэла. — Тебе когда-нибудь надоест ставить опыты над людьми?

— А тебе когда-нибудь надоест придумывать свои глупые идеи?

Ответить на это было нечего, и она негромко рассмеялась, уткнувшись в его плечо. Все попытки изменить Феликса с самого начала были обречены на провал, но, может быть, стоило просто смириться с этим? В конце концов, он часто подкалывал Даниэлу из-за нелогичных, на его взгляд, решений, но никогда не старался переделать её, потому что знал, что это бесполезно.

— Феликс, а что бы ты выбрал: любовь или победу? — спросила она, не поднимая головы, и обхватила его руками.

— Я? — сказал он и задумался. — Конечно же, победу.

Услышав это, Даниэла моментально встрепенулась и посмотрела на него. По его лицу расползалась полушутливая усмешка, отчего она не выдержала накинулась на него с кулаками.

— Ты опять всё испортил! — закричала она. — Почему ты вечно портишь такие моменты?

— Потому что я неисправим, — напомнил Феликс, схватил её и притянул к себе.

Держал он Даниэлу крепко, так что ей не осталось ничего, кроме как успокоиться и снова уткнуться ему в плечо. Ноги в туфлях почти онемели от боли, но она боялась пошелохнуться, и продолжала обнимать Феликса, закрыв глаза.