– Чёй-то я-то? Я же ж ему список условий, как вы значится меня вчера просили, подготовила, хотела рассказать, чтоб честь по чести, пояснить, что к чему. А он в меня моим же списком и кинул. А я теперь виноватая!

– Саарда, говори нормально!

– Где это видано, чтобы лесная ведьма с темным по-ихнему говорила? Особливо с тем, кто ее обижает?

– Понял. – Ихар глянул на Клараса, тот положил документы и направился к Гиламу. – Покажи моему племяннику, где лежит чай для нашей ведьмы. Она теперь будет частым гостем, а мы обещали ей содействовать.

Кларас вывел из кабинета Гилама, крик “я ей еще и чай подносить должен!” разнесся уже по коридору. Я хихикнула, немного нервно, если честно.

– Объясни, зачем. – Ихар даже немного сгорбился.

– Зачем я его довела? Он молод, не имеет ни опыта, ни знаний, ни способности располагать к себе людей. Все что он может сейчас – с уважением относится к тому, кто предлагает ему знания. Но что он делает? Хорохорится. Я не хочу воспитывать великовозрастного ребенка.

– А возвращение говора деревенской бабки тут зачем?

– Всемирный заговор лесных ведьм. – на лице Ихара мелькнуло выражение скепсиса. – Я серьезно, для темных мы все должны играть роль деревенских баб. Понятия не имею, для чего это, но традицию нарушать нельзя. С вами и Кларасом это вышло случайно, но остальным придется иметь дело с деревенской бабкой.

– И как ты хочешь таким языком объясняться с инженерами?

– Не переживайте, мы друг друга поймем. – дверь распахнулась, на пороге появился Гилам с чашкой чая. За ним, хихикая, шел Кларас. – Так что коли еще чего узнать хотите, так спрашивайте сейчас. О, чай! Признавайся, темный, ты туда плюнул али яда подсыпал?

– Никакой яд тебя, ведьма, не возьмет!

– Ой, иди в лес! – Гилам чуть кружку не выронил, хорошо что я ее уже забирала. – Это меня твой дядя научил. – пожаловалась я.

Из угла послышался странный звук: Кларас все же рассмеялся. Ихар последовал его примеру.

Каждый ребенок читал рассказы про морские приключения: огромные волны, пираты, сирены. Ветер, под который всегда нужно поставить парус. Капитан всегда уверен в следующем шаге. А эти пейзажи: солнце, бликующие волны, голубое небо и пространство воды, а между ними серая дымка, кажется, что именно там находится край света.

В пси-тоннеле нет солнца. И волн нет. Пространство моря под днищем корабля кажется условным. А вокруг корабля и до самых его мачт поднимается серое туманное марево. Пси-туннели действуют угнетающе даже на пассажиров, сквозь которых не проходят пси-нити, что уж говорить про матросов.

Но личность капитана неоспорима и здесь. Она даже более значима. Глядя на ее фигуру, матросы должны вспоминать о чести и достоинстве, с которым нужно нести это звание моряка.

Капитан Эрис к моменту отплытия уже не спала двое суток. В пси-тоннеле нет никаких ориентиров, они могут пролетать сквозь острова, даже не заметив их. Единственной неизменной величиной остается время. И Капитан часто щелкала крышкой своих карманных часов, чтобы не пропустить назначенное время. Первые пять часов все было тихо: моряки занимались привычной для них работой. Кто-то пытался скулить, но Турин моментально пресекал все жалобы и нытье.

Капитан уже хотела уйти с мостика и немного подремать, или просто хотябы сесть, как серую дремоту корабля разбил рык.

– Все из-за тебя, дубина! – один из матросов кинулся с кулаками на другого. Тот, пропустив первый удар, ответил обидчику. Остальные матросы отвлеклись от своих дел и даже начали формировать круг вокруг внезапного представления. Турин бросил вопросительный взгляд на капитана. Возможно, на обычном корабле это и было нормой, но здесь такого допускать было нельзя.

– Нет! – одними губами прошептала капитан и кинулась вниз, дабы разнять драчунов. Те с упоением мутузили друг-друга, валяясь по палубе.

– Прекратили! – зычно крикнул Турин, хватая сзади под руки одного из них. Второй было тоже кинулся, но его, внезапно для его возраста и комплекции, подхватил Салага.

– В чем дело? – капитан спустилась, стараясь ничем не выдать своего удивления от поступка Салаги, зато недовольство демонстрировала вовсю.

– Он толкнул меня! – вскрикнул зачинщик, пытаясь вырваться из рук Турина.

– Не было такого. – Его оппонент не трепыхался, так что Салага его почти сразу отпустил.

– Отставить! – прервала Капитан. – На этом корабле нет более важной работы, чем сохранять спокойствие. При постоянном ветре мы движемся в одном направлении. Ваша задача исключительно в том, чтобы корабль и экипаж был в порядке. Кто дал тебе право калечить члена экипажа, матрос?! – рыкнула капитан в лицо зачинщика.

– Борун, меня зовут.

– Индифферентно! Турин, отпусти его. – матрос получил наконец свободу от медвежьих объятий Турина, но кидаться снова в драку не спешил. – Твий поступок – малодушен и отвратителен. – прошипела капитан в лицо матроса. – Старпом, наказание матроса за нарушение дисциплины – пятьдесят отжиманий. При повторном нарушении – семьдесят. Вы знали, куда шли. Борун – исполнять, Турин – проконтролировать. Салага – за мной.

Капитан ушла недалеко. Только подошла к лестнице на капитанский мостик.

– Салага, скажи, от одного до десяти, насколько им хреново?

– Все десять, капитан. – тихо ответил Салага. – Они ждали тяжелой работы. Но это им все вновинку.

– Сейчас придумаю.

– Наказание завершено, капитан! – крикнул Турин. Оба матроса стояли рядом с ним до отвратительности бодрые, словно не отжимались только что, а на шезлонге лежали.

– Замечательно! – Капитан улыбнулась и пошла вверх, на мостик. – Сейчас буду петь! А вы – успокаиваться. Пока пою – попытайтесь найти внутри себя покой. И держитесь за него еще пару часов. Потом будет остановка.

– Есть, капитан!

Голос капитана, казалось, заполнил корабль, он отражался от верхушки мачт. И обрушивался на матросов, напоняя их какой-то силой.

На самом деле, капитан не только пела. В пси-тоннелях нельзя пользоваться магией напрямую, как привычно вне их. Капитан не могла заставить их успокоиться, просто дернув за нити. Она вплетала нити в голос, даря временное облегчение, передышку. На самом деле это могла быть любая песня, но эта история ей нравилась больше всего.

– Не радостно как-то, капитан! – крикнул Турин, впервые глубоко вздохнув за эти шесть часов. Но клянусь своей удачей, он в этом никому никогда не сознается.

– Знаешь вселее? – крикнула ему Капитан.

– Еще бы!

– Запевай!

– Рука ласкает… – а продолжение потонуло в зычном хохоте матросов и предположениях, что же может ласкать рука. Мальчишки – до старости мальчишки.

До конца пути кое-где так и вспыхивали внезапные куплеты.

Пусть девицы скажут ах!

Мы примчимся на волнах.

Эй, ты, скучный, не плавучий,

Береги свою жену!

Вот еще, из примечательного:

Я красавицу найду,

Я красавицу нагну,

Прозвенит внезапно гонг!

Прощевай краса-девица:

Без меня пойдут ко дну!

Под конец все решилось заунывным стоном-песней:

А в первом порту

Меня ждет жена.

У нее от меня трое сыновей.

Во втором порту меня ждет жена

У нее от меня трое дочерей

Ну а в третьем порту меня ждет девица

И хочет меня подвести к венцу

Ну зачем это мне – молодцу

Я еще так молод жениться!