Марни ничего не отвечает, чистит зубы и разглядывает себя в зеркале. Когда она прополаскивает рот, то бросает взгляд на Миранду.

— Я ни за кого не выйду замуж, по крайней мере, в ближайшее время, — она переключает внимание на меня. — Ты слышала о предполагаемом ритуале дедовщины, который происходит с первокурсниками во время ориентирования?

— Ритуал дедовщины? — спрашиваю я, прополаскивая рот и берясь за зубную нить. Раньше я никогда так хорошо не ухаживала за своими зубами, но, типа, я всегда тусуюсь с парнями, и мне нравится, чтобы всё было свежим. — Что за ритуал дедовщины? Разве дедовщина не предназначена для женских клубов, братств или чего-то ещё? — я делаю паузу и с минуту размышляю об этом, постукивая зубной щёткой по губам. — А разве это не незаконно?

— В сорока четырёх штатах и Вашингтоне, округе Колумбия, в десяти из которых считается уголовным преступлением, если дедовщина приводит к смерти, — Марни кладёт зубную щётку обратно и останавливается, чтобы поймать флакон лосьона, который Миранда бросает в её сторону.

— Намазывай его каждый вечер, и ты не постареешь ни на день, по крайней мере, до сорока, — Миранда оглядывается на меня. — Марни взбесилась из-за какого-то слуха, который услышала, что-то о старшекурсниках, преследующих первокурсниц, которые в отношениях.

Я фыркаю.

— Да? Я бы хотела посмотреть, как они попытаются. Какого хрена они собираются с этим делать?

Знаете, когда вы что-то говорите, и в моменте это звучит совершенно круто — тогда я звучала бесспорно круто, да? — но потом это возвращается бумерангом?

Это был один из таких моментов.

Марни и Миранда приглашают меня вернуться в их комнату, чтобы потусоваться, и просто приятно расслабиться в присутствии женской энергии. Я провожу слишком много времени с парнями. Мерзость.

— Итак, расскажи мне, как ты в итоге стала встречаться с пятью парнями?

Я вздрагиваю, замечая очень хорошее качество одеяла Марни. Она заменила выданное школой постельное бельё на собственное. Подарки от её парней? Возможно. По крайней мере, они не поставили в её комнате кровать размером с Годзиллу.

— Это долгая история. Честно говоря, у неё не самое приятное начало, — она криво улыбается и поднимает взгляд со своих колен, чтобы посмотреть на меня. — А как насчёт тебя? Любовь, умноженная на пять, с первого взгляда?

— О, нет. Они ненавидели меня, — я улыбаюсь на это, вспоминая, как меня окунули головой в туалет в самом начале. — К тому же, они все думали, что я парень. Со временем это просто как-то само собой получилось. Все пятеро были такими, — я скрещиваю пальцы вместе, — ещё до того, как я появилась. Думаю, что я просто своего рода шестой и последний член их семьи. Так уж случилось, что я девушка, а они, так уж случилось, натуралы, так что… Я думаю, это сработает, — я пожимаю плечами и слегка улыбаюсь. — Не то, чтобы я пыталась преуменьшить романтическую составляющую всего этого. Поверь мне, влюблённость в каждого из них была отдельным приключением.

— Мы могли бы поговорить о чём-нибудь, кроме парней? — жизнерадостно предлагает Миранда, садясь и скрещивая руки на груди. На ней очень красивая атласная ночнушка, в то время как Марни щеголяет в пижаме на пуговицах с кошечками. Что касается меня, то я одета в забрызганный краской спортивный костюм и серую женскую куртку с пятном от отбеливателя спереди.

Парни и раньше покупали мне новые пижамы, но… они представлены в кружевном, на ремешках, прозрачном ассортименте. Не подходит для вечеринки с ночевкой.

— Вот классический вопрос: какая у тебя специальность? — спрашиваю я, криво подмигивая, и Миранда улыбается мне в ответ. Я удивлена, что она вообще потрудилась поступить в университет. У нее лицо, созданное для империй красоты и аккаунтов в Instagram.

— Не определилась, — признаётся она, заправляя прядь своих белокурых волос за ухо. — Я думаю, что сначала начну с общего образования и посмотрю, что получится.

Марни поднимает руку, почти застенчиво.

— То же самое. Возможно, я хотела бы стать преподавателем. Вся моя жизнь была сосредоточена в академических кругах, и я не уверена, что когда-нибудь смогу перестать быть студенткой.

Я скорчила гримасу, и она приподняла бровь.

— Ты говоришь, как мой папа, — я откидываюсь назад, опираясь на ладони, глядя в потолок и наслаждаясь тем фактом, что я здесь. Я сделала это. Троечница всю свою жизнь. — Он декан в Адамсоне, потому что он такой же: он любит образование.

— Эрудировано и впечатляюще, — утверждает Миранда, и я бросаю на Марни извиняющийся взгляд.

— Полный заучка. Прости, но это правда, — я поднимаю обе ладони просто на случай, если разозлила её. Хотя она, кажется, не расстроена. — Не то, чтобы у меня было право для подобных разговоров. Я самая большая дура, которую ты когда-либо встречала.

Раздаётся стук в дверь, и мы все замираем, прежде чем Миранда бросает на Марни острый взгляд.

— Если это Зейд Кайзер, я клянусь своей жизнью, Марни Рид… — она встаёт и подходит к двери, стуча кулаком по ней изнутри. — Исчезни. Я не знаю, кто это из вас, но вам здесь не рады. Вплоть до моего собственного брата-идиота.

— Вообще-то, это лидер вашего факультета, Афина Уорд. Я знакомлюсь со всеми новыми студентами и представляюсь. Я могу показать вам свой значок, если хотите… — девушка замолкает, голос приглушён дверью, когда Миранда заглядывает в глазок.

— Вот чёрт. Я узнала её по приложению, — Миранда чертыхается и рывком открывает замки, широко распахивая дверь.

Мы с Марни обе встаём, приводя в порядок свою одежду.

Староста факультета стоит с полудюжиной других девушек, крутя свой значок на конце шнурка.

— Извините, что беспокою вас так поздно, но я запаздываю с представлениями, — она кивает подбородком в сторону одной из девушек в конце толпы и продолжает представлять каждого человека по имени и должности. Я ужасно запоминаю имена; чуть позже я их уже не вспомню. Кроме того, я пробуду здесь всего две недели, а потом меня не будет.

Другие девушки, по-видимому, являются начальницами этажей и помощницами главы общежития.

— Миранда Кэбот, — Миранда протягивает руку, и я делаю шаг вперёд, ожидая, что Марни сделает то же самое.

— Марни Рид.

— Чак Карсон, — я делаю паузу, пока девушка проверяет телефон, вероятно, сбитая с толку тем, где я нахожусь в списке. Протягивая руку, я указываю на соседнюю комнату. — Шарлотта, если официально. Но разве я похожа на Шарлотту, по-твоему? Это звучит старомодно и по-южному, как сладкий чай, веранды и слишком много старых семейных денег.

— Приятно познакомиться, Чак, — произносит Афина, а затем бросает косой взгляд на других девушек, которые улыбаются ей в ответ.

Трое из них выходят вперёд, вытаскивая шёлковые маски для глаз из сумочек. Вместе с ними — три пары розовых пушистых наручников.

— Добро пожаловать в «Хлопковые хвостики», первокурсницы, — староста факультета одаривает нас дурацкой улыбкой женского общества, а затем каждая из двух девушек хватает нас за руки. Маска закрывает мне глаза, руки заломлены за спину, а рот заткнут тканевым кляпом.

Здорово.

Значит… прямо как в старшей школе?

Несмотря на приглушённые крики, брыкания, извивания и мою жалкую попытку ударить их по головам, девушкам удается вытащить нас наружу, на пронизывающий холод. Следующее, что я помню, — меня швыряют на какую-то скамейку, и раздаётся свистящий звук, как будто автоматически закрывается дверь. Холод отступает, и затем мы двигаемся с грохотом и скрипом, которые на мгновение напоминают мне лифт.

Подъемник?

Я удивляюсь, представляя, что мы могли бы находиться в одной из кабин со стеклянными стенами, которые перевозят студентов из нижнего кампуса в верхний. Там же находятся и все греческие дома, так что меня это не удивило бы.

Очевидно, что это своего рода посвящение или, как упоминала Марни, дедовщина.